Есть время жить (СИ) - Сеткова Юлия (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
Пока Корбин с Примом ожидали встречающих, они успели переговорить. Результаты Корбина удовлетворяли вполне – родители Фауля хотя и выглядели недовольными тем, что их отрывают от дел, помочь согласились. Еще они несколько удивились тому, что Корбин выжил в устроенном им самим катаклизме, но морально, похоже, к чему-то подобному были готовы. Во всяком случае, никаких особых возражений из-за того, что нахальный приятель их внучки послал другого приятеля что-то у них попросить, они не высказали. Стало быть, можно было действовать, хотя результата никто не гарантировал. Больше того, Древние очень ругались, узнав, что за дрянь пошла в ход, однако, судя по всему, сложность задачи их скорее заинтересовала, чем отпугнула.
Дорога к лагерю руалийцев была довольно короткой, и не более чем через час маги уже спешивались возле большой палатки, которую руалийцы по какому-то недоразумению называли шатром. Впрочем, Корбина мало интересовали вывихи чужого языка, пусть и похожего на его родной, но все же заметно отличающегося. Небрежным жестом отстранив часового, он пропустил вперед друга, а потом и сам шагнул внутрь. Часовой поворчал, но подчинился – незаметно было, чтобы в лагере руалийцев господствовала ненависть к врагам. Скорее, здесь чувствовались общая подавленность, апатия и безразличие к окружающему, при появлении Корбина никто даже не встал. Некоторые его, правда, узнали, но это узнавание выливалось не в агрессию, а в легко узнаваемый страх. В общем, бери их голыми руками – известие о том, что король умирает, окончательно превратило армию в толпу, и только страх удерживал людей от того, чтобы не броситься прочь, как тараканы из-под тапка.
В палатке пахло смертью и разложением. Король был еще жив, но такой жизни врагу не пожелаешь. Гниющий полутруп – пожалуй, зомби, которых поднимал Цень, выглядели симпатичнее. Ну что же, ситуация для переговоров была идеальной.
– Брысь отсюда, – Корбин небрежно махнул рукой в сторону сидящих подле умирающего целителей, секретаря и еще каких-то непонятных личностей.
– Но… – начал было один из них.
– Брысь, я сказал. Салага, с кем спорить вздумал?
Целитель хотел было сказать что-то еще, но сообразил, что спорить с нахалами опасно для здоровья, и ретировался. Остальные тоже не стали корчить из себя героев, и, не теряя даром времени, покинули палатку. Корбин усмехнулся и кивнул Приму:
– Ну что, академик, приступай – теперь дело за тобой.
Прим кивнул, склонился над умирающим и сделал несколько пассов. При этом он стал невероятно похожим на старого знакомого Корбина, легендарного идальгийского коновала Айболита – тот тоже был высокий, худой, и так же пальцами шевелил. Только постарше был, лет этак на много, да еще грибы какие-то любил. Съест штук несколько, и орет потом, что с ним звери разговаривают. Хотя и лечил здорово – у Корбина вон как-то коня, практически пополам перерубленного секирой одного невезучего северянина, спасти ухитрился. Невезучего – это потому, что военная удача свела его именно с графом, который, разъяренный ранением коня, нарезал противника на ломтики с особой жестокостью.
Между тем, Прим закончил сканирование тела:
– Я ничего не смогу сделать. Фактически, чудо уже, что он все еще жив. Все органы на пределе, поражены… хотя, наверное, тебе это неинтересно.
– Ты прав, это неважно. Ты скажи лучше – наши приятели с этим справятся?
– Ты о Древних?
– А о ком еще? О сотне идальгийцев, что ли?
– Да, прости, глупый вопрос. А Древние справятся, конечно – ты бы видел их аппаратуру…
– Видел, можешь не рассказывать. Сколько этот умник проживет еще?
– За пару часов могу ручаться. Это без помощи магии. С магией, если работать буду я – сутки, не меньше. Может, и больше, но совсем ненамного.
– Любишь ты словами вензеля крутить. Сутки, значит, выдержит, если постараешься. Это хорошо, это радует… Можешь привести его в чувство и вернуть подвижность?
– Могу, но ненадолго. Это я про подвижность. А приводить в чувство не надо – он и сейчас все видит и слышит.
– Ну и отлично, – Корбин хищно улыбнулся. – Тогда он понимает, что сейчас решается его судьба. Ну что, убогий, будем договариваться?
Руалиец с трудом кивнул. Корбин осклабился:
– Ну, тогда смотри. Карту видишь? Да ты кивни, кивни, с тебя не убудет. Понимаю, что больно, но ты сам виноват, никто тебя сюда не звал. Вот я провожу линию, все, что южнее – мое. Да не дергайся ты, пары провинций лишишься – всего и делов. Если не договоримся – завтра ты помрешь, потом я твою армию перебью, а после этого и страну твою завоюю запросто. Веришь? Вижу, что веришь, это хорошо. Теперь представь себе, какую резню я устрою. Так что, если не согласишься, весь твой род я изведу под корень. Прим, а теперь верни подвижность его рукам. Ну что, убогий, вот здесь подпись поставь, а потом мы тебя лечиться повезем. Да, и предупреди своих людей, чтоб не дергались – ваш лагерь окружен. Прим, я сейчас позову его воевод, верни ему голос – пусть озвучит решение.
– Ты что, так с больным, – негромко, чтоб не слышал король, начал целитель но Корбин его оборвал:
– Молчи, и не мешай мне вести переговоры – я ведь тебе лечить не мешаю. И потом, я правду говорю, он сюда приперся незваным, и потому уйдет в одних подштанниках. Я ни словом не шутил. Все, давай, занимайся делом, а я утрясу технические вопросы.
Технические вопросы решились на удивление быстро. Воеводы скрежетали зубами, но дергаться не рискнули – понятное дело, Корбин мог блефовать, а мог и чистую правду сказать. Через авторитет умирающего короля перешагнуть можно, а попробуй, перешагни через великого мага, который уже однажды задал им трепку и пообещал устроить взрыв еще сильнее прошлого, причем прямо здесь и сейчас. Эта угроза вызвала у руалийцев суеверный страх – слишком свежими были воспоминания о битве и ее эффектном финале. Вон, половина армии до сих пор видит с трудом, так их вспышкой ослепило… А кое-кто и вовсе ничего не видит и никогда не увидит. В атаку сейчас идти никто не захочет. В результате ни один из собравшихся не рискнул проверить, успеет ли он достать неприятного гостя мечом до того, как маг разнесет его в клочья. Ну, их счастье – к небольшой драке Корбин был готов.
Час спустя они уже вышли из лагеря и ускоренным маршем отправились туда, где залег в засаде Фауль. Кто-то из руалийских военачальников хотел отправить сними эскорт, но Корбин лишь посмотрел на него мрачно, и идея умерла сама собой. К тому же, воеводам стоило озаботиться совсем другими делами. Такими, например, как сдача оружия, построение в колонны и пеший марш-бросок до дому. Как только король Руалии отправится на лечение, Корбин намерен был открыть порталы для прибытия конвойных частей. Хотя, если честно, не факт, что они были нужны – армия Руалии была деморализована настолько, что ее можно было списывать со счетов. Конечно, через недельку найдется решительный полководец, который восстановит порядок, но этой недели у руалийцев не было. Все понимали простую истину – случись что, их уничтожат намного раньше.
Добрались без приключений. Носилки с королем были закреплены между двумя лошадьми, идущими так плавно, словно они скользили над землей. Конечно, Корбину было глубоко наплевать, какие ощущения испытывает его коллега при перевозке, но Прим настоял, и боевой маг не стал спорить. Хочет товарищ так – да и пожалуйста, выберем лошадей. Прим вообще хотел, чтобы Корбин буксировал больного в воздушном коконе – так, мол, полный покой можно обеспечить. Вначале Корбин хотел окрыситься и послать целителя далеко и невежливо, но потом решил не обострять. Отказался, разумеется, но аргументировал это тем, что в зоне столь мощных магических возмущений кокон может повести себя непредсказуемо и скорее навредить, чем помочь. Прим, чистая душа, поверил и согласился, а может, сделал вид, что поверил, но все равно согласился. В любом случае, возиться с руалийским королем Корбину не пришлось.
Ребят они обнаружили сразу. Те, разумеется, маскировались, но от учителя неопытному пока что ученику не спрятаться. Там примята трава, а там надломлена ветка… Правда, минутой позже их обнаружила одна из девушек, очевидно, поставленная в дозор, но Корбин поднес палец к губам и ученица, понятливо кивнув, шум поднимать не стала.
