Чарослов - Чарлтон Блейк (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Помощница ректора некоторое время разглядывала стражницу.
— Магистр, мы столкнулись с доселе невиданным нашествием книжных червей. Защитные чары вокруг Звездной академии — едва ли не самые прочные в мире, и все же этим заклятиям каким-то образом удалось проникнуть внутрь и захватить четыре библиотеки. Черви уничтожают бесценные манускрипты один за другим. — Старуха покачала головой. — Они обладают третичным восприятием и написаны на странном языке, неуязвимом для любых мер воздействия, кроме самых разрушительных. Ясно одно: колдун, который их создал, прекрасно разбирается в вопросах текстового интеллекта.
— Текстового интеллекта? — повторила Амади. Специальность Шеннона!
— Вот именно, — продолжила декан. — Пока мы не остановим заражение, мне понадобятся все свободные стражники до единого. Нельзя допустить, чтобы иностранные делегаты увидели, какой хаос здесь творится. На карту поставлена честь академии!
Словно в подтверждение ее слов, на дальнем мосту расцвел огромный серебряный шар. Миг спустя библиотеку сотряс жуткий грохот, похожий на раскат грома.
Амади вздрогнула.
— Да, магистр, сию же минуту.
Но ее собеседница уже стремительно удалялась в направлении взрыва. Свита из библиотекарей поспешила следом.
Амади повернулась к секретарю.
— Разбуди спящих авторов и отмени все задания, кроме самых важных. Пусть срочно отрапортуют декану.
Кейл вскинул брови.
— А как же Барабанная башня и магистр Шеннон?
Амади тяжело вздохнула.
— Пусть двое следят за Шенноном, остальную охрану — с Барабанной башни и апартаментов лингвиста — снимите. Позже мы их вернем.
— Будет сделано, магистр, — сказал Кейл и выбежал из библиотеки.
Глава двадцать четвертая
Странным образом Нико знал, что спит и видит сон.
Вокруг него разворачивался туннель из серых и черных рун — нескончаемая и бессмысленная вереница начертанных кем-то строк. Он шел вперед под круглым сводом. Откуда-то сверху прозвучал голос магистра Шеннона: «Не понимаю… Черепахи?» Потом его собственный: «Взгляните, тот же узор из шестиугольников… — неразборчивый гул и последнее слово — …панциря».
Голоса стихли, сменившись серией ритмичных постукиваний.
Вдруг Нико понял, что стоит в пещере из недавнего кошмара: тот же низкий потолок, серая земля, черный каменный стол, а на столе — тело в белых одеждах. И та же рука в перчатке сжимает изумрудную слезу.
Он заметил лишь одну новую деталь: позади черного стола теперь находился каменный обелиск, высотой в человеческий рост, а шириной — с круп лошади. Вдоль всего монумента — от верха до основания — струились три вертикальные волнистые линии.
Из-под земли, качаясь от дуновений неощутимого (по крайней мере, для Нико) ветерка, пробивались белые вьющиеся стебли. Пустив покрытые бледными листочками ростки, стебли плюща начали переплетаться. В мгновение ока пол покрыл густой, по колено, ковер из разросшегося плюща-альбиноса.
— Я был его рабом, — пророкотал чей-то тихий голос. Казалось, он доносится со всех сторон. — Я зарезал его и утопил в реке. — Голос стал громче. — Я зарезал демона!
Нико попытался бежать — не вышло: лодыжки обвил бледный плющ. Попробовал крикнуть — гортань засаднило, и из пересохшего горла вырвался лишь протяжный свист. Он потянулся вниз, чтобы расправиться с опутавшими ноги сорняками, и застыл на месте: его ладони были покрыты шестиугольными, словно на черепашьем панцире, пластинами.
Внезапно тело Нико — от кончиков волос до пальцев на ногах — перестало его слушаться; замурованный в толстом черном панцире, юноша мог пошевелить разве что глазами да веками.
— Я ЗАРЕЗАЛ ЕГО И УТОПИЛ В РЕКЕ!
Слепящий алый свет окутал какографа. Панцирь раскололся, и каждую мышцу пронзила нестерпимая боль.
Подняв глаза, Нико увидел, как вокруг изумруда начала расти световая сфера с желтоватыми, подернутыми дымкой краями и пылающей зеленой сердцевиной.
Камень, поначалу довольно тусклый, разгорался все ярче и ярче — пока наконец не испепелил пещеру со всем ее содержимым, оставив Нико висеть в воздушной яме…
В тот же миг над головой юноши распростерлось голубое небо, а под ногами — сочное разнотравье долины. Склон холма с купами вековых дубов спускался к широкому пруду с зацветшей водой. Нико узнал и место, и даже время, куда перенес его сон: весенний денек на остроземском лугу рядом с крепостью отца.
Посреди луга на расстеленном поверх травы потрепанном одеяле сидели двое: маленький мальчик и редкой красоты женщина. Белоснежная кожа с едва заметной россыпью веснушек, ясные каре-зеленые глаза над вздернутым носиком, тонкие губы, точеный подбородок… Однако больше всего восхищенных взглядов, несомненно, привлекали роскошные волосы цвета меди: густые и длинные волнистые локоны ниспадали на плечи и растекались по спине жидким золотом в отблесках солнца.
На коленях у красавицы лежала раскрытая книга — Нико сразу узнал рыцарский роман. Ее губы двигались: женщина читала вслух. Юноша с удовольствием бы ее послушал, но увы: в этом сне отсутствовали звуки.
Мальчик был на вид лет восьми, с длинными черными волосами и смуглой кожей. Пронзительные зеленые глаза не отрываясь смотрели на женщину…
Женщину звали Эйприл, мальчика — Никодимус. Этот сон больше походил на воспоминание. Видение из далекого прошлого, когда лорд Северн, отец Нико, счел нужным дать своему незаконнорожденному сыну достойное образование. Так в замке появилась Эйприл — якобы в качестве гувернантки, хотя вся округа знала, что по ночам лорд наведывается в спальню к наставнице сына.
Из Эйприл вышел неплохой учитель, хотя упорства ей явно не хватало. После дюжины тщетных попыток научить мальчика чтению она смекнула, что от ее уроков нет никакой пользы, и начала читать ему вслух свои любимые книги. Подобно большинству уроженок Дорна, Эйприл обожала рыцарские романы. И само собой, это увлечение оказалось заразным: первая же история о прекрасных девах и жутких чудищах поразила юного Нико в самое сердце.
Видение стало расплывчатым. Образы Эйприл и маленького мальчика заволокло мерцающей дымкой. Теперь Нико увидел себя десятилетним: иногда он читал самостоятельно, но чаще рядом находилась Эйприл, которую он постоянно о чем-то просил.
Память услужливо восполнила оставленные сном пробелы. Эйприл (возможно, в первый и последний раз в жизни) повела себя практично: заметив, что Нико не на шутку увлекся рыцарскими романами, она все реже и реже читала ему вслух. Ссылаясь на усталость, она намеренно обрывала рассказ — по возможности, на самом волнующем месте.
Юный Нико сгорал от желания узнать, что же там дальше, но чтение давалось ему с трудом: он осиливал слог за слогом, в час по чайной ложке. И порой путал одержимость очередным романом с неудовлетворенным желанием, которое его охватывало при взгляде на тело гувернантки.
Заметив успехи ученика, Эйприл вообще перестала ему читать. Зато она приносила все больше книг, надолго обеспечив Нико материалом для чтения… Теперь сон показывал лишь читающего в одиночестве мальчика.
Мир грез снова изменился. Исчез луг, солнце пропало. Десятилетний Нико лежал на кровати в своей тесной комнате в замке Северна и читал книгу под названием «Пламенеющий меч».
Очередной образ всколыхнул в памяти вереницу долгих ночей, что сменяли друг друга в танцующих отблесках свечного пламени. Всего три месяца нечеловеческих мук, и — о чудо! — маленький Нико научился читать. Теперь он наконец выяснит, сумел ли благородный паладин Альфгар при помощи Огненных камней Танака заново выковать Каилус, свой сломанный меч, и вызволить прекрасную Шахару из лап злодея, жреца Зейда, с его приспешником, змееподобным Задзернаком.
Несмотря на трудности запоминания целой кучи дурацких вымышленных имен, мальчик от души наслаждался каждым, даже самым очевидным и предсказуемым, поворотом сюжета и уже предвкушал, как прочтет остальные двадцать семь книг серии — пускай не все они окажутся так же хороши, как первая.
