Полиция Гирты (СИ) - Фиреон Михаил (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
— Давай Карл! — схватил его за плечо, затряс лейтенант — ну же, к черту инспекцию, в топку бухгалтерию!
— Иди, седлай лошадей — оторвал от себя его руку, прохрипел ему надзиратель — езжайте без меня, я скажу парням, с вами съездят…
Лейтенант и детектив спустились с высокого крыльца и, отвязав лошадей, с некоторым трудом вскочили в седла. Переглянулись. Так прошла минута или две. На дворе было совсем темно. Только светились окна дома над головами, да в руках злого стражника горел факел, слепил глаза, мешал приглядеться в темноте. Холодный ночной ветер срывал с него яркое желто-белое пламя, за его трепетным светом не было видно ни звезд, ни луны.
— Ну что, вдвоем едем? — встревожено, с сомнением, спросил детектив, всматриваясь в непроглядную темноту и рассуждая, сможет ли он в таком мраке найти то место, где он оставил Фанкиля.
— Считаем до пяти! — заревел на ухо, показал пальцем на дом, наклонился к нему лейтенант Турко и, выставив пятерню, загибая пальцы начал считать — один, два, три…
С грохотом распахнулась дверь. Надзиратель Трогге вывалился на крыльцо, достал рог и загремел в него хрипло и гулко так, что по ночным улицам деревни покатилось эхо, а в домах и огородах печально и протяжно завыли растревоженные этим резким зовом коты.
— Ба!!! — выкрикнул еще раз в рог надзиратель и, облокотился о перила, повис над ними, как будто собрался тошнить вниз, но не сделал этого.
— Я же его знаю! — пьяно и самодовольно похвастался лейтенант Турко — он так всегда «не поеду, не поеду» говорит!
Не прошло и десяти минут, как к дому с разных концов деревни подъехало не меньше двух десятков человек вооруженных факелами, копьями и луками со стрелами. Сгорбившись, сидели в седлах, недовольно смотрели на дом командира, поджимали от холода плечи. Среди ополченцев детектив узнал и тех самых егерей, что видел сегодня у дома Эрсина.
— Мэтр Турко! — заметив лейтенанта, весело закричали из толпы — ворюга с рынка приехал! Мы люди нищие, брать у нас нечего! Чего ты тут забыл?
Кто-то начал проверять арбалет и бесцельно пустил стрелу в темное ночное небо. Явился старший сын надзирателя, мальчишка лет тринадцати, принес отцу шлем и бригандину, прямо на крыльце надел ему на плечи доспех, начал завязывать тесемки под рукой с правой стороны.
— Ну, все собрались? — свирепо оглядев недовольных ночным вызовом подчиненных, прорычал надзиратель — кого нету, завтра вне очереди в обход поедет!
Он ловко вскочил в седло, отсалютовал своей жене, что сидя боком на подоконнике с улыбкой наблюдала за отъездом мужчин, качая на руках маленького, завернутого в мохнатый шерстяной пледик, младенца. Перекрестился и снова затрубил в рог, командуя колонне движение.
Обернувшись, детектив заметил, что глаза Эстри Трогге горят в темноте ярким фосфоресцирующим светом.
А ополченцы, подбадривая себя веселыми деревенскими шуточками типа.
— Непобедимая кавалерия Гирты!
— Выпьем все и прыг в кусты!
— Топоры наточены, фляги наполнены, бани натоплены!
Поехала со двора, по дороге на Варкалу, на восток, в сторону Белой Могилы.
Находившись кругами между стволов, побив до боли в пальцах шестопером деревья, Фанкиль вернулся на свою наблюдательную позицию. Как всегда говорили старцы, учителя церкви и книги, в таком состоянии души следовало перво-наперво помолиться, но молиться совсем не хотелось. Рыцарь четыре раза нетерпеливо прочел «Отче наш» и, в конце концов, сорвавшись на.
— Мразь вонючая, дерьмо, пьяница, бездельник! — и еще немало бранных слов, хотел уже было разбить оставленную на камне подзорную трубу детектива, но, выговорившись, утихомирился, упал на камни и закурил. Снова попытался прочесть молитву, но снова не смог собрать воедино беспорядочно мчащиеся в его голове обидные мысли. Решив повременить, успокоиться, Фанкиль снова обратился к дому за полем, но там по-прежнему не было ничего нового и интересного. По дороге, тянулись груженые углем и бревнами припозднившиеся телеги, следом, закинув на плечи свои инструменты, устало шагали бородатые мужики. Работники возвращались к себе домой в деревни. Только артельщики, что бригадой могли поставить себе сруб, барак, или какое другое надежное ночное укрытие, оставались в Лесу после темноты.
Фанкиль поудобнее подмял топорщащиеся под плащом во мху, маленькие елочки и выглянул на дорогу. Все было также. Рыжий с синими облаками закат горел над полем в вышине.
— Наверное, тут какая-то аномалия, раз деревьев нету… — рассеянно подумал рыцарь и, достав из поясной сумки, крутанул на камне свой волчок, но тот сделал только несколько оборотов и, как-то по-особенному быстро потеряв скорость, опрокинулся.
В дальнем конце поля была вырубка. Там, на опушке леса, почти у самой реки, стояла, дымила печь-гута в которой плавили железо. Пройдет года два или три, или даже уже следующим летом лес скроет эту полную корявых пней прогалину вокруг нее, буйными зарослями тянущегося к солнцу подлеска снова подступит вплотную к воде.
— Сколько его там не руби, все равно вырастет… А тут, совсем рядом, на поле, только трава, ивняк и кусты — оглядывая в подзорную трубу противоположную опушку леса, подметил Фанкиль. Еще когда они с Ингой только прибыли в Гирту, они многократно пролистывали справочники и смотрели карты, даже ездили смотреть такие поля в Лесу, которые никогда не зарастают, и каких было особенно много вокруг городских стен. Они даже ходили в ботанический сад, смотрели архивы наблюдений, но так и не нашли никаких внятных ответов почему везде этот Лес растет с небывалой скоростью, наступает на дороги, поля и поселки, а местами как будто прочертили границу, дальше которой не растет ни одного лесного дерева.
— Какие-то очередные неизвестные и неочевидные нам механики, наверное. Как кошачьи манки, расхождение в восприятии картины мира между человеческим мозгом и точными приборами, звезды в небе и прочие околонаучные, ничем не подтвержденные теории — подумал Фанкиль и заключил — научный парадокс, как чудо Божие. Как веревка в темноте, у которой нет ни начала, ни конца, но за которую слепо держишься, чтобы не сбиться с пути. Все-таки как же тут после города тихо…
Эти мысли вернули в его душу покой и умиротворение.
— Все-таки нехорошо вышло — снова вернувшись мыслями к их с детективом ссоре, сказал сам себе Фанкиль и снова закурил — вот назвался христианином, крестоносцем, защитником веры, инквизитором и сразу же искушение, на тебе.
Громко, трубя на всю округу, проехал последний разъезд, оповещая всех, чтобы поспешили домой, не ходили по дорогам в темноте. Тракт опустел. Тихо стало в лесу. Мерно ухала кукушка. И только где-то далеко, во мраке, на другом конце поля, рядом с плавильной печью, горел костер и била колотушка, созывая к огню, в избу отошедших далеко от стоянки по каким-то своим делам артельщиков.
— Ночью в лесу все иначе. Здесь пропадают и меняются люди — сказал себе Фанкиль — просто пропадают и все. Днем такого нету. Может это из-за звездной энергии, что открывает червоточины, истончает ткань мира, наполняет силой, пробуждает к жизни падших духов и неупокоенных умерших. Усиливает эгрегоры человеческих страхов и некротические энергии могил. Облекает в физические формы неведомые ни науке, ни богословию, лишенные всяких логики, причины и смысла сущности и силы… Наши науки давно достигли предела технологического абсолюта, объяснили все что есть, все, что можно рассчитать в перспективе, и то, что могло бы быть иметь место чисто теоретически, но они по-прежнему остались иррациональны по своей сути, потому что основываются на фундаментальных аксиомах мироздания, только после которых и начинаются математика, химия и физика. Точно также же, как иррациональными за эти миллионы лет эволюции остались и наши души, для которых вера, как точка зрения, всегда будет сильнее веских доводов, логики и свидетельств. Хельга столкнула лбами этих двоих. Марка и Анну, и теперь они вырвут друг за друга глаза любому, кто посмеет их разлучить. Сэр Август Прицци злодей, расчетливый палач и убийца, но он единственный, кто сохранил Гирту от новой смуты и войны. Он мог убить Дорса, Гонзолле и Адама Роместальдуса, как убил многих других, но не сделал этого. По его приказу выступят рыцари и их вассалы, чтобы поднять на престол леди Веронику, которая же потом прикажет казнить его самого как государственного преступника и мятежника, но он верен ей, потому что в глазах людей она, кровавая и жестокая, единственная праведная правительница, за которой с радостью, с готовностью умереть, пойдет вся Гирта. Йозеф, нищий полицейский, украл и продал мечи, чтобы прокормить семью, в прошлом месяце давали премию, он мог бы пропить ее, но отнес деньги домой, купил новые одеяла, детям рубашки, платья и штаны, жене плащ и накидку, ничего не утаил. Мэтр Сакс — милый юродивый оборванец, а в Столице же он богатый, успешный и уважаемый человек, бросил жену и детей все оставил им, уехал к нам, в Гирту, живет здесь. И сколько вокруг таких. Рациональны и полностью расчетливы только банкиры, которые считают деньги, судьи, что меряют любое дело взятками, и демоны. Абсолютная власть закона, машинная, логика, справедливость, расчет, объективность. Да, порядок, законы и власть необходимы. И командорам, инквизиторам, епископам, бальи, патриархам, королям и рыцарям, им всем, как людям, несомненно, приятно быть влиятельными, чтобы к ним приходили тысячи последователей и просителей. Нравится править миром, казнить и миловать, творить добро и зло, но многие из них не выбирали этого пути. Не раз и они задумывались о тихой монашеской келье, о лампаде и потемневшем образе Спасителя под белым покровом на стене. О жесткой холодной постели и тихой благодарственной молитве в ночной тиши. Но это тоже служение, тяжелое и скорбное, быть среди людей и сопротивляться не только всему тому, что давит извне, но и противостоять самому себе. Своей силе, власти, гордости, вседозволенности и возможности без оглядки творить и говорить все, на что хватит власти влияния и денег. Бог это не любовь, как пишут в умильных столичных книжках глупые, мнящие себя творческими личностями женщины, которые никогда не нянчили ребенка, никогда не знали нищеты, всегда купались в достатке, роскоши и благосклонности мужчин. Бог это отец, любящий, но строгий, с розгой для непослушного сына. А мы его бестолковые дети, которые заставляют его печалиться, мы все братья. Братья во Христе. И мы иррациональны и слабы, иначе мы были бы как всемогущие демоны, или наделенные нечеловеческой логикой и сверхразумном и силой машины, которые никогда не наследуют Царствия Небесного. Мы слабы и делаем много глупого, низменного и непотребного, и я точно такой же, как и все. Ничем не лучше других. Но я христианин и я хотя бы понимаю подобные вещи. Этим я лучше язычников и тех, для кого Бог это просто слово-архаизм с маленькой буквы в книжке или переписке. Оправдать, обосновать и объяснить можно все. Любой самый свинский поступок, любое самое гнусное преступление, любую мерзость. Доказать свою правоту, привести аргументы… Но это путь в бездну. Когда дело касается души, логика это непозволительное для нас излишество, мы не созданы для этого. Какой смысл просить прощения у Бога, если ты не можешь попросить его у безвинно обиженного тобой человека? Какой смысл вообще молиться, если ты сам мразь и ничего хорошего не делаешь? Услышит ли тебя Бог, если ты сам никого не слышишь? Просто подойти и сказать: «Прости меня брат, я был неправ, как я могу искупить то, что причинил тебе?». Вот с этого и надо начинать, когда говоришь о покаянии, а не с миллион раз механически прочитанных молитв, крестов и пустопорожних рассуждений на тему «все вокруг дряни, а что я-то плохого сделал?» и, бессмысленных без попытки исправить содеянное зло, разговоров о спасении души.
