Тень Феникса (СИ) - Горянов Андрей (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗
Единственный, для кого я оставил послание, был Альвин. Я всё-таки склонялся к тому, чтобы доверять словам Виктора, и потому был относительно уверен в скором освобождении друга из рук Красных шарфов, некогда относившихся к личной охране императора, занятых ныне в роли тайной полиции. В любом случае, я ничего не мог им противопоставить. Что уж говорить, наверняка даже Виктор не решился бы давить на префекта Red Fascias для достижения своих целей. Так что я ограничился лишь упоминаниями о смерти Великого магистра и цели своей поездки, решив не рассказывать о том, что на самом деле произошло в капитуле и обо всём, что мне стало известно касательно убийств. Мало ли в чьи руки могло попасть это письмо. Я не стал рисковать.
Когда все дела были закончены, я покинул город. Было это уже глубокой ночью. Вывели меня из города через портовый район какими-то подземными туннелями, оставшимися от старого города, переходящими в частично действующие канализационные каналы. Там меня посадили в утлую лодку, больше похожую на скорлупу гигантского ореха, и вывезли за пределы городских стен, где меня ожидали виденные прежде на конюшне лошади. Несмотря на глубокий сумрак, затянувший окрестности столицы, в глазах животных я прочитал глубокую неприязнь. Только сейчас я вспомнил, что Хлыст, этот жирный упрямый мерин, которого я все же любил как друга, так и остался на том безымянном постоялом дворе в трех днях пути от Стафероса. В голове отчего-то мелькнула противная мысль о том, что его грузное тело, вероятно, пустили на мясо после сотен попыток продать его хоть за медную монетку. Слишком упрямый. Слишком толстый.
Я подтянул стремена, проверил походные сумки, последний раз окинул светящийся ночными фонарями город, и поскакал прочь, надеясь до рассвета оказаться как можно дальше отсюда.
Глава 14
Нынешняя империя насчитывает десять крупнейших городов, семь провинций, четыре фемы и два протектората. Все её части спаяны воедино разветвленной сетью дорог, позволяющей в мгновение ока перемещаться из самой удалённой точки севера на далёкий юг и обратно. Сила империи не только в руках её легионах, но и в их быстрых ногах. Какой толк в армии, успевающий к осаждённому городу только к тому моменту, когда стены его уже разрушены, защитники перебиты, а все кладовые выметены дочиста?
Ливерий Коронат, историк при дворе Октавиана Третьего.
Если Стаферос — пламенное сердце империи, то бесчисленные тракты — её вены, разносящие кровь по всему её телу. Идеальные дороги, каких не найти больше нигде, даже у заносчивых ахвилейцев, кичащихся превосходством своего оружия, и разъезжающих по просёлочным дорогам с ямами размером с целую телегу. По этим дорогам легионы, в случае нужды, могли пересечь всю империю из конца в конец за считанные недели, не позволяя захватчикам прорвать оборонительный рубеж.
Я двигался так быстро, насколько это вообще было возможно. День пути, четыре часа сна и отдыха, обильный завтрак и снова день пути. Но как бы быстро я ни передвигался, он настигал меня. Тошнотворный, но пока еще едва уловимый запах горелой плоти и волос я почувствовал на Гордиановой дороге между Альбой, крупным торговым узлом южной провинции и Кентиром, гарнизоном шестого Пепельного легиона, удерживающего обширные территории вдоль границы с фемой Альбайед. Впереди простиралась обширная Сардайская возвышенность. От столицы я удалился уже на расстояние порядка двух тысяч миль, но расстояние это не оказалось для меня столь спасительным, как я ожидал.
— Ты чувствуешь это? — схватив подвернувшегося под руку мальчишку-конюха за локоть, спросил я.
— Что именно, кир?
Черные глаза его округлились от страха. Еще бы, со стороны наверняка могло показаться, будто у меня не все в порядке с головой.
— Запах палёной шерсти. Весь этот поганый кабак провонял им.
Я не спал уже третий день, пытаясь залить призрачный запах не только вином, но и всем хмелем, какой только удавалось найти. Голова раскалывалась, болезненно реагируя на любое неловкое движение, но я никак не мог заставить себя лечь в постель. Проскакав весь день и всю ночь, едва не загнав лошадей, я не смог удалиться от мерзкого запаха ни на фут, и затем, добравшись до таверны, принялся изгонять его другими средствами.
— Ничем не пахнет, кир. Только навозом немного…
Посмотревшись с утра в своё отражение на колышущейся глади воды в дождевой бочке, я с трудом смог узнать себя: так сильно я изменился внешне. Последний раз я видел себя в зеркале в доме у брата, перед тем как отправиться в капитул, и тогда всё выглядело вполне нормально. Теперь же на меня глядел осунувшийся, обросший жидкой бородкой и завивающимися спутанными космами незнакомец, которому на вид можно дать лет тридцать. Добавить к этому воспалённые глаза и тёмные круги под ними, неразличимые на поверхности воды, и картина будет пугающе полной.
Бесцельно сделав несколько кругов по обнесенному забором дворику таверны и распугав немногочисленных постояльцев, вышедших с утра до ветру, я собрал вещи и снова отправился в путь. К обеду я уже не мог держаться в седле прямо, глаза мои нещадно слипались, и в какой-то момент я всё-таки задремал. А когда очнулся, стояла уже глубокая ночь.
На небе, подобно глазам гиганта, светились Близнецы, обрамленные мириадами звезд, столь ярких, что дорога передо мной виднелась на несколько миль вперед. Конь подо мной остановился и напряженно прядал ушами, в то время как товарищ его всхрапывал и потихоньку пытался вырваться с привязи. Я оказался почти что в чистом поле и, насколько хватало взгляда, вокруг не было ни души. Неподалёку тихо покачивалась в такт дуновениям ночного ветра небольшая роща, единственное возможное укрытие, но животные смотрели совершенно в другую сторону, туда, где глаза мои не видели ничего, кроме дорожки ночного света, проложенной прямо вдоль мощёной дороги, уходящей далеко на юг. Но вот запах… запах просто выворачивал наизнанку. Я прополоскал рот водой и сплюнул, но во рту по прежнему оставался мерзкий привкус, не поддающийся описанию.
— Где же ты, мой ангел, когда ты так нужен, — пробормотал я себе под нос, будто надеясь на чудо.
Но вместо этого на дороге появился темный силуэт человека, будто бы уставшего ждать моего приближения и раздраженного моей нерешительностью. Конь подо мной испуганно заржал и взвился на дыбы, едва меня не сбросив, мне лишь чудом удалось удержать его в узде. Удержать второго уже не удалось, и всё что мне оставалось — слушать стук подкованных копыт по камням тракта. Тень, замершая на краю дороги, всё еще не двигалась, будто ждала чего-то или же просто пыталась напугать одним своим видом. У неё это, впрочем, неплохо получалось. Рука моя до боли впилась в рукоять меча, и, если бы не близость родового оружия, я бы не раздумывая помчался прочь вслед за обезумевшим от страха мерином.
— Что тебе нужно? — как можно более уверенным голосом спросил я того, кто так напугал лошадей.
Вышло не очень уверенно и не так чтобы громко. Голос мой, казалось, был проглочен окружившей меня темнотой. Никто мне не ответил, и я сделал то единственное, что посчитал верным: бросил коня в галоп, прочь отсюда. Впереди, всего в нескольких часах езды меня ждала постель и горячая еда, а теперь уже позади — пугающая тьма. Впереди лежал Кентир, а позади ожидала своего часа сама смерть.
***
Со временем я стал замечать, что тень, преследующая меня, не одна. Я предполагал, что их будет ровно десять, столько, сколько сгорело заживо на вершине цитадели той ночью. Десять висельников и каторжников, которых привел с собой Цимбал, сейчас шли за мной, медленно, но верно обретая плоть, ведомые чьей-то злой волей. Если раньше лишь я один чувствовал запах их обугленных тел, то со временем его стали замечать и другие. От меня шарахались как от прокаженного, когда я проходил мимо. Меня, пусть пока и вежливо, но просили пересесть в самый дальний угол в придорожных тавернах и трактирах. Меня даже не пустили в стабулу в небольшом городке на реке Маранджа, через паромную переправу которого лежал мой путь. Все вокруг будто чувствовали на мне потустороннюю метку. Еда в моих руках и вода — всё имело запах обугленной и гниющей плоти, и потому один их вид выворачивал меня наизнанку. Я не мог нормально спать, потому как, стоило мне смежить веки, как я начинал чувствовать рядом с собой чье-то присутствие. Я боялся остаться в одиночестве, боялся останавливаться в чистом поле, боялся тени одиноких рощ и перелесков, оврагов, канав и карстовых провалов. Спустя какое-то время, стоило наступить сумеркам, тени проступали везде, куда ни падал мой взгляд. Впрочем, это уже можно было связать со стойкой бессонницей, преследовавшей меня так же как и призраки сгоревших людей. Чем дольше я не спал, тем большую силу обретали они, и тем отчётливее чувствовалось их присутствие. Я всё время взывал к тому, кто назвался моим ангелом-хранителем, но призывы мои оставались без внимания. На шестой день без сна, совершив последний свой дневной переход и загнав обоих коней, я оказался всего в паре миль от капитула Альбайед.
