Чувство времени (СИ) - Федорова Евгения (читать книги онлайн .TXT) 📗

Я снова принялся разглядывать полки и нашел несколько более понятных мне книг, которые я вынул и сложил на столе, чтобы при случае углубиться в их изучение. «Биография Короля-ветра» повествовала о некоем герое мореплавателе, который избороздил все окружающие материк воды. Название книги «Божества и культы песчаных островов» говорило само за себя.

Также не осталась без внимания книга «Бунт на корабле», в которой очень последовательно объяснялось то, как нужно обходиться с моряками и на что стоит обращать внимание. Запоздало я сообразил, что разряженные строчки, нанесенные на страницы, принадлежат руке Соленого Херта. Перевернув работу и открыв ее ближе к концу, я убедился, что книга так и не была закончена. Во всяком случае, никаких выводов или завершающих слов здесь не было, а было рассуждение о преданности слуги, что не очень вязалось с общим смыслом названия. Я решил прочесть все с самого начала, чтобы понять, почему капитан Бегущей перешел к такой непростой теме.

Я оглянулся на окно, впитывая дыхание нового дня. Казалось, ничего и не изменилось, и вот-вот ударит корабельный колокол, оповещая о снятии вахты, и послышатся шаги, и смурной по утру Херт прочистит всем уши своей отборной бранью, и потянется по кораблю запах жарящихся на кусочках сала яиц.

Я прикрыл глаза, гоня наваждение прочь, покачал головой, словно упрекая себя за неприятную слабость рассудка, теряющего ощущение реальности.

Резко и тревожно ударил на палубе колокол. Я вскочил и, подхватив меч, кинулся наверх, успев заметить ничего не понимающую со сна Марику, пытающуюся выбраться из гамака. Я взлетел по лестнице и обнаружил, что запоры отодвинуты, а, когда вышел на свет, сразу понял, что случилось: Гаррет задумчиво стоял у рынды.

— Вот тебе и «доброе утро», — вместо приветствия сказал я ветровому и огляделся. На досках осталось множество следов от незваных пассажиров — борозд и царапин, нанесенных на доски костяными наростами, куч помета и разводов слизи. Корабль выглядел снова как после нападения.

Затаив дыхание, я поднялся на ют и взглянул за борт, с облегчением отметив, что в воде за кормой нет былого оживленного движения. Утреннее море казалось спокойным и пустым. От горизонта до горизонта — лишь вода, подернутая легкой, едва заметной рябью, расцвеченная полосами света, косыми лучами, пробивающимися через легкие тучи.

— Ну, слава Высшим, — сказал я, обращаясь к морю. — Если хищники уйдут, глядишь, через пару дней мы сможем выловить какую-нибудь рыбину, чтобы поддержать собственные силы.

Я рассеяно прицокнул языком. Рыболовные крючья и тонкие веревки из вымоченных волокон болотной травы я видел подвешенными к балке, когда спускался в трюм. Впрочем, пока об этом нечего даже думать: голодные, жаждущие набить свои желудки, твари, должно быть, распугали все рыбу на многие мили вокруг.

Я повернулся, но лишь для того, чтобы увидеть хмурое лицо Марики. Девушка выглядела не лучшим образом: к ней пришло осознание, что все произошедшее — не сон. Сейчас, в разгорающемся свете нового дня, она уже не выглядела изящной воительницей, а снова превратилась в несчастного ребенка. Ткань ее импровизированного платья смялась за ночь в гамаке, а на щеке остался отпечаток плетения.

Не успел я оглянуться, как Гаррет вновь принялся мыть палубу, а Марика удалилась в трюм. Подозреваю, она не хотела встречаться со мной, сделав для себя выводы из моего вчерашнего внимания. Восхищенный взгляд на ее умение обращаться с луком был девушке неприятен.

День шел, и я избегал какой-либо работы, чувствуя нарастающую физическую усталость. К тому же положение раненого Алена изменилось и, против моих ожиданий, в худшую сторону. Его тело занялось лихорадкой, и я раз за разом растирал его кожу уксусом, а потом поил водой мечущегося в бреду юношу. Он стонал и говорил невнятно, просил кого-то отпустить его, но слова были бессвязны, и я не мог понять, кто и когда нанес ему такие тяжелые душевные раны, что даже без памяти он помнил об этом.

Мои мысли медленно подходили к ужасной правде: я не знаю, что делать, если он начнет умирать. Идти за ним по пути души? Я не вернусь. Собственных сил не хватит, чтобы одолеть этот путь. К тому же, стоит бросить корабль, и он начнет тонуть, а мы все равно погибнем. Нет, у меня не было решения.

Я не выходил на палубу, пустив все на самотек, сидел то с Аленом, то в капитанской каюте вместе с Мастером. Читал или просто ждал, опустив веки и давая отдых глазам, а перед самой темнотой хотел загнать сумасшедшего под палубу, но обнаружил, что Марика это сделала сама. И еще она сделала множество дел, в числе которых была свежевыпаренная вода для питья и бадья с морской водой для умывания.

— Я вытащила кое-что, что хуже всего пахло и то, что шевелилось, — сдержано сообщила мне девушка, протягивая кружку с водой. — Гаррета я напоила, и он уже спит в гамаке на деке. Ты будешь сегодня стрелять?

— Нет, — я покачал головой.

— Смени повязку, — посоветовала Марика. — Тебе надо было убить миранга. Возможно, его мясо годно в пищу…

Я не стал развивать эту тему главным образом потому, что нет смысла говорить о том, что невозможно изменить. Я уже не убил забравшуюся на Бегущую тварь, теперь сокрушаться было глупо.

Я думал, что девушка отправится спать, но за день молчания она оттаяла и, будто примирительно, спросила:

— Как твой слуга?

— Плохо, — я был рад поговорить с нею. — У него жар и бред.

— В нижней части шкафа Херта есть полка с какими-то травами, там было что-то от желудка и болей. Может быть, дрянные черви не тронули их. Они так шуршат, когда жрут наши запасы, отвратительно, а ты провел всю ночь в его каюте и не слышал…

— Почему ты мне не сказала сразу? — разозлился я.

— А ты не спрашивал, — мое раздражение на нее не произвело никакого впечатления. — Пойдем, я покажу.

Она юркнула вперед меня и, когда я вошел в комнату, уже доставала какие-то свертки.

— Херт знал толк в медицине, — пояснила она, выкладывая их на стол, — на Бегущей не было лекаря. Капитан не брал с собой людей со слабым здоровьем, да и кому нужны такие люди, но Соленый был готов к тому, что кто-то может испытать недомогание. В жизни всякое бывает, и несвежая пища может свалить с ног даже матроса с бычьим здоровьем.

Я развернул крайний сверток, в нем были сушеные листья полыни. В другом нашлась ромашка, в третьем — мята. Еще там была болотная таволга, листья и ягоды малины, тысячелистник и ветки тополя. От желудка, от жара и от ран. Все травы выглядели пересушенными, их много лет никто не обновлял. Утеряли ли они свои лечебные свойства? Возможно. Тем не менее, полынь и тысячелистник часто использовались не только для промывания ран, но и для приема внутрь, чтобы сбить температуру, а аспирин, содержащийся в листьях и ягодах малины, был в этом хорошим подспорьем. Не имея других средств, я воспользовался тем, что мне доступно.

Я размял листья и сделал крепкий отвар, который Марика взялась вливать в горло Алену. Я не стал сопротивляться и с благодарностью принял помощь девушки. Глядя, как ловко она обращается с раненым, я еще раз уверился в том, что детей Инуара не удивишь ни мертвецами, ни ранениями.

Вздохнув, я снова взялся за чтение, таким образом обманывая свое ощущение медленно текущего сквозь меня времени. «Божества и культы песчаных островов» оказались любопытным трудом, в котором описывались верования аборигенов, передаваемые из поколения в поколение. Удивительно, насколько расчетливыми и разумными были принципы жизни, к которым призывали обычаи. Так, нельзя было ловить рыбу третью луну подряд, после третьей луны надо было вынимать моллюсков, а после пятой — крабов. Потом можно было повторять все сызнова. Выкапывая растение ради съедобных клубней, само растение полагалось водрузить на место, чтобы урожай не иссяк и чтобы бог земли не прогневался.

Еще меня удивил взгляд малообразованных людей на мир, окружающий их. Так, аборигены верили, что у каждой тропинки есть свой беспокойный дух, которому на камнях надо оставлять подношения, иначе тропинка будет водить тебя кругами. Только шаманы видят этих духов и только шаманы могут поймать их в силки своих чар, чтобы сделать тропинку совсем уж безопасной. У умелых шаманов в жилищах множество закрытых глиняных сосудов, покрытых символами, в каждом из которых заключен дух. Когда шаману нужна помощь, он выбирает правильного духа и выпускает его. Так, подобные духи пригодны для облегчения родов, для успокоения разума или излечения от болезни. Некоторые духи помогают улучшить улов или облегчить починку вещей.