Грани судьбы (СИ) - Шепелев Алексей А. (читать книги полные .TXT) 📗
Откровенно говоря, Женька не слишком радовался своей роли в супер-пупер операции "Спасение сразу двух пленников". Стоять в компании Анны-Селены у Болотных ворот и ждать, пока приедет Йеми со спасённой племянницей — что за удовольствие? Не то, чтобы подростку уж очень хотелось боёв и приключений, но когда рядом с тобой люди рискуют жизнью, а ты не рискуешь почти ничем — на душе хорошо не будет. Если, конечно, не превращаться в последнюю сволочь, а таких планов у Женьки не было и близко. Поэтому роль стороннего наблюдателя его тяготила. И ручной арбалет, способный выстрелить на расстояние сто шагов, который висел у парнишки на поясе под плащом, настроения не улучшал. Всё равно стрелять не придётся. С десятком разомлевших от безделья стражников такие воины как зеленошкурый огр и его бородатый приятель справятся одной левой. Так, дали мальчику игрушку, чтобы не капризничал.
Капризничать Женька, конечно, не собирался, но вообще тема была актуальной. Всем известно, девчонки отличаются капризностью и нетерпеливостью. Когда они чего-нибудь хотят, то немедленно начинаются рёв, слёзы, крики. "Папа, подари мне куклу!" И объяснить им ничего невозможно. Поэтому в любую минуту можно было ожидать, что уставшая от ожидания Анна-Селена скуксится и устроит театр одного актёра. А ему, куда ж деваться, придётся её успокаивать и ублажать.
Но время шло, девчонка истерик не закатывала, а сам Женька волновался всё больше и больше. Кто бы его сейчас успокоил. Конечно, на словах у Мирона Павлиновича выглядело гладко, на то он и генерал разведки. Только ведь генералы планируют одно, а в жизни всё получается по-другому. Женька видел уйму телепередач и слышал огромное количество историй, как срывались всякие диверсионные операции. Главное, генералам-то ничего от этого не было, они же все в штабах, в кабинетах, а вот тем, кто их приказы выполнял, приходилось иногда очень паршиво. Хотя к Мирону Павлиновичу это не относится, он-то сейчас собой рискует побольше Женьки.
— Волнуешься?
— Чего? — мальчишка недоумённо уставился на подружку.
— Я спрашиваю: ты волнуешься?
Ах ты, пигалица. Подросток бросил на маленькую вампирочку сердито-презрительный взгляд.
— С чего ты взяла?
Девчонка в ответ улыбнулась и охотно пояснила:
— Ты на месте не стоишь. Топчешься, будто очень хочешь… куда сам Президент пешком ходит.
— На себя посмотри…
— А чего я? Стою спокойно, никого не трогаю.
— И где ты только этому научилась? — проворчал Женька только ради того, чтобы что-то сказать. Разговор, конечно, отвлекал от ожидания, но злил ничуть не меньше. Как бы сказал отец: "Что в лоб, что по лбу".
Отвечать маленькая вампирочка не стала. Всё равно, чтобы понять, нужно было прожить её детство — детство безынды, когда буквально каждый день приходилось терпеть и молчать. И улыбаться, когда хотелось плакать…
Мальчишка и не настаивал. Снова потекли томительные минуты молчаливого ожидания. К счастью, на этот раз ждать пришлось недолго. В уши ударил гулкий грохот. Люди вокруг останавливались, недоумённо крутили головами. Стражники у ворот беспокойно повернулись на звук. Из сторожки выскочил их командир, бросил по сторонам тревожный взгляд, принялся что-то объяснять солдатам.
— Лишь бы ворота не закрыли, — пробормотал Женька.
С минуту на минуту здесь должны были оказаться Йеми, местные борцы за права драконов и освобождённая Риона. Мирон Павлинович говорил, что Теокл и Соти посадят вампирят на своих лошадей и сразу повезут подальше от города, а воины останутся удерживать ворота, пока не появится второй отряд, вызволивший Серёжку. А уж потом все вместе догонят уехавших вперёд.
Переулок, как по заказу, оказался пустым. Здесь и в хорошую-то погоду было не слишком людно, а уж под мелким нудным дождём и встретить прохожего и вовсе мудрено. Только четверо стражников на крыльце под металлическим навесом-козырьком жались ближе к стене: косой дождь доставал служивых и в укрытии.
Мирон почувствовал, как вспотела сжимающая амулет рука. Как-то неуютно строить план на магии, о которой почти ничего не знаешь и в которую, не смотря на всё увиденное за последний месяц, до конца не веришь. Впрочем, в принципах работы новейшей аппаратуры, например, тех же микросканеров, генерал Нижниченко разбирался, мягко говоря, не шибко здорово, что не мешало ему планировать операции с их использованием. Правда, время от времени техника давала сбой, и тогда начинались неприятности, порой весьма серьёзные. О том, что произойдёт, если сбой сейчас магия, не хотелось даже и думать.
— Пора, — негромко произнёс шедший рядом Балис. — Работаем.
Мирон глубоко вздохнул и сдавил пальцами бусинку. Показалось, что оболочка сломалась с тихим хрустом, но, конечно, это было самовнушение. Главное — сломалось. Нижниченко снизу, почти без размаха бросил амулет на крыльцо, стараясь попасть в середину, между караульщиками.
Дальше всё происходило невероятно быстро. Балис метнул ножи с обеих рук, Наромарт — с единственной здоровой. Три стражника, не успев даже понять, что происходит, беззвучно повалились на ступеньки. У одного из горла фонтаном ударила кровь — нож Балиса перебил артерию. Последний оставшийся в живых, судя по неимоверно разинутому рту, зашелся в крике, но магия кагманца не подвела: с крыльца не вырвалось ни звука. Больше воин ничего сделать не успел: последний метательный нож морпеха положил конец его жизни.
С кортиком в руках Гаяускас устремился внутрь замка, Наромарт и Олус — вслед за ним, успев обнажить мечи прежде, чем исчезнуть в бесшумно распахнувшихся дверях. Сашка, вытащив из-под плаща автомат, умело распластался на крыльце, между двумя трупами. Бросил на Мирона негодующий взгляд. Нижниченко понимал, что мешает, путается под ногами, только из головы начисто вылетело, что же он должен делать теперь. Ах, да, встать у самых дверей и не отсвечивать. Если появится патруль — поддержать Сашку огнём из пистолета. И по возможности собрать ножи.
Генерал оглянулся по сторонам — в переулке по-прежнему не было не души. Вздохнув, Мирон Павлинович присел над ближайшим трупом. Кинжал Наромарта ушел в глазницу солдата по самую гарду. Преодолевая отвращение, генерал ухватился за рукоятку и дёрнул оружие. К его удивлению, кинжал выскользнул легко, словно ножик из масла. Мирон быстро обтёр клинок о плащ солдата и сунул кинжал за пояс. Всё нормально. Здесь, снаружи, всё идёт нормально. Главное, что сейчас происходит внутри.
— Ну, волчонок, сейчас ты у меня заговоришь. Сейчас всё выложишь!
Отблески от жаровни придавали коже палача багровый оттенок, делая его похожим на мистического демона с выпученными глазами. От одного только вида отца Бодака можно было зареветь в три ручья.
А Серёжку Яшкина ожидали неприятности куда серьёзнее, чем одно только созерцание лысого черепа инквизиторского палача.
— Давай! — скомандовал отец Бодак.
С противным скрипом завертелся ворот, наматывая на себя перекинутую через блок верёвку. Петля, туго стягивающая запястья, потянула вверх. Серёжкины ноги оторвались от пола, тело медленно поползло по стене вверх, карябая иссечённую спину об острые кромки кирпичей. Чуть, было, утихнувшие, боль и жжение вспыхнули с новой силой.
— Хорош.
Мальчишка повис в полуметре от пола. Флип заклинил ворот, а Овермарс, присев, деловито защёлкнул на лодыжках вделанные в стену железные кольца.
— Ну что, может быть, станешь говорить? Хватит героя из себя изображать.
Серёжка молчал. Бодак наотмашь хлёстко ударил мальчика по лицу тыльной стороной ладони.
— Будешь говорить, всё равно — будешь!
Наверное, палач был прав. Мальчишка чувствовал себя на последнем пределе. Боль настолько измочалила его, выпила все силы, что он уже не мог сопротивляться. Вот ещё немножечко — и он закричит от невыносимой муки. Закричит, а потом расскажет им всё, что они хотят. Потому что он, Серёжка Яшкин — не герой, а обычный мальчишка. Ну, нету у него сил терпеть, нету, нету! То есть, сейчас пока есть, а потом — не будет. Совсем скоро их не будет. Но сейчас пока есть. И сейчас пока он терпит и молчит. Пока не так больно. Пока ещё не раскалились иголки. У него есть ещё время, хоть немного, но есть. Минута, две, может быть, целых пять… Сейчас он всё готов отдать за пять минут тишины.
