Тревожный Саббат (СИ) - Воронина Алина (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
Как черная молния, фаерщица бросилась к стоявшей на коленях девушки и прошептала ей на ухо: «Ну, оживи же, сопротивляйся, помоги нам!»
— Она должна ответить за мою боль. Своей физической болью. Все, ломаю…Раз, два, три!
Лица всех присутствующих были искажены жутким страданиям. Чайна попытался оттащить Ингрид за черную косу… Даже Асмодей впервые за все время растерялся и молча смотрел на обезумевшую фаерщицу.
И тут закричала Иней:
— Нет! Нет! Нет!!! Я себе этого никогда не прощу! Не смей, сука! Асмодей, я твоя.
Девушка подошла к огнепоклоннику подала ему руку, повторив: «Я — твоя, Асмодей!». В этот момент Ингрид поднялась с колен и крепко схватила ее за другую руку. Затем фаерщица завизжала так, что с потолка посыпалась штукатурка. Это была ментальная волна, призванная сломать и покорить Асмодея.
Казалось, стены рухнут. Все присутствующие ощутили сильный ветер. Затухли свечи. Стало тихо-тихо.
— Вот ведьма. Сильна… — проронил Заратустра. — Что еще покажешь?
Ингрид впервые подняла на Асмодея взгляд своих огромных желтых глаз. Отвратительно желтых:
— Я забрала у них всю силу, всю, что они смогли мне дать. А ее было немало. Я выпила до дна воинскую удаль Эли, необыкновенную сексуальность Инея, тонкость Никиты, обаяние Ерша, юмор Еретика, искреннюю любовь Чайны… И теперь заклинаю тебя именем Велеса, именем Тора, именем Морены. Повелеваю: оставь Ким в покое и откажись от всех притязаний на Иней. Иначе я тебя уничтожу.
Взгляд Ингрид был страшен, черные волосы развевались, лицо отливало синевой. В этот момент она действительно была похожа на ведьму.
— Нет, — коротко ответил Асмодей. — Потому что я сильнее. Призываю магию шаманов Тибета!
Ничего зрелищного. Никаких эффектных пассов и заклинаний на латыни. Он всего лишь вытянул руки перед собой, и Ингрид поднялась в воздух. Еще мгновение, и Асмодей впечатает ее в стену…
— Нет! — сказала Ингрид, выталкивая из себя слова. — Я из рода ведьм Верены, живших тут мирно, без крови и без войн вместе с псоглавцами и поутри. До тех пор, пока не пришли люди. Я прошу помощи предков!
Явились три тени в черных балахонах. И встали рядом с Ингрид.
Казалось, Асмодей сдался. Он упал навзничь, царапая пол ногтями. Но почти тут же вскочил. В его руках была плеть:
— Призываю волшебство Огня. Да будет так, как говорил Заратустра!
Плеть горела. Ерш сгреб в охапку Инея, а Чайна подполз к Ким, закрывая ее своим телом. Тем временем Асмодей раскручивал огненное лассо, как ковбой. Лишь чудом не цепляя Ингрид.
К несчастью Заратустры, на секунду Саббат отступил, и он решил проявить благородство:
— Сдавайтесь. Хватит крови. Вы проиграли.
— Тогда я вызываю своих предков, зовом крови, — вдруг звонко проговорила Эля и порезала себе левую руку. Кровь вторично оросила каменный пол дворца.
Рядом с Элизой плечом к плечу встали три тени: ремесленник, пахарь с плугом и врач с колбой. Первые жители Верены, так мечтавшие о счастье и Шаолине. Пришедшие не в то время и не в то место.
— А я вызываю Ницшеанца и Аглаю. И ту Тьму, которая есть в моей душе, как и в любом человеке. Больше я ее не боюсь, ведь без Тьмы нет и Света, — тихо сказала Ким.
Но все услышали.
Восемь теней окружили Асмодея. И покрыла его тьма. Когда же она рассеялась, тот лежал на полу, смешно дрыгая ногами. И даже не пытался сдерживать рыдания. Каким же он выглядел жалким, этот бесстрашный шаман и покоритель огня.
— Клянусь именем Заратустры, я больше не причиню вреда Ким.
Еретик украдкой выглянул в окно. Уже наступил рассвет, и Саббат больше не имел власти над душой Заратустры.
— Откажись от Инея, — приказала Ингрид, вытянув вперед руку.
Асмодей тут же закашлялся и схватился за горло, но все же нашел в себе силы усмехнуться:
— Это я сделаю с радостью. Я все понял, как только Иней прикоснулась ко мне. Она — нашедшая свой Шаолинь. И я не имею права быть с ней. А вот Ким прошла через Тревожный Саббат… Она еще не раз нас удивит.
— Склонись передо мной, — прохрипела Ингрид.
Видно было, что она близка к обмороку. Асмодей сломался первым. И первым потерял сознание. Ингрид же хранила злость и две девушки, стоявшие к ней плечом к плечу. А также Ким, которую она любила больше всех на свете.
Уже через несколько минут Никита оказывал первую помощь Чайне, а Ёрш трясущимися пальцами вызывал скорую и полицию.
Неожиданно у Еретика началась истерика. Он катался по полу и кричал: «Ким, за что он так с тобой, за что? Почему я допустил это? Я должен был оберегать тебя».
Эля и Иней стояли на коленях с отрешенными лицами.
Ким подползла к Ингрид, вглядываясь в ее страшное от напряжения лицо и глаза, ставшие из желтых янтарными:
— Спасибо…Спасибо тебе за все…Но мы не можем быть друзьями.
— Зато ты будешь жить и искать свой Шаолинь. Ради этого стоило бороться, — прошептала Ингрид и погрузилась в спасительную темноту.
Все участники этой истории приходили в себя очень медленно. Ингрид встала с больничной койки лишь через две недели, Чайна через три, а Ким продолжала лежать в больнице. Их всех долго проверяли на наличие наркотиков в крови. Особенно виновника происшедшего — Асмодей. Следователь не мог понять, как восемь человек не справились с одним психопатом.
Первым навестить Ким пришел Чайна. Вторым — Заратустра.
Чайна пытался напоить девушку улуном с хризантемой для восстановления сил и рассказать о своих чувствах. Но разговор не клеился, а чай уныло остывал в фарфоровой чашечке.
— Мне хочется тебя разгадывать и смотреть, не отводя глаз, — признался Чайна. — Я знаю, что сейчас не время говорить о…
— Все мы любим героев, — прервала его Ким. — Прости, друг, но мой Герой — Асмодей. Забудь меня. Я не хочу больше причинять боль. Давай, каждый пойдет своим путем и сделает то, что должно?
Проскрипела больничная дверь, помнившая великое множество страдальцев. Не все они нашли свой Шаолинь. Да и не все искали.
— Уходи. Тебе здесь не место, — сказал Чайна стоявшему на пороге Асмодею. Но тот, словно не слыша его слов, вошел в палату. Бледная, с тенью под глазами, Ким сидела в кровати, сложив на груди тонкие обескровленные руки.
Асмодей сел на стул и долго вглядывался в ее растерянное лицо:
— Я ведь не прощения пришел просить. Потому что мне оно не будет дано! И сам себя никогда не прощу, что причинил тебе столько боли. Я…увидеть тебя хотел, — наконец выдавил он.
— Конечно, я не дам тебе прощения, — жестко ответила Ким, и в оловянных глазах ее заплясали мечи.
— Тогда я попрошу тебя о равнодушии.
— Равнодушие — тоже дар, — ответила Ким. — А мое прощение можно купить. Деньгами. О цене пообщайся с моим адвокатом.
В эту минуту в палату зашел молодой человек, ровесник Чайный. Он мельком взглянул на Асмодея и небрежно проронил:
— Ким подает на вас в суд за нанесенный физический и моральный вред. Поверьте, мы отсудим солидную сумму. Вы ведь уже привлекались, не так ли?
— Сучка! Как ты могла! — воскликнул Асмодей. — Ты же любила меня.
Внезапно лицо девушки покрылось румянцем и стало почти красивым, если бы не бритый череп.
— Что ты, Асмодей! Ты забыл, что я вообще не интересуюсь мужчинами? Я же не женщина, я — средний род, роботетка.
— Какая же ты стерва! — выкрикнул Асмодей и выбежал из палаты. — Теперь мы — враги…
— А когда мы были друзьями? — тихо проговорила Ким и плотнее завернулась в одеяло.
Адвокат закатил глаза и манерно заломил руки.
А Чайна наконец понял, что все кончено. Не будет больше группы «Искатели огня». Не увидит Верена новое захватывающее фаер-шоу. И не смогут они покорить огонь, эти четверо зороастрийцев, потому что каждый пойдет своим путем.
Ким тоже не знала, что будет потом. Что Асмодей будет долго пить водку в доме своей прабабушки. Что увидит черные волосы и руки, торчавшие из стен. Что будет рыдать, но никто не услышит. И что призраки с отрешенными лицами напишут его рукой расписку об отказе от сокровища в пользу Ким и дела восстановления усадьбы.
