Камень, брошенный богом - Федорцов Игорь Владимирович (книги полностью бесплатно txt) 📗
— Годится! — одобрил я скромные возможности освещения и направил короткий луч вперед.
Шел быстро, гонимый врожденным авантюризмом и жаждой приключений. Мне просто горело пошарить за кулисами аббатства!
Добравшись до железной двери, открыв замок добытым в бою ключом, и замирая от душераздирающего скрипа не знавших смазки петель, просочился в тылы неприятеля. Поднявшись на пять ступенек вверх, замер в начале довольно узкого коридора уходящего вправо.
Низкий сводчатый потолок можно было достать рукой. С капителей псевдоколонн смотрели унылые рожи горгулий. Ровный пол на пядь покрыт пылью.
— Камо гридеши? — обратился я к флегматичной упитанной крысе, размером с таксу и такой же колченогой, протопавшей мимо, в непроглядную темень коридора.
Я последовал за грызуном, зачем то мысленно отсчитывая шаги. На тридцатом шаге, аккурат у разбитой амфоры, обратил внимание на меловой круг на стене. Чья-то предусмотрительная рука пометила смотровое отверстие. Я глянул в "глазок". Мудреная система оптики и зеркал представила обзор не напрямую, как дыра в заборе, а откуда-то сверху из угла. Правда при столь скупом освещении и не узришь толком ничего. Тем не менее, пустующие первые пять камер, и карцер даже отдаленно не напоминали барских апартаментов, откуда я этапировался в империю Геттер.
Десяток ступеней перехода выше и коридор стал просторней, а смотреть стало гораздо интересней. В не ярком свете дежурной коптилки различались гроздья колбас, мешки с мукой, бочки и бочата с вином и маслом, и множество иного рода емкостей в коих обычно держат съестное. Полюбовавшись недоступным изобилием, я сместился дальше, к следующей белой метке. Здесь хранились лекарские заготовки: с потолка свисали пучки трав, в стеклянных бутылях мариновались ящерицы и змейки, в ретортах и колбах на медленном огне упревали чудодейственные эликсиры, попахивающие привокзальным клозетом. Над ними неустанно бдело Его Мудрейшее Плешейшество от науки.
Далее находилось кладбище хозяйственной утвари, потом камора с залежами барахла, покрытого вершковой пылью. В двух за отсутствием освещения я не высмотрел ничего. За то в последнем случае мне повезло несказанно.
Сквозь негустой пар я увидел огромный чаны с водой, полки с шайками, бадейками и прочим банным инвентарем. На специальной возвышенности стояли широкие лавки. На двух из них, третья пустовала, "валетом", возлежали две аппетитнейшие особы. Куртизанка — скандальных форм и округлостей и Амазонка — мускулистая и суховатая, но не менее завораживающая.
Над Куртизанкой нависал банщик, пытаясь массировать ей спину. Вторая, дожидаясь очереди, вольготно потягивала винцо из высокого кубка.
— Мни, как следует, — командовала Куртизанка, двигая лопатками и прогибаясь в талии.
Банщик старался до пота, но получалось неважно. Очевидно, мысли его были заняты другим, ибо надетый на него фартук, подозрительно оттопыривался.
— Я стараюсь, достопочтенная Вара, — оправдывался безвинный страдалец.
— Плохо стараешься, — не поверила заверениям Куртизанка.
— Кажется, я догадываюсь о причине его нерадивости, — оторвавшись от питья, вмешалась Амазонка.
Банщик перевел взгляд с распластанной под его руками клиентки на вторую, и ему стало совсем худо. Он, было, приложил усилия сделать, как от него требовали, но потерпел фиаско. Его пальцы, не промяв мышц, лишь скользнули по прекрасной спине от шеи к пояснице, причем едва не съехали в запретную зону ягодиц.
— Берусь устранить помеху, — вызвалась помочь Варе подруга.
— Что ты собираешься сделать? — спросила Вара, недовольная манипуляциями горе-массажиста. — Пройтись по неумёхе плетью?
— Нет, конечно! — заливисто расхохоталась амазонка. — Отрежу ему часть тела, что отвлекает от исполнения обязанностей.
Служитель мочалок и пара в ужасе замер.
— Как же он будет мочиться? — теперь уже рассмеялась Вара, через плечо, поглядывая на обмершего банщика.
— Мы-то обходимся, — ответила Амазонка и с кошачьей грацией вытянула ногу к верху. Увиденное повергло беднягу в полное отчаяние. Он рухнул на пол, заломив руки в немой мольбе.
Жрицы расхохотались над страдальцем. Я не сомневался, это были они. Вот только что им делать в мужском монастыре? Первая мыль — об устроенной старым Гонзаго ловушке. Первое желание — незамедлительно пустится в бега. Первое сомнение — к чему такие сложности. Поостыв рассудил — моя персона не причем и жрицы в монастыре по собственной надобности. Какой? Не все ли равно!
В конце коридор переходил в винтовую лестницу, и я поднялся на этаж.
…Послушники, незлобно переругиваясь, играли в кости…В архивах, седовласый переписчик корпел над Святым Житием, перерисовывая иллюстрации в толстенный фолиант…Двое монахов чинили досмотр в келье третьего. Провинившийся понуро следил, как роются в его книгах, в секретере и личных вещах… Молодой клирик монотонно заучивал псалом, всякий раз подглядывая в псалтырь и всякий раз, безбожно перевирая строфы.
Этаж за номером два.
В комнате, у стола, заваленного книгами, листами бумаги и тарелками со съестным, монах и гражданский. Монах высок, худ и светел лицом. Я бы сказал, мудр ликом. Второй наоборот: низкоросл, округл, нетороплив и несколько высокомерен. Чуть-чуть. Как академик перед бакалавром. Я интуитивно заподозрил, не это ли искомый мэтр Букке.
— Брат Ид, не затруднит ли вас принести мне Ангория Святотатца, — обратился гражданский к монаху, прибирая со стола исписанные листки в отдельную папку. — Подумать только! У вас есть его Окаянные времена! Редкость из редкостей!
— Нет сеньор, испрашиваемую книгу я принести не могу, — отказал монах, возясь с письменным прибором. Менял старые перья на новые и подливал чернила в непроливайку.
— Почему же? — гражданский закрыл папку и придавил её пятерней.
— Книги Ангория дозволительно читать только крепким в вере братьям, — объяснил Ид гражданскому.
— Вы сомневаетесь в моей вере в Святую Троицу? — блеснул очами на монастырского библиотекаря гражданский.
— Нет, — тактично уклонился от словесного поединка монах, — но как мирской человек можете поддаться на уловки борзописца и не заметить, как вашу душу отравят греховные сомнения.
— Вот еще! — возмутился любитель вольнодумства. — Я прочел всего Конора Отступника. Спорил о Юрге Верогонителе с опальным дьяконом Риенцо. В императорской духовной семинарии выступал с докладом о Умме Менско и его Тезисах порока. Самим епископом Хеймским, я был назначен в следственную комиссию по реабилитации сочинений Марка Ла Февра. И что? До сей поры ни кто не усомнился в моем нравственном здоровье.
Довольный собою гражданский потянулся к вазе с фруктами. Желто-красная слива переплыла из глиняной, расписанной под ребячьи каракули, мисы в рот "академику". Вздувшийся флюс энергично задвигался, уменьшаясь в размерах.
Прожевав и аккуратно положив косточку в вазу, проситель недозволенного подбоченился, демонстрируя готовность к риторическим ристаньям.
— Сеньор Букке, (ага! я оказался прав!) вы понятия не имеете кто такой Ангорий Святотатец! Зачем испытывать милость Троицы?
— И в мыслях такого нет! Я лишь хочу разобраться, заслуживает ли автор Окаянных времен и Святынь старой виселицы свое громкое прозвище.
— Нет и еще раз нет!
— Но Его Преподобие заверил меня, что позволит пользоваться без ограничения его личной и монастырской библиотеками!
— Очень странные у вас интересы, сеньор Букке. Рыться в пакостях духовных! Оставьте это нам, а сами лечите хвори телесные. Поверьте, так будет лучше.
— Если не принесете мне Ангория, я пожалуюсь аббату. Вы нарушаете его предписание!
— Вам во благо! Вам во благо, сеньор Букке. Вы верно не знаете, — монах перешел на полушепот. — Давеча нам пожаловал гость из столицы и с ним жрицы Пресвятой Кабиры.
— Гм!?? Тогда это многое объясняет, — Букке в задумчивости покрутил головой. — По крайней мере, вашу неуступчивость.
