Плененная душа (СИ) - Степанова Анна (читать книги онлайн полностью без сокращений .txt) 📗
Иша виделась огромным зимним солнцем, играющим в снегу до рези ярко, палящим не теплом, но лютым холодом…
А Мила… «Взор» охотницы обратился к Миле, к их маленькой грустной лекарке, столь спокойной, рассудительной и преданной, всегда готовой всем помочь и услужить… Лая заглянула к ней в душу — и с воплем отшатнулась в ужасе.
Лихорадочная черная бездна пожирала все, что было там.
Мила была безумна.
Не цинична и себялюбива, как Слава, не безжалостна, как любой мастер-лекарь, не запутана и нелепа, как всякий деревенский юродивый — но безумна, как фанатики и боги. Как жестокий ребенок, не знающий, что хорошо, что плохо…
Боль Испытания сломала в ней что-то. Мила сама пока не ведала, что. По привычке она цеплялась за старое, одно определяя, как добро, другое же нарекая злом, но в душе уже не понимала разницы и готова была с этим жить…
Она пугала Лаю по-настоящему.
«Нужно предупредить Эдана! Он должен избавиться от нее, пока не поздно!»
— Не спеши! — властно осадила ее Иша. — Еще не время твоему мастеру узнать… Немного у тебя причин мне верить, но, все же, поверь сейчас! От девчонки не будет вам беды. Она еще совершит, что должно…
«Не скроешь долго такое безумие!»
— Я помогу ей скрыть, если ты не выдашь!
«Мне от Эдана что-то утаить нелегко…»
— Учись, Лая, учись. Не раствориться в окружающем тебя мраке — всего лишь половина дела! Куда трудней будет не раствориться В НЕМ, не стать горстью смешанных, безликих воспоминаний без единого проблеска разума! С плененными душами это часто происходит…
«Значит, и мудрецы в тех камнях давно потеряны…» — на миг задумалась девушка. И осеклась, поймав вспышку Ишиной тревоги.
— В каких камнях? — ухватилась за случайные ее слова старуха. — Не затем ли вы к Храму идете? Рассказывай, Лая, рассказывай! Пока не натворил твой мастер глупостей!..
В уверенной фигурке, утопающей в широком ахарском тулупе, Огнезор не сразу узнал Милу. По-прежнему некрасивое, но уже без единого шрама, лицо ее было безмятежно; губы — обычные девичьи губы, а не страшные изорванные швы вокруг черного провала рта, — вытягивались в легкой улыбке; глаза из-под косматой шапки щурились почти равнодушно, без всякого испуга и тревоги. А меж тем, шагала сейчас девочка по растерзанной мертвой поляне, той самой, что лишь два дня назад довела ее почти до истерики!..
Хотя спокойствию ее как раз не стоило удивляться: ведь рядом с юной лекаркой, опираясь на дорожный посох, брела неспешно госпожа Хранительница собственной своею царственной персоной!
«Что Ише-то могло здесь понадобиться?» — встревожился, разглядев гостей, Огнезор.
«Не знаю», — почему-то смутилась Снежинка.
— С варварами своими сам треплись! — грубо бросила побледневшая Слава да отступила торопливо в лес.
«Боится!» — позлорадствовала Лая.
«Я и сам сейчас готов испугаться!» — не отрываясь, следил мужчина за приближающейся с каждым шагом старухой.
— Госпожа Хранительница, — приветственно выступил навстречу. — Чем обязан такой чести?
— Мила, ступай давай! — сразу прочь отправила Иша девочку. — Попрощаться я с вами пришла.
— Попрощаться? — недоверчиво переспросил Огнезор.
— Попрощаться! — повысила она голос. — Ты ведь к верной гибели идешь, не к своей — так к Лаиной!..
— С чего это ты взяла?.. — изумился и встревожился Гильдмастер.
— О твоих вот камнях узнала.
— Интере-е-есно!.. Со Славой ты пока не знакома, Мила о моих делах не знает. Кто же проболтался тогда?..
«Извини, — голос Снежинки был виноватым. — От старой злыдни ничего не скроешь… Я просила ее не вмешиваться, но…»
— Побольше почтения, девчонка! — грохнула своим посохом Иша. — О тебе же, дуре, пекусь!..
— Причем здесь камни и Лая? — хмуро перебил Огнезор.
— Ты ведь хочешь к себе четырех мертвецов привязать! Думаешь, новые связи не нарушат ту, что есть уже? Рискуешь Лаю потерять навсегда!..
«Иша знает о камнях не больше нашего! Она ошибается, Эдан!»
«А если нет, Снежинка? — засомневался он. — Что, если все-таки нет?»
«Свой страх она выдает за истину!»
«Но все же…»
«Я хочу рискнуть!»
«Почему? Ты же не веришь, что это действительно вернет тебе жизнь!»
«Ты ведь тоже, любимый, ты тоже… Но мы должны знать наверняка! ТЫ должен знать, чтоб, наконец, успокоиться!.. А если Иша не ошиблась… Что ж, умереть мне полагалось еще год назад».
— Вот, значит, как вы решили, — покачала старуха головой. Рот ее искривился в усмешке, странной какой-то, пугающей.
— Я бы многое отдал, чтоб узнать, что такого сейчас ты видишь, Хранительница, — растерянно пробормотал Огнезор.
— Узнаешь, как положено, в свое время, — ушла она привычно от ответа. — Вам пора отправляться, коли хотите к вечеру добраться до первой стоянки… Надеюсь, еще увидимся, темный мастер! И… Лая? — голос Иши зазвучал чуть хрипло. Шелестом упали плавные слова давно забытого варварского языка.
Насмешница тихонько всхлипнула.
«Что она сказала?» — встревожился мужчина.
«Что моя смерть лишила ее сердца…»
Их лагерь опустел уже к полудню: засыпана была снегом черная яма кострища, притрушена поземкой тонкая цепочка уводящих в лес следов. Только оставленные у опушки лошадки сиротливо перебирали копытами, но и тех вскоре увели в долину угрюмые бородатые стражи…
Глава восемнадцатая,
где находится четвертый камень
И вновь тонули Северные горы в бесконечных мягких снегопадах. Опять кружил беззвучно мокрый белый пух над тропой, одевая в белоснежные шапки грозные черные валуны у обочины, застилая путникам глаза, капельками стекая по замерзшим щекам да оседая космато на мохнатой оторочке капюшонов. Как и год назад, петляла склонами дорога: вилась замысловато меж камнями, хитро карабкалась на утесы, ища подъемы понадежней и полегче, ощупывая на удобство и крепость каждый мало-мальски пригодный уступ.
Огнезор этого почти не видел.
Отточенные давным-давно инстинкты бездумно и безошибочно вели его вперед, отслеживая все опасности — от хлипкого камешка на промерзлом краю обрыва до неведомого хищника за крутым изгибом тропы. Привык уже мастер в пути полагаться на чутье куда больше, чем на разум, а потому позволял сейчас ногам свободно мерить дорогу, пока мысли беспорядочно разлетались, куда им только было угодно. Лихорадочный круговорот в голове так сильно поглощал Огнезора, что даже проклятый Зов теперь не мог ему по-настоящему досадить.
Чем ближе подходила к Храму их троица, тем задумчивей становился мужчина. И не было, вроде, смысла торопиться — но все равно изо дня в день подгонял он своих спутниц. Открытое ветрам плато, обледенелое высокое ущелье, черный пещерный зев, извилистую тесноту темных ходов быстро оставляли они за спиной, хотя вяжущая мышцы усталость и отмечала каждую веху их пути все сильней, болезненней да настырней. Но Огнезор не позволял задержек: с ходу пресекал нытье и ворчание, неумолимым презрительным взглядом отвечал на любую просьбу об отдыхе…
И только подземное озеро не смог он миновать так же спешно, не останавливаясь ни на миг и не оглядываясь. Слишком много воспоминаний подстерегало его в здешних белых камнях! Слишком странным было вернуться сюда опять, да еще вот так: как будто вместе с Лаей, но уже и без нее в то же время…
Слава с Милой ухватились за нежданную передышку облегченно и с плохо скрытой радостью: засуетились на берегу, перетряхивая тяжелые мешки с вещами; забранились, заспорили, деля какие-то свои, женские, мелочи, да так яро, словно и не темными мастерами они были — грозой обнаглевших бандитов и заигравшихся в политику лордов, — а вздорными городскими лотошницами, что никак не сложат цену своей дребедени. Огнезор же словно впал в оцепенение: по колено погрузив в озерцо уставшие сбитые ноги, он отрешенно застыл на светлой груде камня, причудливо изгрызенного коварной водой. И все смотрел, не видя толком, на мерцание кругов, стелющихся от любого, даже мягкого, движения. Все вспоминал их с Лаей прошлогоднюю недолгую стоянку.
