Огненная река - Угрюмова Виктория (книги бесплатно полные версии txt) 📗
– Два жреца возвращаются, – сказал старый визирь. – Только что прискакал гонец с этой новостью. Через два дня они будут в Ире.
Тиермес присвистнул:
– С вами не соскучишься. Когда наша Каэ вернется, выражу ей свою особую сердечную благодарность за то, что она снизошла к моей вечной тоске и решила развеять ее таким особенным способом. Что вы решили делать?
– Убить этих оборотней. Только тихо, – сказал Агатияр. – В империи нелады, Жнец. Поговаривают о заговоре магов.
– А что о нем поговаривать? – поморщился бессмертный. – Он существует, и не только у вас. От магов сейчас у всех голова болит. Наш милый га-Мавет с ног сбился, выискивая их, чтобы пригласить с собой на прогулку; но они хорошо попрятались.
– Это печально, – молвил Зу-Л-Карнайн.
– Действительно печально. Вот что, аита. Не пытайся самостоятельно справиться с этой проблемой: те, которые прибудут в Ир под видом твоих жрецов, имеют сильного покровителя. Га-Мавет уже пытался убить одно такое ничтожество и чуть было не поплатился жизнью. Оставь это нам. Завтра вечером я вернусь сюда и буду вместе с тобой ожидать гостей.
Жнец изогнул правую бровь, отчего стал еще красивее, и неожиданно радостно сказал:
– Это даже обещает быть интересным: я давно не принимал человеческий облик.
К вечеру следующего дня напряжение достигло крайней точки. Император Зу-Л-Карнайн полностью оправдывал свое прозвище Лев Пустыни тем, что ходил разъяренный, словно голодный лев, по пустынному левому крылу дворца в ожидании прибытия жрецов.
Придворные и слуги не скрывали своего ликования и не могли понять, отчего вдруг император, который так ожидал своих жрецов, стал мрачен и грозен. Агатияр постоянно наведывался в приемный покой, обходил длинные анфилады комнат, разыскивая кого-нибудь, кто хотя бы отдаленно напомнил ему прекрасного Тиермеса, но так и возвращался ни с чем к своему милому мальчику.
Милый мальчик, достигший такой степени мощи, что он мог без особых усилий сломать шею быку, постепенно погружался в отчаяние. Донесения, которые они с Агатияром получали от своих резидентов из разных стран, кого угодно могли довести до подобного состояния.
Тише всего было в Аллаэлле, которая только-только стала приходить в себя после страшного разгрома, причиненного правлением Фалера и Бендигейды. Король Сун III Хеймгольт получил в народе прозвище Благословенного и вовсю старался его оправдать.
В Мерроэ набирал силу придворный маг Аджа Экапад. Его стараниями многие жрецы были высланы за пределы страны; храмы постепенно приходили в запустение, зато были в почете чародеи и колдуны.
В Бали, а следовательно, и в Урукуре, жили в постоянной готовности к войне с Самаэлем, но до Курмы доходили только смутные слухи о войнах, которые вел предводитель варваров где-то на севере Варда.
В Джералане зрела смута, и Хентей-хан часто писал своему императору, что не может навести в стране полный порядок. Периодически тагары поднимали восстания, и это уже стало доброй народной традицией, своего рода ежегодным праздником, посвященным светлой памяти хана Богдо Даина Дерхе. Справиться с бунтовщиками можно было только одним способом – учинив резню, а именно этого ни Хентей, ни сам Зу-Л-Карнайн делать не хотели.
Аита сердито просмотрел бумаги, кучей наваленные на столе. Среди свитков и пакетов были донесения из Сарагана и Таора, Фарры и Тевера, Эреду и Урукура. И везде одно и то же: смута, неясное брожение умов, огромное количество каких-то безумных прорицателей и провидцев, проклинающих всех бессмертных скопом и прославляющих грядущего повелителя. Таинственные смерти. Неизвестные болезни. Крохотные войны, на которые бы не стоило вообще обращать внимание, если бы не их удручающее постоянство и жуткая бессмысленность.
Вот именно – бессмысленность. Аита и сам вел войны. Но он был полководцем и всегда знал, чего хотел. А то, что происходило нынче на Варде, не укладывалось у него в голове. В Тевере мелкопоместный дворянин, какой-то барон, собрал войско человек этак из пятисот и двинулся ни много ни мало на столицу – завоевывать трон. Атаковал дворец. Убил князя. Зу-Л-Карнайн много раз перечитывал это донесение, пытаясь понять, что в это время делал сам князь и куда смотрела армия. А барон, заняв княжеский дворец, в тот же день пал от руки своих хмельных соратников. И законный наследник князя Тевера благополучно воцарился на престоле через три дня.
Абсурд! Император скомкал письмо и нервно заходил по кабинету. Заскрипела, открываясь, дверь, и в образовавшуюся щель просунулась голова Агатияра.
– Не появлялся?
– Нет.
– Может, забыл?
– Все может быть. – Зу-Л-Карнайн вздохнул тяжко. – Агатияр, мне не хватает Дахака Давараспа и Богдо Даина Дерхе.
Как бы странно ни звучало это признание, старый визирь понял своего повелителя.
– Ты все понимал, правда, Зу?
– Да. Я все понимал. Богдо Даин Дерхе защищал свою страну. Я ее завоевывал. Мы были врагами. Но хотя я мог подкупить его слуг и попытаться отравить своего соперника, я этого не сделал. А он стоял в ущелье, не щадя собственной жизни, но не сбежал, чтобы после пытаться извести меня каким-нибудь иным способом. Он был прекрасным воином, помнишь? И Дахак Даварасп – мятежник и гордец – тоже был воином. А теперь я кладу в рот кусок хлеба и думаю о том, надежен ли повар, слуга и царедворец. Ты веришь мне, Агатияр?
– Да, мальчик. Я верю. И чувствую, как это страшно, глупо и ненужно. Но это жизнь, а она как огненная река, вступая в воды которой нельзя не рисковать. Можешь сгореть, а можешь выжить... Интересно, где Тиермес?
– Не знаю...
Император хотел было еще поговорить со своим старым другом, но дворец наполнился гомоном и приветственными криками.
– Сдается мне, что приехали наши друзья, – тихо сказал Агатияр. – Пошли встречать.
Император двинулся к дверям. В его глазах застыла обреченность.
Они стояли позади возницы на огромной белой колеснице, украшенной золотом. Колесница сверкала и искрилась в солнечных лучах, и люди, столпившиеся у дворца, видели в том добрый знак. Возвращение жрецов было для них своего рода символом, залогом светлого грядущего, в которое они понемногу переставали верить. Старые жрецы, известные своей мудростью и добротой, кротко улыбались и махали руками, приветствуя огромную толпу встречающих. Колесница остановилась у самых ступенек террасы, поднимающейся ко дворцу, и на жрецов посыпались цветы. Женщины и дети плакали и кричали, ломая руки, пытаясь прорваться через ряды тхаухудов, которые оцепили дворцовую площадь.
– Тебе не кажется, что наш добрый народ ведет себя несколько странно? – поинтересовался у Агатияра хмурый и настороженный император.
Верные телохранители, окружив его со всех сторон, пристально разглядывали своего повелителя, с трудом понимая, что происходит с ним. Почему он не радуется возвращению своих верных, добрых жрецов, которые рисковали ради него своей жизнью в пустыне Урукура? Самых придирчивых, правда, смущал тот факт, что посланные на поиски жрецов саракои так и пропали без вести. Но большинство молча осуждало императора за его неприветливость и явную холодность.
Оба старика тяжело слезли с колесницы и встали у нижней ступеньки террасы, наступая ногами на свежие, благоухающие цветы.
– Подойди к нам, великий аита, – сказал один из них неожиданно зычным голосом, совсем незнакомым и чужим. – Мы привезли тебе благословение вайделотов и прощение Джоу Лахатала.
Толпа взорвалась приветственными и радостными криками.
– Не ходи, сынок, – сказал Агатияр.
Зу-Л-Карнайн ошалело посмотрел на своего визиря. Тот всегда тепло относился к своему повелителю, но так, как сейчас, он к нему еще не обращался.
– Что они мне могут сделать? – спросил император, выразительно кладя ладонь на рукоять своего меча.
– Могут. Они мне очень не нравятся, Зу. Сделай милость старику, не ходи.
Пока они обменивались репликами, стоя у самого парадного входа, впереди всех вельмож и воинов, люди на площади начали заметно волноваться. Будто кто-то невидимый дирижировал этим странным оркестром.
