Восхождение тени - Уильямс Тэд (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
– О чём вы говорите? – требовательно вопросил он. – Я не понимаю! Это что, сон?
Голос Хау сделался едва ли слышнее шёпота:
– Конечно. Но и реальность, тем не менее. И если ты всё-таки найдёшь Зал Горбуна, помни одну вещь, дитя: ни одной смертной руке не дано открыть той двери. Это записано в самой Книге – ни одной смертной руке…
– Я не понимаю тебя!
– Тогда ты умрёшь, щеночек, – голос Хиката таял. – Мир не станет ждать, пока ты поймёшь. Мир убьёт тебя и всех тебе подобных. Приидет Эра Страдания, и все вы будете наказаны за то, что оставили их в холоде внемирья так надолго.
– Кого? Кого мы оставили там?
– Богов, – простонал Хуруэн. – Гневных богов.
– Вы говорите, чтобы я шёл в город Бессонных? Идти на верную смерть только ради возможности сразиться с самими богами? Полнейшее безумие. Почему я должен вам верить?
– Потому что мы – Спящие, снящие, – прошелестел кто-то из них – наверное, Хау. – И мы жили к ним очень близко. Так близко, что их дремотные мысли оглушали нас будто рокочущий океанский прибой.
– Чьи мысли? Вы говорите о богах?
– Оглянись, когда будешь уходить, – голос был так слаб, что уже нельзя было различить, кто именно говорит. – Ты увидишь. Ты увидишь их и, возможно, поймёшь… и поверишь…
А потом Баррик обнаружил, что глаза его открыты и он в пещерке совсем один. Шепчущие фигуры, склонявшиеся над ним, пропали. Огонь потух, и только из одинокого продолговатого окошка в стене сочился слабый свет. Принц глянул на левое предплечье. Три кровавых полосы отмечали места порезов, но раны выглядели почти зажившими, будто он пролежал здесь не несколько часов, а несколько дней. Это всё ему приснилось? Не вышло ли так, что он порезался, споткнулся, ударился головой, а остальное привиделось ему в бреду, пока он валялся в обмороке?
Баррик поднялся – ноги его дрожали. Может, он и бредил, но точно не спал – что было совершенно ясно хотя бы из того, каким утомлённым принц себя чувствовал. И ему по-прежнему был жизненно необходим огонь, так что юноша подковылял к очагу – посмотреть, не отыщется ли там тлеющее бревешко, но к своему изумлению и разочарованию обнаружил, что зола побелела и остыла, как будто здесь не разводили костра уже много лет. Он почти отвернулся, чтобы уйти, когда рядом с каменным кругом заприметил нечто, наполовину засыпанное пеплом и землёй. Баррик наклонился, щадя повреждённую руку, которая, что необычно, в этот раз не болела. (Сказать по правде, рука ощущалась одеревенелой и холодной, но боли не было – как будто юноша продержал её в горном ручье пока она не закоченела.)
Принц соскрёб грязь и обнаружил под ней древний истёртый кожаный мешочек, заскорузлый от долгого лежания в сырой земле. Баррик открыл его, и оттуда выпал выщербленный блестящий чёрный камешек; после некоторых усилий из останков кошелька удалось извлечь и заржавевшую железку в форме полумесяца. Кусочек железа… и кремешек! Он нашёл чьи-то инструменты для розжига! Баррик едва удержался, чтобы не опробовать их сразу же. Если даже всё остальное, что он здесь пережил, просто привиделось ему в тяжком забытьи, теперь, когда он получил возможность разводить огонь, дела в любом случае пойдут лучше.
Принц обернул находку остатками мешочка и сунул за пояс. Он был измотан и страшно хотел спать, но не желал долее оставаться в этом странном месте. Если это был не сон, возможно, трое загадочных Спяших покинули дом лишь ненадолго и скоро вернутся. Они не причинили Баррику вреда – кроме того таинственного действа над его рукой, – но удерживали в плену и несли какую-то околесицу про богов, двери и складки в ткани мира.
А его рука… что там снилось ему про его руку? Что они с ней сделали? Он поднёс к лицу левую ладонь – кисть, долгие годы скрюченная, теперь была просто сжата: совсем немного усилий – и принц смог разогнуть пальцы, проделать то, способности к чему столько лет был лишён. От изумления юноша даже рассмеялся.
Что здесь произошло?
И более того: ему снова приснилась та темноволосая девушка, и в этот раз во сне пришло её имя – Киннитан, – и каким-то образом оно казалось вполне настоящим. Но если это сновидение было реальностью, тогда и остальные тоже…?
«Нет, думать так – опасно, – сказал себе Баррик. – Это всё ложь того же сорта, какой священники потчуют народ, чтобы ловчее его оболванивать – будто бы боги всевидящи и будто бы каждому ими назначен свой удел.»
Однако поразмыслив над словами Спящих ещё раз, он пришёл к выводу, что странные существа говорили совсем не так. Вроде бы они предупреждали, что боги – враги людям. «Эра Страдания приидет, – говорил ему один из сновидцев. – И все мы будем наказаны за то, что оставили их в холоде внемирья так надолго».
Баррик Эддон вышел из дома-купола в серые сумерки. Глаза его словно бы различали тончайшие оттенки тусклого света и теней, не замечаемые им ранее – оттого, решил принц, что он так много времени провёл в темноте пещеры. Позже, спустившись на тропу, а с неё на нехоженый склон, юноша припомнил ещё кое-что, сказанное ему одним из Спящих, когда он спросил, вправду ли они говорили о богах – о тех самых богах, каких знал Баррик. Большую часть своей жизни принц высмеивал любимых его народом сновидцев-онири, оракулов и пророков, утверждавших, что им, якобы, известна воля богов, но загадочные Спящие утверждали, что слышали даже самые их мысли. Как такое возможно?
«Оглянись, когда будешь уходить», – посоветовал ему дрожащий голос. – «Ты увидишь. Ты увидишь их и, возможно, поймёшь».
И Баррик оглянулся, но именно тогда, когда складка холма скрыла круглое жилище: видны были лишь деревья да разбросанные то тут то там по холму желтоватые валуны. Принц тряхнул головой и возобновил поиски места, где можно было бы разбить лагерь.
Позже, когда он уже почти забыл о совете, Баррику снова случилось обернуться, и на этот раз он спустился по склону достаточно далеко, чтобы охватить взглядом весь гребень.
«Ты увидишь их и, возможно, поймёшь».
Слишком разрушенные, разрозненные для того, чтобы заметить по пути наверх, или бывшие к юноше слишком близко, чтобы оглядеть их целиком, или раньше загороженные деревьями, они теперь просто бросились ему в глаза. Из-под земли и зелени на склоне проглядывали громады цвета старой слоновой кости – но то были не скалы, как он думал прежде.
А скорее – полузарытые…
Кости?
Он не увидел этого раньше потому, что костяк был не один – два колоссальных, циклопических скелета лежали, тесно сплетясь в объятиях любви или смерти: громадные тела, однажды, возможно, погребённые, но поднятые к небесам подвижной землёй – тонкий почвенный покров укутывал их как саван и питал растущие на нём деревья и лозы. Напоминающие зубы камни на вершине зубами и оказались: в необъятной пасти почти ушедшего в землю черепа, вывороченной и раззявленной навстречу ветру и дождю.
Второй череп… второй череп… Вот где я был, понял Баррик, и завеса тьмы едва не обрушилась на его разум, увлекая в пучину хаоса. Со снящими… в черепе бога…
Он отвернулся и помчался – или вернее будет сказать: кубарем покатился – вниз по холму, оскальзываясь и съезжая, перескакивая путающиеся под ногами ветки, так и норовившие сбить его с ног – и представлявшиеся его воспалённому сознанию костлявыми пальцами бессмертных мертвецов, протянувшимися из земли, чтобы схватить принца и утащить за собой.
Счастье, что он не обронил кремень и кресало во время этой безумной скачки, пока в ужасе нёсся прочь очертя голову или когда свалился без сил у подножия. Повезло ему и в том, что первым его обнаружил не шелкин, а некто с очень знакомым резким голосом.
– Думал, ты уж померши! – Баррик не отвечал, и тогда что-то ткнулось в его ухо. – Эй, ты ж не помер, а?
Юноша застонал и сел. От бесчисленных падений у него болело всё – кроме, что удивительно, увечной руки, всё ещё нечувствительной, словно камень, хотя сгибалась она точно не хуже, чем раньше.
– Скарн? – он открыл глаза.
Чёрная птица склонила голову набок, уставившись на парня бездонным чёрным глазом.
