Тысяча орков - Сальваторе Роберт Энтони (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Скорее всего, они многое переврут и тем самым накличут войну между Мифрил Халлом и Лунным Лесом, — произнес эльф, напряженно усмехнувшись.
— Бум! — добавила Инновиндиль, изображая Пайкела, и лунные эльфы рассмеялись.
И все же Тарафиэль взглянул на западную сторону небосклона, туда, где солнце садилось и окрашивало облака розовым пламенем, и смех его оборвался. Где-то там находилась Эллифейн, живая или мертвая, но он никак не мог спасти ее.
18
БЛАГОНАДЕЖНЫЙ ГОРОЖАНИН
Гном и без того с легкостью поддавался смятению, однако же на сей раз произошедшее оказалось выше его сил. Он стремительно шагал по улицам Мирабара, направляясь к входу в Нижнеград, однако путь его был извилист. Нанфудл старался изо всех сил остаться незамеченным — и его старания были чрезмерны.
Он и сам осознавал их чрезмерность, а потому выбрал более прямую дорогу и, сделав над собой усилие, перешел на обычный шаг. В конце концов, почему бы ему и не посетить Нижнеград? Он был Верховным Алхимиком маркграфа, нередко работал со свежедобытой рудой, зачастую посещал и дворфов, так с чего ему скрывать, куда направлен его путь?
Нанфудл тряхнул головой, в который раз выбранив себя, после же остановился, сделал глубокий вдох и двинулся дальше, более спокойным шагом, с чрезмерно невозмутимым выражением лица.
Собственно говоря, лицо его сохраняло спокойствие лишь до тех пор, пока он вновь не напомнил себе, куда направляется. Гном сообщил советнику Аграфану о злоключениях Торгара, полагая, что этим исчерпываются последствия того, что он случайно узнал об аресте дворфа и считая, что дружеский долг перед дворфами выполнен. Однако после того, как прошло немало времени, но в отношении Торгара не предприняли никаких действий, Нанфудл пришел к выводу, что Аграфан решил ограничиться лишь визитом к маркграфу. Гораздо худшим по мнению гнома было то, что дворфы Мирабара по-прежнему считали, что Торгар находится на пути в Мифрил Халл, а возможно, и добрался до цели путешествия. В течение нескольких дней гнома терзали муки совести. Достаточно ли он сделал? Не состоял ли его дружеский долг в том, чтобы сообщить обо всем дворфам, или хотя бы Язвию Мак-Сому, которого считали закадычным приятелем Торгара Молотобойца? Или же его долг перед работодателем-маркграфом, человеком, пригласившим гнома в Мирабар, состоял в том, чтобы держать рот на замке и не совать нос в чужие дела?
Вновь и вновь задавал себе бедняга Нанфудл эти мучительные вопросы, и поступь гнома становилась уже не столь уверенной, путь — все более петляющим, и алхимик сцепил руки на животе, нервно вращая большими пальцами. Глаза его были полуоткрыты, гном изучал свое сердце и разум, не забывая посматривать вокруг, а потому Нанфудл вздрогнул, когда, свернув в очередной переулок, наткнулся на возвышающуюся над ним фигуру.
Нанфудл тотчас же остановился, не сразу подняв голову, а изучая прекрасный силуэт, пока наконец не столкнулся с пристальным взглядом Шаудры Звездноясной.
— Э-э… Здравствуй, хранительница скипетра, — нервно поприветствовал женщину гном. — Превосходный день для прогулки, не так ли?
— Да, наверху отличная погода, — ответила та. — Ты уверен, что и в Нижнеграде так же приятно?
— В Нижнеграде? Ну… откуда же мне знать, как обстоят дела в Нижнеграде… давненько я не виделся с дворфами… уж не одну неделю!
— И конечно же, именно сегодня ты решил наконец с ними повидаться.
— Д-да н-н-нет, с ч-ч-чего б-бы вдруг… — заикаясь ответил гном. — Я просто вышел прогуляться. Да-да… просто пытался получше обдумать формулу, что пришла мне в голову. Должно быть, на сей раз получится сделать металл прочнее…
— Оставь отговорки при себе, — резко перебила хранительница скипетра. — Так вот кто нашептал Аграфану…
— Аграфану? Ты говоришь о советнике Аграфане?
Понял Нанфудл, насколько неубедительно прозвучали его слова, и оттого лишь сильнее занервничал перед проницательной Шаудрой.
— В ту ночь, когда Торгара Молотобойца водворили в Мирабар, Джафар чересчур расшумелся в дверях, — заметила Шаудра.
— Джафар? Расшумелся? Что с того, полагаю, он всегда шумит, — наобум произнес Нанфудл, полагая себя большим хитрецом. — В каких бы там дверях он не расшумелся, хотя я не припоминаю, чтобы мне доводилось встречать его в дверях…
— Вот как? — по прекрасному лицу Шаудры расплылась коварная улыбка. — Разве ты не удивлен, услышав, что Торгара Молотобойца водворили в Мирабар? Так значит, для тебя это — не новость?
— В общем… я… в общем…
Гном выставил перед собой руки, точно защищаясь.
— Так ты слышал в ту ночь, что говорил Джафар у меня в дверях.
— Да.
— И рассказал Аграфану. Вздохнул Нанфудл:
— Разве советнику не следовало узнать? Разве могут дворфы закрывать глаза на произвол маркграфа?
— И именно ты должен рассказать дворфам о случившемся?
— Ну… — Нанфудл кашлянул раз, другой, и топнул: — Не знаю!
Некоторое время он скрипел зубами, затем взглянул на Шаудру, пораженный сочувствием, что выражало . лицо хранительницы скипетра.
— Ты, как и я, считаешь, что тебя предали, — заметил гном.
— Керельменаф должен был известить меня, а ты — нет, — незамедлительно откликнулась женщина. — Ты не должен был даже объясняться.
— И все-таки ты считаешь, что мы перед ним в некоем долгу.
Шаудра сверкнула глазами, показавшись гному устрашающей:
— Ты в долгу пред ним, потому что он и есть Мирабар! — укоризненно произнесла она. — Тебе следует с уважением относиться к его должности, но не к самому человеку, глупый Нанфудл!
— Я — не из Мирабара! — с неожиданной яростью возразил гном. — Меня пригласили сюда из-за глубоких знаний, мне хорошо платят, поскольку я — величайший ученый в своей области!
— Твоей области? Ты — и мастер обмана, и мастер очевидных трюков, — возразила Шаудра. — Ты — ярмарочный зазывала, шут, а к тому же…
— Как ты смеешь? — закричал Нанфудл в ответ. — Алхимия — величайшая из всех наук, и мы до сих пор не раскрыли всех ее секретов. Она сулит власть всем, а не группе одиночек, вроде Шаудры и ей подобных, тем, кто утаивает важные тайны ради собственной выгоды.
— Алхимия — способ совершать простейшие трюки с низшей магией, горстка пороха, что взрывается и поражает стрелка чаще, чем намеченную цель. К тому же алхимия — подделка, ложь, что питает корыстолюбие. Ты не в силах сделать металлы Мирабара прочней, как не в силах обратить свинец в золото.
— Вот как? Я способен претворить твердую землю в пучину грязи прямо под твоими ногами, и она проглотит тебя целиком! — гремел голос Нанфудла.
— При помощи воды? — спокойно поинтересовалась Шаудра, и столь незамысловатый вопрос явно обескуражил гнома, отчего тот словно поник и стал гораздо ниже ростом.
Он начал было отвечать, невразумительно заикаясь, затем лишь фыркнул и заметил:
— Не все согласны с твоим пренебрежительным отношением к алхимии.
— Действительно, а некоторые даже щедро платят за те невыполнимые обещания, что дает лженаука.
Нанфудл вновь презрительно фыркнул:
— Как бы там ни было, главное — что мои обязательства перед твоим маркграфом не превышают обязательств перед работодателем, — рассуждал гном, — и лишь перед тем работодателем, что нанимает меня сейчас, ибо я — вольный алхимик, и успел побывать на службе у немалого количества щедро плативших мне властелинов Севера. Завтра я могу отправиться в Глубоководье и мне предложат работу за неменьшее жалованье.
— Верно, — ответила Шаудра, — однако я просила тебя не о верности Эластулу, но о верности Мирабару — городу, который ты ныне называешь домом. Я давно присматриваю за тобой, Нанфудл — еще с тех самых пор, как советник Аграфан сообщил мне о заточении Торгара. Я часто вспоминала о своей встрече с Джафаром, и я знаю, чья дверь расположена напротив моей. Сегодня ты вышел на улицу, твой шаг беспокоен, ты петляешь, и явно направился в сторону шахт, к дворфам. Я раздосадована не менее, чем ты, и мне ведомо, что гложет твое сердце, и поскольку советник Аграфан не предпринял никаких решительных действий, то ты решил рассказать прочим дворфам. Полагаю — друзьям Торгара, чтобы они подали голос в защиту дворфа и маркграф выпустил бы его из темницы, где бы та ни находилась.
