Тень Камбера - Куртц Кэтрин Ирен (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗

Но с другой стороны, можно ли каким-то образом ухитриться и представить улики таким образом, чтобы они указывали на Дугала? Вот это — очень привлекательная мысль. Может, удастся подставить Дугала, и таким образом убрать с дороги не только опасного потенциального свидетеля, но и приносящего беспокойство соперника. Конечно, потребуется предпринять шаги, чтобы Дугал не смог защититься…

Конал задумался над идеей, возвращая все письма в курьерскую сумку, оставив себе свои и три, рассказывающие о смерти Тирцеля. Конал взял с собой в поход ягдташ Тирцеля с травами: он не мог оставить его, рискуя, что его найдут. Не исключено, кое-что из содержимого можно использовать. Он не знал предназначения всех трав в наборе Тирцеля, но помнил некоторые — и этого было достаточно.., если он найдет способ подсыпать их — чтобы Дугал не пережил следующий день.

Он не станет применять простой яд или передозировку, потому что завтра им предстоит следовать по очень сильно пересеченной местности. Требовалось более тонкое решение — например, нечто, затуманивающее зрение и дающее не правильную оценку перспективы, или что-то, обеспечивающее ложное чувство безопасности. Судя по тому, что говорил монах, который завтра поведет их по этому пути, поспешный шаг может стать для всадника смертельным.

Но Конал в любом случае не мог ничего сделать для дальнейшей разработки плана до возвращения остальных, и ему требовалось время для решения. Закрыв курьерскую сумку, он отнес ее в соседнее помещение, где разместились Келсон с Дугалом, и оставил ее рядом с храпящим Кьярдом О'Руаном. Затем он вернулся к себе, чтобы разбудить Джована, прочитать адресованные ему самому письма и сформулировать планы на вечер.

Келсон с сопровождавшими его лицами вернулись как раз к вечерним молитвам, и Конал со страхом и ревностью наблюдал, как Дугал вошел в аббатство рядом с королем. Принц даже не пытался молиться, заняв место недалеко от них, хотя, если посмотреть со стороны, то он должным образом склонял голову и его губы что-то шептали.

Позднее, за ужином, Конал был весел — по крайней мере настолько весел, насколько это позволялось в Великий Пост. Когда король с друзьями покинули трапезную, отправившись в покои аббата, чтобы посидеть часок у очага, Конал даже остался ненадолго — послушать, как поет баллады один из послушников.

Однако никто не засиживался долго, потому что Сэйр планировал рано тронуться в путь, чтобы преодолеть перевал при свете дня. И когда король с фаворитом пошли спать даже до вечернего богослужения, Конал также засвидетельствовал свое почтение аббату и отправился в постель.

Однако он не смел спать. Немного времени спустя, когда все аббатство затихло, Конал двинулся в сторону конюшни. Его никто не остановил по пути.

В конюшне все, необходимое для путешествия, было уже собрано. Там Конал без труда нашел вещи Дугала и отвинтил крышку с наплечной фляги, уже наполненной вином перед завтрашним путешествием.

Он понюхал содержимое фляги перед тем, как добавить зелье из керамического пузырька, который с вечера прятал на теле. Конал был уверен: запах и вкус вина скроют то, что он добавил. Он не беспокоился, что кто-то из слуг хлебнет из фляги: как говорил Коналу Тирцель, его зелья действуют только на тех, в чьих жилах течет кровь Дерини.

Затем, в волнении и возбуждении, Конал быстро вернулся в свою постель и лег. Но он все равно почти не спал остаток ночи.

Глава двенадцатая

Следующее утро оказалось очень тихим, но воздух наполняла влага. Вероятность дождя была очень высока, хотя он пока и не начинался. Местные монахи, когда их попросили предсказать погоду, поклялись, что к полудню должно разъясниться, правда, в это время года погода очень часто меняется. На горных перевалах иногда встречается снег и лежит он там до конца марта. При теперешнем состоянии неба, равно вероятны были дождь, снег и ясный день.

После мессы и гораздо более неторопливого завтрака, чем изначально планировалось, Келсон раздумывал, что делать. Дождь пока не шел. Им и не требовалось волноваться о том, чтобы именно сегодня преодолеть весь перевал до наступления темноты: на вершине стояло небольшое аббатство, в котором они, несомненно, смогут разместиться и обсохнуть — если сильно промокнут. Сэйр склонялся к тому, чтобы отложить путешествие еще на день, в надежде, что появятся более четкие указатели ясной погоды и разойдутся тучи, заполонившие восточный горизонт. Однако Келсон горел нетерпением и не хотел терять время. Его возбуждала перспектива поисков в Йомейре, потому что там тоже когда-то находилось место поклонения Камберу — там, где святой пал в битве; и король надеялся, что в Йомейре он узнает о Камбере больше, чем удалось в Кайрори.

Поэтому Келсон приказал отряду собраться во дворе аббатства, как и планировалось изначально, хотя и на несколько, часов позднее, чем ему хотелось бы. И, словно в ответ на его оптимизм, солнечный луч пронзил облака, когда он дал сигнал колонне выезжать за ворота аббатства святого Беренда.

Неожиданным приятным пополнением их отряда оказался монах, согласившийся выступить в роли проводника — некто брат Гелрик, словоохотливый и почти до комичности худой мужчина, сидевший на нелепой пегой лошаденке. Все, находившиеся поблизости, уже вскоре хохотали над его шутками: он давал оценку жизни при дворе Дланнеда, где служил до того, как стал монахом. Его юмор вкупе с проясняющейся погодой быстро улучшили настроение всему отряду. Вскоре молодой Дхасс Макардри, половина рыцарей, все приграничники и большинство копьеносцев хором присоединились к припеву разудалой баллады о том, как веселый граф Килшанский ехал день и ночь, ночь и день, целую неделю, чтобы предупредить главу клана Макардри об ужасном вторжении с моря.

Они преодолели значительное расстояние за первый час, с легкостью взбираясь по первому, ровно идущему подъему, который представлял собой подход к настоящему подъему на перевал. Погода оставалась холодной, но ясной, хотя, когда они взобрались выше, появилось много облаков. Продвигаться вперед становилось тяжелее. Постепенно, когда им пришлось следовать вдоль берега быстрой горной речки, сильно взбухшей после последних дождей, дорога стала скользкой. Более того, как сообщил монах, эта речка недавно выходила из берегов, и ее воды неслись с горы вниз. Теперь же отряду приходилось идти по тропе, где совсем недавно бежали воды речки. На горном плато, неподалеку от холодного, как лед, озерца, в которое удивительно красиво ниспадал водопад слева от них, брат Гелрик объявил короткий привал, чтобы дать отдохнуть людям и лошадям.

— Будет лучше, если вы, сир, отдадите приказ все проверить: сбруи и все такое. Надо сделать это до того, как мы тронемся дальше или будет уже поздно, — сказал он Келсону, когда король с Дугалом разминали ноги, а Долфин отвел их лошадей к озеру напиться. — Проверьте, чтобы все ремни были крепко затянуты. Дорога сейчас станет значительно хуже. Это последнее относительно ровное место до самой вершины, и вскоре нам вообще придется следовать, вытянувшись в цепочку.

— А сколько до вершины? — спросил Келсон.

— Полтора часа, — ответил монах. — Может, доберемся быстрее, если не пойдет дождь.

Конал расположился чуть дальше, у самого берега, и нервно присматривался и прислушивался к происходящему на плато. Он вручил меч Джовану, чтобы тот привязал его ремнем к седлу, а сам растянулся на разогретом солнцем камне, стараясь притвориться, что его совершенно не волнует, сделает Дугал глоток вина из фляги, ремень которой был перекинут у него через грудь. Поскольку светило солнце, хотя и не очень ярко, а в последний час приходилось напрягаться, поднимаясь вверх, Конал немного вспотел. В дополнение в этому он уже стал сожалеть о содеянном. Пока Дугал с Келсоном занимались своим снаряжением, затягивая ремни при помощи Долфина, Конал развязал тесемки туники на шее и попросил Джована принести ему холодной воды, струящейся с горы. Если Дугал все-таки выпьет вина из фляги, у Конала должна быть светлая голова, чтобы не выдать себя.