Шелест алой травы (СИ) - "Desmondd" (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
— Какая ирония. Ты пришла меня убить, но удача отвернулась от тебя. Пытаешься понять, как это произошло? Всё очень просто — ты всего лишь мусор, ничтожество, которому просто сначала немного повезло. Но твой конец был предопределён.
О! Он хочет поговорить? Предоставлю ему эту возможность. Мне нужно хоть чуть-чуть времени, собраться с мыслями. С трудом преодолевая слабость я выпрямилась и поднялась на ноги.
— Ты знал, что я приду. Откуда?
— Мы сначала действительно поверили, что нападение было совершено Амегакуре. Пусть Ханзо Саламандре и не выгодна в текущий момент война, но все эти стычки с повстанцами могли просто быть очередной уловкой. Ты совершила ошибку, маленькое ничтожество. Знаешь какую?
Я — это моя чакра. Моя чакра — это я. Без чакры нет жизни. Но я жива. Это нужно обдумать. Ну а пока…
— Ограбила вас? Опустошила хранилища свитков? Не закончила всё в первую же ночь?
— Возможно. Но главной твоей ошибкой был госпиталь. Ты убила ирьёнинов, забрав их чакру. Обычно лишиться чакры обозначает мгновенную смерть. Но не тогда, когда рядом есть кто-то, способный её восполнить. Двух человек удалось спасти. И они поведали интересную историю о том, что нападавшие аме-нины зачем-то интересовались очень специфическим списком имён, среди которых был и я.
Какая досада! Знала бы, перерезала ублюдкам горло! Выходит, все мои неприятности из-за такой мелочи? Если я выживу, если останусь способна думать и действовать, тогда каждому человеку, которого собираюсь убить, буду отделять напоследок голову. Для надёжности.
— А почему бы аме-нинам не интересоваться составом Совета Кусы? — упрямо мотнула головой я, до боли сосредоточившись на своей силе, на своей внутренней сути. Чакра — это я. Чакра — это жизнь. Я жива.
Ублюдок издал глухой смешок.
— Ты считаешь, что все они были Советом Деревни? Забавное заблуждение.
Что? Я убила не тех? Но как? Видимо эмоции отразились на моём лице, так как Седьмой, сделав паузу, продолжил.
— Совет Кусагакуре состоит не из семи, а из четырёх человек. Пяти, если считать меня. Я принимаю в нём участие, но скорей как независимая сторона. Моя должность предполагает некоторую самостоятельность.
— То есть всё это было зря? — сами по себе прошептали мои губы.
— Нет, почему же? Среди убитых тобой были и члены Совета. А помимо них ты прикончила ещё двоих джонинов.
— Но ведь Зосуи сказал…
— Забавно, но именно благодаря смерти Зосуи мы поняли, кто виновник произошедшего. Достаточно было хорошо подумать, что общего между смертями нескольких ирьёнинов, джонина и даже одного-единственного генина, как дальше всё стало весьма предсказуемым. Ты спрашиваешь, почему Зосуи смог сказать тебе неправду? Очень просто — он и сам не знал.
— Но он же джонин! — изумилась я.
Нельзя меня лишить полностью чакры, чтобы я при этом осталась жива. Моё тело чувствовало себя слабым, но в остальном всё было относительно неплохо. У меня есть… был совершенный контроль. Я смогу управлять своей чакрой! Медленно, стараясь никак не выдать свои усилия, я сосредоточилась на своём самом первом дзюцу, том, что составляло всю мою суть, сделало меня тем, кем я являюсь. Мои сенсорные способности — часть меня, это моя жизнь. И если я жива — могу чувствовать чакру! Кагура Шинган!
— Личности членов совета всегда скрыты под звериными масками. Никто из шиноби деревни не знает правды. В обычное время Совет — простые шиноби. Зосуи, похоже, был очень наблюдательным человеком, если угадал всех. Но кое в чём он ошибся.
Вместо многих километров кристально-ясного виденья чакры, теперь радиус моего дзюцу составлял лишь жалкие метры, размываясь уже за пределами этой комнаты. Ничего неожиданного. Я полностью сосредоточилась на сидящем предо мной подонке, своим идеальным контролем направляя на него каждую крупицу доступной чакры. И вот, сквозь яркий синий огонь его чакры постепенно стали проступать линии кейракукей.
— Он сказал, что все семеро принимали решение по поводу судьбы моей мамы! — возразила я. — И он не лгал!
— Двое из погибших были всего лишь джонинами из нашедшего вас отряда.
— То есть они ни в чём не виноваты?
Сосредоточиться ещё больше, ещё сильнее. Мне не нужно всё его тело, достаточно небольшого участка. Бедро, на котором проходят три крупных канала, на которых маленькими проколами, прорывами в море бело-голубого пламени, засияли тенкецу.
— Виноваты? — из голоса Седьмого исчезло благодушие и в нём послышался шелест обнажающейся стали. — Они были шиноби деревни! Они знали, что такое верность! И если для блага Кусагакуре пришлось бы пожертвовать парой жизней чужаков — они сделали бы это без колебаний! Потому что они не такие как ты, мусор, не знающий, что такое долг! Не понимающий, что значит преданность деревне!
— Долг? Преданность? — я засмеялась. — Кому? Тем, от кого слышала лишь унижения? Тем, кто медленно убивал маму, пока её жизнь всё-таки не оборвалась? Тем, кто подготовил мне такую же учесть? Преданность бывает только обоюдной.
— Я же сказал, тебе, мусору, не понять. Твоя мать хорошо послужила деревне, её смерть не была напрасной.
Это было уже слишком. Не совсем понимая, что делаю, я кинулась на ублюдка, собирая в кулак свою волю, применяя все те знания по тайдзюцу, что я изучала последние месяцы. Вкладывая каждую крупицу доступной чакры в движение, в желание покалечить и убить.
Тщетное, бесполезное усилие. Силуэт ублюдка вновь размылся, его руки мелькнули с невероятной скоростью. И лишь после того, как я вновь оказалась на полу, подламывающимися руками пытаясь встать с колен, моя грудь взорвалась ослепляющей, перехватывающей дыхание вспышкой боли.
— Ты не просто смогла двигаться, но и использовала чакру? Очень впечатляет. Не думал, что кто-то сможет сформировать чакру под печатью Небесной Тюрьмы. Но всё бесполезно — это дзюцу, передаваемое в моём клане. Благодаря ей, я получил должность коменданта Кровавой Тюрьмы.
По сравнению с той полноводной рекой, что я привыкла ощущать, у меня остался лишь тоненький пересыхающий ручеёк. Это действительно было прекрасное и очень коварное дзюцу. Мне бы не помешало на будущее нечто подобное — для таких вот ублюдков. Если, конечно, у меня есть будущее. Не подавая виду, что состояние моё было всё же сносным, я выдавила из себя, тяжело дыша:
— И ты бы пожертвовал для нескольких ублюдков этой проклятой деревни кем-то, кто дороже тебе всего на свете? Своей женой, ребёнком? — преувеличенно тяжело выхаркивая слова, прохрипела я.
Я не видела движения, но его нога, почему-то вместо обычных сандалий одетая в сапог, ударила мне под рёбра. Я вновь рухнула на пол, на этот раз и не пытаясь встать.
— В отличие от мусора типа тебя, я готов пожертвовать самым дорогим, что у меня есть. Более того, не пройдёт и пары месяцев, как я сделаю это. Ну а ты… Не пытайся формировать чакру — печать не позволит этого. Не пытайся сбежать — стоит тебе от меня удалиться на достаточное расстояние — ты умрёшь.
Он не смотрел на меня, его глаза были устремлены куда-то в сторону окна, похоже я задела какую-то чувствительную струнку в его сердце, если оно у него, конечно, есть. Я не обольщалась — пусть казалось, что он не обращает на меня внимания, но предыдущий раз показал, насколько это обманчиво.
Но именно сейчас был мой шанс, и я не имела права упустить его. Мои чувства вновь сосредоточились на его ноге, там, где голенище сапога переходило в штанину. Там, где внутри его тела ослепительно сияли три яркие точки.
— И ты думаешь, это стоит того? Ты думаешь, что пожертвовать членом своей семьи будет благом для деревни? Ты очень силён, если речь идёт о твоей дочери или сыне…
— Сыне.
— Если это твой сын, то не лучше ли для деревни, чтобы он вырос таким же сильным, как отец?
Я молилась всем богам и демонам, чтобы ему хотелось поговорить ещё хотя бы минутку.
— Ты не понимаешь, о чём речь. Мой сын знает, что такое долг. Он добровольно принял решение. И когда он исполнит своё предназначение, Кусагакуре станет самой сильной Скрытой Деревней.
