Алракцитовое сердце (СИ) - Годвер Екатерина (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
- Да мне-то что? Я так, любопытствую.
Чародей почти все время спал, а, когда просыпался ненадолго, то молчал, глядя в пустоту; мысли его витали где-то далеко. О чем говорить и как с ним следовало держаться теперь, Деян не понимал. Слишком уж быстро все встало с ног на голову...
Себя он чувствовал совершенно вымотанным, тогда как возни с убогим хозяйством и заготовкой припасов было - и обещало быть в будущем - предостаточно. Но когда после полудня зарядил дождь, и ничего не оставалось, кроме как на время укрыться в хижине и в свое удовольствие отдыхать, - сон не шел...
Стоило задремать, как наваливалась на грудь и сдавливала горло какая-то непонятная тревога, беспрестанно чудился чей-то тяжелый взгляд; Деян надеялся, что виной тому всего лишь сидящий с открытыми глазами Джибанд. Надеялся и - без особого успеха - старался убедить себя также и в том, что великан не таит в себе никакой скрытой угрозы и от крепко спящего человека ничем существенным не отличается. Чем дальше, тем сложнее было не замечать его; загадка исполинского "неправильного человека" притягивала мысли.
Отчаявшись заснуть, Деян вновь принялся возиться с ружьем. На не сгнившем еще прикладе обнаружились глубоко выцарапанные буквы "Ж.Г.", на стволе - почти стершийся номер.
Инструмент валился из рук.
На лавке заворочался чародей; откинул одеяло и с трудом сел, потирая глаза.
- Ты сказал, он полуживой. Но его тело - мертвая человеческая плоть? - Деян указал на Джибанда. - Как моя ступня? Или как у этих, как их... недоумерших?
- Немертвых, - поправил чародей. - Хотя недоумершими их называть было бы вернее, поскольку дух их не желает покидать плоть. Привнести призванный дух в мертвое тело возможно, но это значит - создать озлобленное и несчастное чудовище, которому не будет удержу. Слышал когда-нибудь об острове Виктора? Этот клочок суши однажды был нечаянно заселен подобными созданиями.
- Нет, - сказал Деян.
- А жаль. Напомни потом - я расскажу... Грустная, но поучительная история. У Джибанда искусственное тело, Деян. - Чародей нашарил что-то кармане Беоновой куртки и не глядя протянул ему: это оказался небольшой рыжий самородок. - Алракцит - камень будущего и несбывшегося. Камень перемен, возможностей и связей. Священник сказал, вы по-прежнему добываете его и сдаете людям Венжара, но ничего не знаете о том, зачем он нужен. И не очень-то это вас интересует.
- Да.
- Поражаюсь вам... На Островах и Дарбате мне доводилось бывать в закрытых и оторванных от мира поселениях, но нигде я не встречал такого чудного общества, как у вас. - Чародей помолчал. - Дарбатские отщепенцы видят во внешнем мире угрозу и тратят много сил на защиту от нее; налогов и податей не платят, а членов общины без колебаний казнят за одно лишь подозрение в связях с чужаками. Вы же безропотно выполняете для неведомых правителей работу, смысла которой не знаете и не хотите знать. Удивительное миролюбие и столь же удивительная нелюбознательность.
- Так что об алракците? - перебил Деян. Его и самого, случалось, посещали подобные мысли, но слушать разглагольствования чародея на этот счет он не желал.
"Когда до большого мира много дней пути, а руки и голова от рассвета до заката загружены работой, кто станет предаваться праздным раздумьям о том, что и почему?"
Деян сжал самородок алракцита в ладони. Любопытство в Медвежьем Спокоище было уделом детей и бездельников поневоле вроде него, и не ему - и тем паче не кому-нибудь вроде Голема - было осуждать орыжцев за равнодушие к собственному невежеству.
- Прежде Старожье получало неплохую прибыль с алракцитовых шахт, но они, мне сказали, давно затоплены, - продолжил чародей. Говорил он охотно и многословно; так, что в пору было задуматься: чего ради?
- Затоплены, - подтвердил Деян. - Нарех говорил, что пытался с друзьями спуститься вниз, но не смог.
- Алракцит редок, но для работы обычному колдуну его нужно немного: такого самородка, какой ты держишь сейчас, хватит надолго, потому не так уж он дорог. А истинная ценность алракцита проявляется, если растолочь его и смешать с крошевом валадана: камня прошлого, постоянства и смерти. В смеси с алракцитовым песком валадан становится тем, что древние ваятели называли "унио" - первоосновой.
- Основой чего? - спросил Деян. - Взялся объяснять - так объясняй понятно.
- Сам спрашивал, так не перебивай, - огрызнулся чародей. - Я лишь пытаюсь ответить. Первоосновой - основой бытия, значит... Так вот. Чтобы создать искусственное тело, алракцит и валадан замешивают на женской лунной крови и мужском семени и добавляют в глину. Но прежде призывают нерожденный дух. Наделяют его малой частицей своего "я", чтобы он мог жить в мире, и творят чары уже в союзе с ним, иначе искусственная плоть будет отторгать его, и существование обернется пыткой... Но тебя ведь с самого начала не секреты чародейского ремесла интересовали, а Джеб, верно?
- В основном, - признал Деян.
- Я погрузил его сознание в сон, и сейчас он не нуждается ни в чем: можешь за него не беспокоиться. И по поводу него, - Голем слабо усмехнулся, - тоже можешь не беспокоиться. Я не вполне понимаю, что он теперь собой представляет, но он проснется, чтобы наброситься на тебя. Не сможет. А даже если б смог, то не стал бы. Вы ведь с ним вроде неплохо поладили.
- Надеюсь на то, Деян Деян поежился. Ему хотелось бы, чтобы в словах чародея слышалось чуть больше уверенности.
Застывший взгляд Джибанда царапал кожу, в шуме дождя за дверью слышался какой-то тревожный речитатив. Объяснения чародея не вселяли спокойствия. Казалось, что поза великана со вчера чуть переменилась, и "смотрит" он чуть по иному, будто вскользь.
"Пустое. - Деян усилием воли заставил себя отвернуться от великана. - От духоты еще и не такое примерещится".
- Алхимическое противопоставление алракцита и валадана сыграло некоторую роль в истории той доктрины, которую ты разъяснял Джебу, - продолжал тем временем говорить чародей. - Есть записи о казнях копьем с алракцитовым наконечником: если острие ломалось - считалось, что приговоренный оправдан Небесами, то есть Господином Великим Судией, по-вашему... Хотя, спрашивается, зачем ему, всемогущему, лезть в людские дела? Не обижайся за вашу веру: я слишком долго прожил на свете, чтобы всерьез верить хоть во что-нибудь; но, глядя на вас, не знаю уже, что и думать. Прежде Высшему Судье служили и в служении находили себя, вы же - попросту преклоняетесь перед ним безо всякого для себя толка.
- Не обижаюсь: не случайно преподобный Терош всегда звал меня безбожником. - Деян с грустью вспомнил последний свой разговор со священником. - Но скажи мне, колдун: что же, по-твоему, - Небеса пусты, немы и слепы?
Чародей пожал плечами:
- Кто знает? Одно известно точно: невежественные люди почитают за богов обычных духов и многое другое, чего они не могут уразуметь. Страшно вспомнить: кое-где на Дарбате меня самого нарекли богом. Представь себе, что они сказали бы сейчас!
Он зашелся смехом, тотчас перешедшим в тяжелый приступ кашля, едва не сваливший его на пол; Деян в последний момент успел его удержать.
- Ну, ну! Полегче, князь: слаб ты пока для долгих речей. - Деян усмехнулся, помогая чародею лечь.
Тот, похоже, любил поговорить; а лицо его при этом принимало выражение благородное и торжественное, какое Деян не раз подмечал у Тероша Хадема, когда тот пускался "безбожника уму-разуму учить". Некоторого сходства не заметить было невозможно, и особенно оно казалось забавным в свете того, что говорил Голем зачастую вещи прямо противоположные науке преподобного.
- "Вера и предубеждение есть основа всего. Истинным может зваться лишь способ нашего рассуждения о предмете, но не наши суждения о нем", - процитировал Деян по памяти. - "Ибо суждения наши из чувственного мира берут начало, а чувства истины не ведают, лишь самое себя знают: с мороза в нетопленый дом зайти - все одно тепло, а коли жаркий дом зимним утром чуть выстынет - зябко делается; и во всем так".
