Без души (СИ) - Болдырева Ольга Михайловна (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗

— Вот… — девочка, протянула мне блокнот, так бережно, словно он был сделан из чего‑то невероятно — хрупкого, — только прошу, не смейся.

— Не стану.

Я вовсе не удивился, когда на тонкой страничке увидел изображение себя на качелях. Похоже, разве что взгляд живой, а так и пропорции соблюдены, и качели словно сейчас придут в движение, и даже мелкие делали прорисованы. Ещё раз посмотрев на рисунок, я повернулся обратно к Ирэн. Она сидела, теребя тонкую цепочку, словно собиралась её порвать, но не решалась, закусив нижнюю губку и странно наморщив носик, готовая расплакаться в любой момент.

— Даже не знаю, что сказать. Если похвалю — это не будет выглядеть так, будто у меня мания величия? — фразы давались просто.

— Нет — не будет! Тебе правда нравится?

— Да, ты изумительно передала движение.

Я начал перелистывать блокнот. Вот схематично изображенный Девеан. Сидит в пол оборота и непонятно чему хмурится, рисунок явно незакончен, линии резкие, грубоватые. Впрочем, как и сам надзиратель. Вот улыбающаяся Ларин. Следом картинка, изображающая наш парк. И…

Я сглотнул, увидев следующий портрет. Даже не сразу понял, почему так сдавило горло. Но когда вгляделся в лицо молодого мужчины, узнал себя. Того, прежнего, который никак не мог заставить себя радоваться балу. Даже половинка маски была изображена точь — в–точь, с досконально повторённым узором, уж я‑то его хорошо запомнил.

— Кто это? — голос прозвучал ровно, привычно. Без единой эмоции.

— Это? — девочка заглянула мне через плечо, пытаясь понять, о каком из рисунков идёт речь, — извини. Это… я так себе спасителя представляла. Ты только ничего не подумай, пожалуйста.

— А что я должен подумать? И извиняться не за что, — взгляд, улыбка… кулон, которого пока у Ирэн никак не могло быть.

— Мне сон приснился, такой глупый, будто я на балу в честь освобождения танцую вот с этим мужчиной. И точно знаю, что он спаситель. Вот и нарисовала, как запомнила.

— Да, сны часто не совпадают с реальностью, — подсказал я, — только почему, если тебе снился праздник, у него в глазах такая тоска?

Ирэн только плечами пожала, с грустью смотря на свой рисунок — не нужно было быть гением, чтобы понять — она мечтала именно о таком спасителе. Или нет? И к грусти примешивались безнадежность и горечь. Ведь иногда сны, напротив, наперекор всем ожиданиям в реальности повторяются.

…Мы обязательно встретимся на том берегу, куда переправит нас паромщик. Я узнаю тебя, чтобы не сделало с нами время.

Прости, родная.

Я еще раз сказал Ирэн, что рисунки замечательные и быстрым шагом направился к концу селения, где должен был находиться старый полуразвалившийся сарай. Надо было о многом подумать. И многое решить.

Просто именно там, в прошлой жизни, через двадцать минут я должен был первый раз встретиться с Эриком…

Когда‑то:

— Ирэн, я не псих! Пойми, я не сошёл с ума! — зажал ладонью рот и с отчаяньем посмотрел на жену.

Странные припадки начались не так давно. Сначала Ирэн заметила разговоры во сне. Потом меня стали преследовать видения. Словно я был Эриком. Воспоминания, наполненные насилием, жестокостью и болью. Советы его служителей, многие из которых были мертвы, а другие медленно подыхали в Бездне. Но я точно знал, что это не галлюцинации. Всё было по — настоящему, но только в прошлом.

Потом началось это: неконтролируемые выбросы магической энергии, желание убивать. В некоторые мгновения кто‑то другой завладевал моим разумом. Я ломал всё, что мог, кричал что‑то невнятное, пугая соседей — они даже ходили жаловаться старосте, наносил себе повреждения, но пока, спасибо тихой госпоже, не трогал Ирэн.

Слабость, постоянная головная боль, плохой сон и мучавшие кошмары и видения. За месяц стал похож на мертвеца, но категорически отказывался сходить хотя бы к сельской лекарке — старенькой женщине, которая проживала за два дома от нас.

— Пойми, родная, я не сумасшедший. Пожалуйста, поверь.

Крики постепенно перешли в шепот.

— Это всё война, потери. Или ещё что‑то. Не знаю, но я нормален. Да, это всё война… только она одна виновата.

— Серег, пойми, я верю тебе, но это с каждым разом становится всё сильнее. Я боюсь, потому что пару раз казалось, что в эти мгновения вижу Зверя в твоих глазах. Я не знаю, что останавливает тебя, иногда воображение слишком явно рисует мне, как твои пальцы тянутся к моему горлу. Правда, боюсь.

— Ирэн, родная, милая, что ты такое говоришь? Я никогда не смогу причинить тебе боль, — отчаяние заполняет всё моё сознание. Проблески Зверя. Тихая госпожа, спаси нас! Но этого не может быть: — У тебя есть амулет. Ты, если что, сможешь защититься…

Глухо и безжизненно. Теперь страх прокрался и в моё сердце.

— Пойми, что и я не смогу причинить тебе боль! — Ирэн покачала головой и истерично рассмеялась, — мы говорим, как в каком‑то глупом романе. Боюсь, что ты меня не трогаешь только из‑за ребёнка, — она осторожно дотронулась до большого живота и неожиданно улыбнулась — видимо, малыш толкнулся, почувствовав тёплые ладони своей матери.

Закрыл глаза. Как же всё это надоело. Если это роман, то надеюсь, он скоро закончится. Устал видеть, как Ирэн переживает, как мы гнием заживо в этом разваливающемся доме. И что осталось от нашей любви? Такие вот глупые фразы. Не знаю, наверное, мы просто привыкли быть вместе. Время, как всегда, обыграло нас. И мы не шепчем друг другу заветные слова не потому, что любовь не требует подтверждений — просто они могут отозваться пустотой. Боимся признать, что от нашей любви остался только не рождённый ребёнок. А может быть, это просто лето: дождливое и безрадостное виновато во всём.

— Ирэн, ты уверена, что видела? — такая неубедительная надежда. Родная, пожалуйста, солги! Не говори правду, я не хочу её слышать. Не выдержу.

— Прости, Серег, но это правда, — женщина, закусив губу, отвернулась.

— Но этого не может быть! — сорвался на крик. — Не может! Понимаешь? Я уничтожил его! Исполнил своё предназначение! Всё, как говорил Шарисс…

— Послушай, Шарисс мёртв. И теперь его слова не стоят ничего. Посмотри на нас и скажи, если бы он это видел, разве не предупредил бы? Не попытался найти другой путь?

— Зачем ты меня мучаешь… — во мне что‑то сломалось.

— Я не мучаю тебя, — она устало опустилась в кресло, бережно придерживая руками живот, — лишь пытаюсь найти объяснение тому, что происходит. Пожалуйста, Серег, давай сходим к Мирис, все‑таки она лекарь. Вдруг твоему состоянию есть другое разумное объяснение? Просто послушаем, что она скажет…

— Хорошо! Но я не псих, — в который раз повторил эту фразу, словно пытаясь убедить в этом себя самого.

…Ирэн, прости, родная, я хотел как лучше. Чтобы оказалось чуть — чуть больше счастья. Чтобы всем было хорошо. Пусть эти фразы выглядят такими глупыми — теперь я это понимаю, но разве они неправильны? Мир во всем мире? — но все не могут быть счастливы. Свобода для одного — рабство другого. Мальчишеское стремление всё переделать под себя, построить такой мир, чтобы в нём можно было жить. С тобой, родная. Что плохого в этом желании? Ведь только с тобой я позволял себе забывать Эрика и его плен. Но в новом мире не нашлось для нас, Ирэн, места. Клянусь, я не хотел, чтобы ты тоже страдала. Правда, не хотел… Кажется, здесь в этой крошечной деревне у нас всё только — только начинало налаживаться, а теперь снова рушились иллюзии.

Как же боюсь того, что ты всё‑таки окажешься права, родная…

Сейчас:

Я не помнил, как в прошлой жизни оказался в этом небольшом сарайчике. Наверное, к нему привело обычное любопытство — не больше. Гулял по узкой улочке, с интересом рассматривая дома, и увидев полуразвалившееся, никому ненужное строение, решил заглянуть.