Вся правда о нас - Фрай Макс (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
Поэтому я уложил лиса так, чтобы наши головы соприкасались. И прочитал нужное заклинание, и представил, как мы вдвоём открываем дверь в полной темноте. И переступаем порог, переходим из одной тьмы в другую, где всё ещё ничего нет. И идём дальше. Дороги пока не видно, но я уже примерно понимаю, куда мы в итоге придём.
Дороги не было видно и потом, когда я шёл по заросшему деревьями склону, в месте подъёма довольно пологому, так что идти оказалось не слишком трудно, даже с тяжёлым лисом на руках. Всё-таки это было моё сновидение, а я не люблю избыточные сложности. Мне надо, чтобы всё получалось легко, хотя бы во сне, если уж наяву невозможно.
В конце концов я, как и следовало ожидать, споткнулся об очередной древесный корень, но вместо того, чтобы рухнуть в траву, медленно и плавно в неё опустился, как сорванный ветром сухой лист. В этом смысле сны выгодно отличаются от реальности, даже магической. Даже от магической реальности, в рамках которой я, мягко говоря, не самый последний колдун на своей улице.
Лис, которого я по-прежнему держал на руках, вдруг встрепенулся. Требовательно дёрнулся: «Отпусти». Я, конечно, послушался. Пусть побегает, всё-таки дикий лесной зверь. Могу вообразить, как ему осточертела собственная немощь. Такое кого угодно с ума сведёт даже без дополнительных бед.
Пока лис наслаждался внезапно обретённой способностью носиться сломя голову, у меня было время разобраться, где мы оказались. В смысле, что именно мне приснилось. До сих пор я сюда, вроде, не попадал. Или всё-таки?..
Ну, собственно, да. Сразу мог бы догадаться. Старый заброшенный парк, тот его дальний край, куда я до сих пор в своих сновидениях не забредал. Но всё равно точно знаю, что если ещё некоторое время идти вверх, а потом вниз, под уклон, рано или поздно тебя окутает туман, в котором можно заблудиться навек, а можно, проплутав какое-то время, упереться носом в садовую ограду моего друга Франка — с той стороны, откуда в его дом попадают некоторые гости, сновидцы и почти все призраки, каких мне доводилось там встречать. «Сейчас, — подумал я, — мы туда не пойдём. Разве что Йовка сам побежит. Но это уже ему решать».
Словно почувствовав, что я о нём думаю, лис тут же примчался обратно и уткнулся мохнатой башкой в мою ладонь. Хотя, собственно, почему «словно»? Естественно, он это почувствовал. Нам сейчас было очень легко — не разговаривать обычным образом, но хотя бы безошибочно понимать друг друга. Это же мой сон. А я люблю, когда меня понимают. И когда понимаю я сам.
Лис забрался мне на колени, поставил передние лапы на плечо, адресовал мне совершенно человеческий вопросительный взгляд: «Ты сейчас старший? Что происходит? Чего ты хочешь? Зачем мы здесь? Что будет с нами потом?» — примерно такие вопросы он бы сейчас задал, если бы умел говорить.
Оставалось надеяться, что у меня получится дать понятный ему ответ.
Мне очень пригодился опыт Безмолвной речи, особенно необходимость сопровождать проговариваемые про себя слова работой воображения, постоянно представлять, будто стоишь рядом с собеседником, и твоя речь льётся в его голову, как вода в кружку. Когда пытаешься договориться со зверем — наяву ли, во сне ли — приходится рисовать перед внутренним взором визуальные и чувственные образы, иллюстрирующие смысл сказанного. Это гораздо сложней, но техника, хвала Магистрам, та же, что существенно облегчает задачу.
«Для начала, — подумал я, — тебе следует знать, что я могу тебя вылечить — там, наяву, в саду доброго знахаря Иренсо, где мы с тобой сейчас спим. Сделать тебя здоровым и молодым. Хочешь?»
И одновременно представил всё это: как мы просыпаемся в предрассветных сумерках, в голову лиса летит мой Смертный Шар, я отдаю приказ, зверь, бодро встряхнувшись, вскакивает и бежит искать завтрак.
Лис сердито фыркнул. Он был очень недоволен. Я, в общем, ожидал подобной реакции. Для него стать здоровым и молодым означало, что смерти придётся ждать ещё очень долго. Добрых полсотни лет, или сколько там живут наши лисы. А для Йовки каждый час без подружки — очередная мучительная вечность. И забыть свою Йорку он не согласится. Всё что угодно, лишь бы не забывать.
И он, чёрт его дери, прав.
«Вот и я с самого начала был уверен, что ты не захочешь, — подумал я. — Не беспокойся, дружище, я не собираюсь насильно тебя исцелять. Я как никто понимаю, что иногда любовь может стать важнее жизни и всех удивительных возможностей, которые она даёт. Сам такой же дурак, как ты. Поэтому и не стал сразу тебя лечить, а вернулся, чтобы разделить с тобой сон и поговорить. Спросить, чего ты на самом деле хочешь. Что я могу сделать, чтобы тебе стало легче?»
«Я останусь тут навсегда», — думал лис. Вернее, не думал, а просто желал этого всем сердцем.
«Конечно оставайся, — думал я. — Хорошее дело. По крайней мере, тут ты не стар и ничем не болен. Вон как только что носился. Такой молодец».
И ещё я думал, что если хоть с кем-нибудь после смерти происходит хоть что-то, то мёртвая лиса Йорка, без которой тоскует мой новый приятель, непременно должна однажды сюда добраться. Потому что и люди, и звери, которых так сильно любят, не могут исчезнуть совсем, это нечестно. Я не согласен. Если так, то меня просто нет. И не было никогда.
Но я-то есть.
Возможно именно поэтому откуда-то из кустов выскользнула хвостатая тень. Лис встрепенулся, спрыгнул с моих колен, помчался навстречу тени, и уже буквально секунду спустя они катались по траве причудливым клубком, забыв обо всём на свете, начиная с меня. Ну и правильно. Пусть радуются встрече, а мне пора. Я уже знаю, что делать.
Для начала — просто проснуться от холода. Потому что зимний рассвет — не самое удачное время для любителей безмятежно дрыхнуть в сырой траве. И тёплое лоохи не то чтобы решает проблему.
Холод, впрочем, пошёл мне на пользу. По крайней мере, проснулся я чрезвычайно бодрым, собранным и спокойным, с кристально ясной, хоть и шмыгающей носом головой. Сразу, не раздумывая, запустил в спящего лиса Смертный шар, сказал:
— Спи, пока жив, смотри мой сон, развлекайся со своей подружкой, пусть вам будет хорошо. А когда умрёшь и превратишься в такую же тень, как она, можете оставаться там сколько захотите, да хоть навсегда, но это уже не приказ, а просто приглашение. Я буду вам рад. А теперь освободись от моей власти. Хороших тебе снов.
— Ничего себе, какие дела творятся, — раздался глас свыше.
Когда стоишь на четвереньках, практически любой глас будет свыше. Таковы законы физики.
— Извините, пожалуйста, — сказал я хозяину дома, который, вопреки моим надеждам, всё-таки застукал меня в собственном саду. — Я, конечно, не должен был без разрешения вламываться на вашу территорию. Но… В общем, так получилось.
— Просто вы поступили как знахарь, — пожал плечами Иренсо Сумакей. — Поняли, что можете облегчить страдания больного, и сразу взялись за дело. Было бы странно, если бы я стал вас за это порицать.
— Спасибо за понимание, — кивнул я.
Собирался встать и уйти, но знахарь уселся рядом и достал из кармана трубку. Его поведение выглядело как приглашение немного задержаться; конечно, можно было сделать вид, будто для меня это вовсе не очевидно, но я не стал.
— Только на самом деле я так и не понял, что вы сделали с Йовкой, — сказал Иренсо. — Слышал, что вы сказали: «Пусть вам будет хорошо», — и «Когда умрёшь, можешь остаться», — где, кстати?..
— В моём сновидении. Ему там понравилось. И тень его мёртвой подружки туда пришла. Всё отлично получилось.
— Вот оно как.
Мы помолчали. Знахарь сверлил меня вопросительным взглядом, явно хотел выяснить, почему я так уверен, будто всё получилось, но не решался. Пришлось прийти ему на помощь.
— Если вы когда-нибудь слышали, будто я могу подчинить волю любого живого существа, имейте в виду, это чистая правда. Делать это я люблю, пожалуй, даже меньше, чем убивать. Но справедливости ради, следует признать, что от этого умения бывает немалая польза, если отдавать приказы с умом. Потому что если я, к примеру, прикажу больному выздороветь, он так и сделает, сколь бы безнадёжным ни было его состояние. И не только это, конечно. Теоретически, по моему приказу, любой — человек ли, зверь ли — способен на всё. В том числе, спать и видеть сон по моему выбору. Ничего сложного в этом нет.
