Приют изгоев - Кублицкая Инна (первая книга txt) 📗
– Радость-то какая, девочка моя, – воскликнула, не сдерживаясь, госпожа Аргия. – Наш государь прислал за тобой и призывает тебя!
Рыцарь в лазурном плаще шагнул вперед:
– Госпожа Аойда Мунита! Мой господин, король Абраксас Великий, призывает вас к себе.
Аойда замерла. Она узнала этого человека.
– Так твой господин – Абраксас? – переспросила она резко. От гнева лицо ее побледнело. – А как же князь Мунит? Ведь ты приносил присягу верности ему, из его рук получил лазурный плащ?
Рыцарь, которого звали Тидей Акамант, нисколько не смутившись, возразил:
– Из рук Великого Короля я получил алый плащ!
– Не вижу!
Аойда понимала, что чары колдуна уже заморочили головы всем, и сейчас все, кроме нее, видят на плечах рыцаря Тидея алый княжеский плащ.
– Госпожа, – сухо сказал Тидей Акамант. – Если вы не подчинитесь, я имею приказ увезти вас силой.
– Я подчинюсь, – произнесла Аойда. – Но только при том условии, что ты окажешь мне любезность.
– Слушаю вас, госпожа.
– В роду Феретов не осталось мужчин, Акамант. Я произвела в рыцари вот эту даму, Герсу. Свидетелем выступает госпожа Аргия Мелета, но одной ее мало. Ты согласишься поставить свое имя в пергаменте?
– Да, – ответил Акамант, – это святое дело. Род должен жить. – И тут же сделал оттиск своей печати в документе.
Однако едва был свернут пергамент, Тидей устремил на Аойду жесткий взгляд и напомнил, что пора ехать к Абраксасу. Два истукана в серебряных плащах тут же подступили на шаг к Аойде.
– Для меня оседлали коня? – спросила она.
– Я распорядился, ваше сиятельство, – ответил Тидей.
Аойда попрощалась с новой хозяйкой замка Ферет и ее матерью, которые проводили ее слезами восторга и умиления, после чего, взвинченная до бешенства блаженным состоянием одурманенных чарами колдуна людей, вышла во двор.
Темно-игреневый жеребец ожидал ее; Аойда остановилась, выжидательно глядя на Тидея Акаманта: в том количестве металла, которое было на нее навешено, она не могла легко вскочить в седло.
Тидей подсадил ее; человек он был очень сильный, и получилось это у него очень изящно. Сам он легко – хотя металла на нем было побольше, чем на Аойде, – вскочил на могучего рыжего коня; безликие господа в серебристых плащах сели на гнедых коней. Аойда не сомневалась, что зачарованные колдуном Абраксасом люди видят их на волшебных конях каких-то невообразимых статей, а ее, возможно, даже на единороге…
– Что с князем Мунитом и моей матерью? – спросила Аойда в дороге.
– Антенор Мунит признал себя недостойным высокого сана и передал его государю, – ответил Акамат Тидей спокойно. – Теперь он ждет государева суда, который оценит его деяния.
Аойда прикрыла глаза.
Вот она – смерть. Вот она – чаша с безвкусной прозрачной водой.
– Колдун хочет нас убить, – тихо проговорила она.
– Госпожа! – резко сказал Тидей. – Последите за вашим языком! Не смейте оскорблять государя в присутствии его верного слуги!
Аойда взглянула на него и горько усмехнулась:
– Воистину чудные времена: «Нельзя быть смелым, ибо смелость твоя оборачивается против друзей твоих; нельзя быть верным, ибо верность оборачивается предательством».
Двое в серебристых плащах вклинились между Аойдой и Тидеем…
– Эй! – возмущенно прикрикнула Аойда. Ее лошадь шарахнулась, чтобы не столкнуться с гнедым жеребцом серебристого. – Куда ты лезешь!
– Госпожа! Где ваша учтивость? – воскликнул Тидей. – Это самые приближенные слуги государя!
Аойда бешено оглянулась на него:
– А мне наплевать! Придержи своих дружков, Акамант. Почему я должна терпеть их наглость?
– Госпожа!
– Вот что, Акамант, нечего на меня орать! – взорвалась Аойда. – Я предпочитаю говорить с самим Абраксасом, а не с тобой. Я видеть желаю Абраксаса, а не этих… этих серебристых чучел! Поэтому замолчи и не смей мне указывать!
Как уже убедилась Аойда, повелительный тон очень хорошо отрезвлял зачарованных колдуном; сработало это и сейчас: на лице Акаманта промелькнуло растерянное выражение, но тут же, когда двое в серебристых плащах повернули к нему головы, к Акаманту вернулась прежняя самоуверенная дерзость.
Косоа, город, который до недавнего времени был столицей княжества Мунитайя, показался Аойде чужим из-за неприятного неестественного воодушевления городского люда. Аойде почудилось, что ее душат сгущающиеся чары – слишком, видимо, она приблизилась к их источнику.
Она рассеянно провела ладонью по платиновому оплечью. «Неужели я одна вижу эту жуть?» – подумала Аойда.
Абраксас-колдун обосновался в родовом замке князей Мунитов.
Аойда, в сопровождении своей охраны, въехала во двор замка и, подождав, пока ей помогут сойти с коня, вслед за Акамантом поднялась в бывшие покои князя. Раньше ей не часто доводилось здесь бывать – девушкам ни к лицу без приглашения появляться на мужской половине.
В приемной зале Акамант замялся, но тут бесшумно возник один из безликих в серебристом плаще и безмолвным поклоном пригласил Аойду пройти в сами покои.
Аойда вошла и остановилась посреди комнаты, в которой в напоминало о ее отце.
Кроме нее, в комнате никого не было.
– Какая наглость! – процедила она сквозь зубы.
«Ну нет! Это я здесь хозяйка – а он незваный гость», – р шила Аойда и смело опустилась в кресло, куда никто, кроме х зяина, садиться не имел права.
Зашуршали занавеси на двери в спальню. «Я – хозяйка!» напомнила себе Аойда и не обернулась: хозяйке не пристало оз] раться на всякие посторонние шорохи.
– Ваш наряд великолепен, госпожа! – услышала она голос. Вы действительно прекрасны!
Аойда повернула голову к вошедшему. Абраксас, внимател но глядя на нее, обошел ее кресло и сел в другое, напротив.
Был он невысок и невзрачен. Неопределенного возраста: ед можно было дать и тридцать, и пятьдесят лет. Серенькие волос и бесцветные глаза. Бледная кожа; один только сломанный нос выделялся на его лице. Одежда была такой же невзрачной, как внешность, но Аойда знала, что оболваненным чарами Абракс; кажется красавцем в златотканых одеждах.
Холодную сдержанность Аойды колдун принял за девичь застенчивость; он не сомневался – не мог сомневаться! – девушка так же покорна его волшебству, как и все прочие.
Налив вина в золоченые бокалы, колдун протянул один из них своей пленнице.
Аойда не пошевелилась.
«Святое Небо! – пронеслась у нее в голове догадка. – С хочет обесчестить меня! А потом, когда я ему надоем, он попрс сту отправит меня на плаху…» – и-ей стало мерзко, потому чп воображение услужливо подсказало ей картину: одурманенш чарами Абраксаса, она с восторгом принимает его ласки, а потом с тем же восторгом кладет голову под топор.
Небеса! Вот, значит, какую смерть предсказала ей чаша!..
Абраксас, видимо, счел, что слишком долго щадит стыдливость пленницы. Он отставил бокал и встал.
Его руки потянулись к шлему Аойды.
– Я помогу тебе раздеться, – проговорил он с варварскс нежностью.
И тогда Аойда сильным ударом ноги в пах отбросила его стене и вскочила, выхватив из ножен меч.
– Ах ты мерзкая тварь!
Она кинулась к упавшему колдуну и с ненавистью рубанула его мечом. Удар пришелся по плечу; меч был остер и должен был нанести глубокую рану, но Абраксас остался невредим. Он лишь отшатнулся, потом выбросил вперед руку, перехватил меч, как будто он был простой деревяшкой, с неожиданной силой вырвал оружие из руки Аойды и с размаху сломал о колено.
Аойда отпрыгнула, готовая к тому, что колдун сейчас же кликнет молчаливых своих истуканов в серебристых плащах, те схватят ее и отволокут в подземелье или сразу на плаху… Но Абраксас спокойно поднялся на ноги, подошел к креслу, в котором недавно сидел, и жестом пригласил сесть Аойду.
Что ж… Аойда вернулась в любимое кресло своего отца.
Абраксас молчал, спокойно разглядывая ее. Аойда не сдержалась:
– Какой неприятный сюрприз, государь? Я ведь не так покорна твоей силе, как остальные…
