Король-поэт (ЛП) - Мьер Илана С. (читать книги без сокращений txt) 📗
Армия на другой стороне была такой, как Джулиен представляла. Серьезные серые батальоны стояли, сколько было видно, на востоке. У каждого батальона было черное знамя. Сторона короля была тихой, его многочисленная армия стояла как фигуры на доске.
Джулиен не знала, что пугало больше: тишина на стороне короля или вой на стороне королевы.
Тени поднялись, рассвет начинался над полем боя. Джулиен видела, что между армиями лежало пространство, которое они не пересекали, даже буйные последователи королевы. Странная формальность боя с назначенным временем и местом, наверное, влияло и на то, как битва проводилась.
Джулиен повернулась к архимастеру Хендину, его серые глаза смотрели на все, не меняясь. Он выглядел спокойно. Это был их отчаянный шаг, но, может, потому он уже не боялся.
— Как подадите сигнал? — спросила она. Она думала, что другие Пророки пройдут с ними через портал. Они пели ночью в зале портретов, архимастер Хендин и еще шестеро, часами после заката солнца. Они стояли кругом. Свет в каждой метке становился ярче с каждым часом, пока лучи не соединились в центре. Джулиен смотрела, как точка света расширялась и удлинялась, пока не появилась прореха в ткани мира.
Было время, когда этими же силами она создала такой портал. Теперь она могла лишь смотреть.
Она ощущала голод и восторг, глядя на эту магию, которой лишилась. И она думала, что эти Пророки с их огромным даром захотят пройти в проем, который создали. Но нет. В последний миг они отступили, оставив архимастера Хендина и Джулиен Имару одних. Они отвели взгляды, словно стыдясь, и обещали помочь, когда позовут.
— Когда время придет, мы семеро сработаем вместе, — сказал ей Хендин теперь. — После того, как ты используешь имя, я подам им сигнал. Мы связаны, хоть и на расстоянии, — он выглядел утомленно. Может, он вспоминал Пророков, с которыми раньше был связан.
Джулиен сказала в ответ на его взгляд:
— Не верю, что Придворная поэтесса мертва. Это глупо. Не может быть такого.
Он стиснул зубы, необычно враждебно выглядящий, словно она била по больному.
— Глупое случается, Джулиен Имара, — сказал он. — Ты это точно знаешь. И я знаю, что знаю. Когда я потянулся к ней, ощутил то же, как если бы тянулся к Валаниру Окуну или Серавану Миру.
— Что вы ощутили?
— Ничего, — сказал он. — В том и смысл.
Солнце поднималось. Бледно-розовая полоса тянулась за горами, небо светлело. Медленно становилось ярче. Серые горы менялись, появлялась зелень с золотом. Самая высокая гора, Хария, отражала солнце бледными камнями.
«Золотые вершины», — подумала она, и ей захотелось превратить это в песню.
Над полем боя кружили темные птицы.
Свет озарял роскошь зелено-золотой палатки Белой королевы. Джулиен перестала дышать от пришедшей в голову мысли. Она потянула архимастера Хендина за рукав.
— А если Дорн там?
— Это возможно, — сказал он.
— Тогда можно его забрать.
Из поля внизу доносились звуки, становясь резче, словно до этого мрак их приглушал. Крики и смех из лагеря королевы долетали до холмы.
«Шакалы на кладбище», — подумала Джулиен и тут же захотела забыть это.
Со стороны короля был только тонкий звук, словно точили клинок о камень.
— Я отдам жизнь, чтобы забрать его, — сказал Хендин. — Но нужно ждать шанса.
Она его понимала. Нужно было пережить бой. Она ненавидела это, но не могла ничего больше сделать. Стражи были стеной с копьями вокруг палатки. Она знала, какими были Избранные. Помнила их мертвые глаза, когда они бросили Дорна Аррина — и ее — в огонь.
Избранные не могли думать сами. Это было слабостью.
Джулиен встала на колени на траве. Там были камешки и роса. Солнце стало задевать круг камней, их тени темнели. У ног Джулиен был сверток ткани, потрепанный и мокрый. Он был аккуратно замотан, ведь это сделал Дорн Аррин. Джулиен не сразу смогла развязать ткань, увидеть сияние Серебряной ветви, а потом ткань упала.
— Это было его какое-то время, — она покрутила ветвь, красно-золотые яблоки сияли, мерцали. — И он должен быть там.
* * *
«Ты знаешь, что делать».
Ее металлический шепот в его ухе был, когда он проснулся. Дорн Аррин был один в палатке, но она словно разбудила его. Он уснул в Эйваре, но не знал, где. Он не знал, где был лагерь королевы. Где-то на холме среди шумящих последователей. Она путешествовала, собирала больше людей, но всегда возвращалась в одно место.
Утро отличалось. Когда он проснулся, он понял, что они переместились за ночь. Он понимал, что так будет, но думал, что ощутит это.
Этерелл Лир заглянул внутрь.
— Вот-вот начнется, — сказал он. — Одевайся, — он звучал спокойно, значит, ощущал обратное. — Ты должен это видеть, — добавил он с ноткой восторга. Его голова пропала из палатки.
Это привлекло внимание Дорна. Он быстро оделся в новую чистую одежду. Ритуал, который он почти перестал замечать. Одежда отличалась. Он привык к цветам. Но эта одежда была черной с серебряным узором и поясом. Формальная одежда поэта Академии.
Он закрепил пояс, прошел к выходу и палатки и осторожно выдохнул. Он почти боялся смотреть. Крики последователей королевы намекали на то, что он увидит. Он знал, что увидит поле боя.
Когда он выглядел, увидел плечи Избранных. Он исправился: бессмертных. Элиссан звал их Избранными, но король-поэт был уже воспоминанием. То, что Белая королева сделала с ними, было важнее всего. Этерелл сказал ему об этом, как они вытаскивали из себя топоры и мечи и быстро исцелялись. Их нельзя было убить.
Вечером Дорн Аррин позволил вытащить его из палатки, потому что больше сил ушло бы на сопротивление. Но он был настороже. Этерелл пытался говорить с ним обо всем, предложив Дорну вина. Это было две ночи назад.
— Значит, они будут жить вечно, — отметил Дорн. Вино расслабило его язык. — Жаль, что Элиссан Диар не выбрал добрых или умных. Наглые стали бессмертными, будут мучить мир вечность. Все печально.
Он сказал это, хотя бессмертные были вокруг него, охраняли и мешали бежать. Может, хотел проверить, понимали они или нет. Они не издавали ни звука, их лица не менялись. Если у них была вечная жизнь, она напоминала смерть.
Этерелл поднял кубок.
— Могло быть хуже, — его глаза сияли. — Она могла бы сделать меня бессмертным. И я вечно тебя раздражал бы.
На это Дорн не ответил. Он не хотел давать Этереллу еще больше внимания. Когда Дорн думал о годах, которые терпел, когда он даже не знал того, в кого влюбился… он не мог представить дурака хуже, чем он сам.
Утром боя он увидел, кроме полуголых последователей королевы с мечами и копьями серьезную и собранную армию серых фигур на востоке. Армия Теневого короля. Они закрыли зелень луга как муравьи, не двигались. Дорн вспомнил туман над морем вокруг Острова Академии.
На севере были холмы, а дальше — горы. В тех холмах можно было спрятаться. А Джулиен Имара точно постарается применить свое оружие, если он ее понял.
А потом королева оказалась перед ним, сияя белизной, кроме красных точек над скулами. В этот день ее волосы были золотыми, без красного отблеска, ниспадали до колен, отчасти заплетенные в косы. Ее глаза были фиолетовыми. Она сказала:
— Когда придет время, ты должен быть готов, Дорн Аррин. У тебя нет выбора.
Она прижала ладони к его голове. Будто благословляла.
— Мы с моим противником сразимся сегодня, — сказала она. — Пора.
И он знал, что у него вообще не было выбора.
Она смотрела на него.
— Ты что-то скрываешь, — она оглянулась на холмы. — Возможно, там ждут твои друзья, чтобы помочь, — он постарался не охнуть от этого. Ее улыбка ослепляла. — Никто не заберет тебя у меня, Дорн Аррин, — сказала она. — Пусть пытаются. Ты — мой.
Она ушла. Он увидел у нее длинный меч, клинок был из кристалла, и свет солнца отражался на траву красками.
Дорн посмотрел на холмы, прошептал молитву. Он надеялся, что Джулиен не полезет к нему.
Этерелл подошел к нему.
