Плененная душа (СИ) - Степанова Анна (читать книги онлайн полностью без сокращений .txt) 📗
— Туда, — глухо бросил Огнезор своим спутницам, с трудом высмотрев среди заснеженного бурелома и другие обломки черных камней.
Девушки угрюмо повиновались.
Разрушенный, занесенный снегом пустырь, в давние времена бывший Храмовой площадью, открылся их глазам, когда солнце уже село. В зимнем мраке, под завывание ветра, напоминал он заброшенный погост с разбитыми могильными плитами да горько стонущими о своей судьбе, забытыми всеми духами. Невольно дрожь овладевала путниками — и даже Лая испуганно притихла, хотя была она, конечно, единственной не живой и не мертвой на все горы…
Зов звучал теперь с ликующей хищностью, словно зверь, урчащий в предвкушении добычи, — и Огнезору стоило больших трудов удерживать в узде свой рассудок: не рваться, не бежать опрометчиво к потирающему руки Безымянному, не кричать, повалившись в снег, до синевы сжав ладонями виски… Стиснув зубы, мастер шагал через площадь — неторопливо, даже в чем-то вальяжно, как всегда ходил на встречу с Советом или с самыми враждебными лордами.
Слава с Милой оставались позади, приютившись у разрушенных колонн, в стороне от стариковского жилища. Настороженные, хмуро-молчаливые — впервые за всю долгую дорогу, — они скрывались под пологом своего дара, опасаясь привлечь к себе внимание загадочного здешнего хозяина.
И не зря, как оказалось, прятались!
— Мне думалось, ты не один сюда пришел, — с подозрением высунувшись на стук в дверь, первым делом осведомился старик.
Не торопился он приветствовать гостя: внимательно вглядывался в зимнюю темень; подрагивая крыльями носа, хищно втягивал холодный воздух — выискивал да вынюхивал чужаков.
— Еще двоих я с тобою чуял!.. — повернулся, наконец, к Огнезору, обвиняюще выставив палец.
— Грубые, трусливые варвары! — скривился мастер с деланным пренебрежением. — Довели меня до нужного поворота, но с тропы сходить напрочь отказались!
— Какие дела у тебя могут быть с этими невеждами? — еще больше насторожился здешний хозяин. — Они редко нанимаются в провожатые, а тут — вдруг такое участие!..
— Участие? Скорее уж наоборот, старик! Я ведь совратил да увел их соплеменницу! Небось, спешили от меня, мерзавцы, отделаться! Еще и вслед из своих бород так злорадно ухмылялись!.. С чего бы вдруг, интересно?..
— Кто ж их поймет, дикарей, неотесанных? — тут же тему сменил жрец, засуетился. — Ты входи, в дом входи поскорее! Отдохни, у очага обогрейся…
«Входите-ка, милые детки, садитесь у тепленькой печки…» — пришли на ум Гильдмастеру слова детской страшной сказочки. Что же там было-то дальше? Сам сожрет его добрый старичок али псам своим злющим скормит?..
«Сестрицам дорогим отдаст на поругание!», — ехидно припомнила Лая Таркхемское народное творчество.
Огнезор посмотрел на хозяина с опаской и глубоким сомнением, едва сдержав неуместный смешок. Затем, напоследок оглянувшись, заставил все-таки себя переступить порог неуютного жреческого обиталища.
В неопрятной каморке, как и год назад, стрелял угольками очаг, плюясь искрами на грязный земляной пол; из крохотной темной кухоньки за рваной плетеной занавеской несло прогорклым жиром да зельями; кружилась пыль над ветхими шкурами, укрывающими жесткое ложе… И эта знакомая картина упадка, запущенности одинокого жилища вдруг вызвала в темном мастере отчетливое чувство брезгливости. Безымянный Жрец, и вправду, был стар! Настолько стар, что ему давно уже стало наплевать на самого себя… Опустившийся, дряхлый безумец, одержимый лишь одному ему известной мыслью, — вот кем был их недобрый хозяин! И Огнезор на миг даже усомнился, действительно ли хочет он узнать причину этой стариковской одержимости? Плавное движение руки, скользнувшее из перстня лезвие — и все игры Безымянного Жреца могут завершиться в считанные минуты. Не будет больше раздирающего нервы Зова, канет в забвение страшная ахарская легенда о «крадущем чужие жизни»…
Но слишком соблазнительными казались тайны древности — особенно сейчас, когда подошел к ним мастер так близко! Не любил он отступать от затеянного — а рисковал уже столько раз прежде, что вошло это давно в привычку…
Только жрец знал тонкости ритуала. Без сумасшедшего старика четыре камня навсегда так и останутся камнями…
А потому с любезной улыбочкой опустился Огнезор на скамью у очага, стараясь не замечать сальных пятен да копоти на затертой, грязной древесине. И даже принял из рук жреца кружку какого-то варева с неприятным сивушным запахом. Травки в «чае» Лая быстро распознала, заверив: питье не опасно, разве что захмелеть можно крепко. Но последнего как раз Гильдмастер не боялся: не нашлось еще в этом мире пойла, что б его опьянить сумело! А вот хозяину о сей досадной особенности знать было совсем не обязательно…
— Ну, отдыхай, — тоном доброго дедушки проурчал ему над ухом старик. — Я Храм пока схожу проведаю, масло сменю в светильниках… А после вернусь — поговорим…
— Как скажешь, — расслабленно усмехнулся Огнезор, излучая покой и благодушие.
Но стоило жрецу за дверь выйти, мастер проглотил улыбку. Собранный и очень серьезный, он внимательно осмотрел комнатушку: изучил пучки трав под потолком, порылся в ветхих книгах на полке, откинул крышку вросшего в пол сундука, сдвигая жреческие тряпки в сторону. Под балахонами, штанами да рубахами нашлось и то, что Огнезор искал: поношенные шерстяные чулки, пара длинных крестьянских юбок, серый застиранный чепец, женское белье из грубого полотна… Ахарка такого на себя не напялит — зато имперские поселянки не признают другой одежды, даже в пути, где она неудобна и нелепа. И, судя по немалому размеру, была здешняя гостья то ли полна не в меру, то ль беременна…
«Ну, Мара, если прав я, нашелся след твоей сгинувшей племянницы! Вот и первая ниточка из здешнего клубочка…»
«Мне жаль», — прошелестела Лая.
«Почему? — удивился Огнезор. — Я ничего не знаю об этой несчастной… Вряд ли мне стоит считать ее матерью… А вот хозяин наш безымянный становится все интересней!»
Когда жрец появился на пороге, гость его сидел, как ни в чем не бывало, развалившись у огня да поглядывая лениво из-под прикрытых век на распахнувшуюся со скрипом дверь.
— Голоден? — заговорил старик отечески, изображая сладкое благодушие.
— Даже очень, — не стал отпираться Гильдмастер.
И тут же был вознагражден запеченной в угольях рыбой с соблазнительной, дымом и травами пахнущей, корочкой.
— Откуда? — вежливо удивился Огнезор, припоминая, что прошлой зимой сам прокармливал их с Лаей (да и старика заодно) шустрыми тощими зайцами, подвернувшимися в наспех сделанные силки.
— Так у дикарей с Северного разную снедь и вещи на амулеты вымениваю, — с готовностью пояснил старик. — Они куда любезней твоих бородатых варваров, хоть и боятся на глаза попадаться! Некоторые даже Храм почитают, пожертвования оставляют тайком…
«Хорошо, хоть не жертвы…» — хмуро заворчала Лая, еще с прошлой зимы отчаянно жреца невзлюбившая.
На вкус рыба оказалась очень недурна, хоть и слишком соленая. Впрочем, даже черствые лепешки то ли из побегов каких, то ли из водорослей не смогли испортить аппетита уставшему гостю.
— Ну, теперь и разговорам время! — запив поздний ужин еще одним не в меру крепким «чаем», почти весело сверкнул на старика глазами Огнезор.
Жрец сразу же подобрался, переводя полный ожидания взгляд с пустой (второй уже!) кружки на лицо молодого мастера. Тот не подавал виду, что заметил — лишь расслабленно жмурился в ответ, словно сытый довольный хищник, перед которым обнаглевшая зверушка трясет пушистым хвостиком: вроде и сожрать бы мелюзгу стоит, для острастки, — да лениво как-то и уже не лезет…
— Ты ведь не просто так пришел? — осторожно начал подбираться к нему старик.
— И даже не с пустыми руками! — обнадежил его Огнезор коварно, с нарочитой неторопливостью принимаясь стаскивать тонкие беспалые перчатки (теперь он частенько носил такие, скрывая от любопытных глаз свои перстни).
Жрец с жадным любопытством следил за каждым движением.
