Карта мира - Носырев Илья Николаевич (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
Впереди маячил квадратный выход из тоннеля. Чудовище было от него в десяти шагах и упускать его было нельзя.
Рональд занес руку далеко за спину и швырнул головню прямо в кроваво-красный бок чудовища.
Рев едва не опрокинул его на землю, показалось, что даже стены задрожали и завибрировали. Рональд едва успел уши закрыть и упасть на колени.
Бок чудовища пылал. Оно изворачивалось, пытаясь вырвать его зубами. Череп бешено вращался на длинной шее, разевал рот и испускал страшный, наполнявший воздух рев. Дым вокруг Рональда от этого рева становился густым, как вода.
Минутное замешательство решило дело: монстр рванул головню из своего тела и, бросив ее на пол, одним прыжком нырнул в белый квадрат выхода.
Рональд мгновенно поднялся и кинулся следом.
— Эй! Эй! — закричали кентавры. — Ты кто такой, черт побери?
Рыцарь лежал на полу в странно знакомой комнате. Он быстро повернул голову и увидел камин. Это была комната охраны рядом со спальней-кабинетом маркиза. Два небольших кентавра смотрели на него настороженно, сжимая в руках дубины.
— Сэр Рональд? — удивился один из них. — Как вы туда попали?
— Мне нужно к маркизу, — бросил рыцарь, поднимаясь.
— Но он спит! — робко заявил один из кентавров.
— Сверхважное дело, — резко произнес Рональд и, пока кентавры не успели и слова возразить, подбежал к спальной фон Бракксгаузентруппа. Дверь в нее была приотворена.
— Я болен! — крикнул маркиз, хоть Рональда видеть и не мог.
Будуар маркиза, задернутый молочно-белым пологом, производил впечатление спокойствия и незыблемости.
— Сказано вам: я болен! — вновь недовольно отчеканил маркиз. В его голосе и правда слышалась боль.
Рональд, забыв о всякой вежливости, распахнул дверь и вошел в комнату.
— Прошу меня простить… — начал он.
Маркиз лежал в постели, прикрывшись одеялом. От его тела шел заметный запах гари.
— Кто вам разрешил? — крикнул маркиз. — Что это за шутки? Пока вы у меня в гостях, извольте вести себя вежливо!
Рональд заколебался. Ох уж эти приличия, привитые ему в детстве!
— Но, сударь, я только что преследовал страшное чудовище! Оно здесь, в замке!
— Ну и что в этом страшного?! — взвился маркиз. — Мне лично это не внушает никаких опасений! Не больше, чем та головная боль, от которой я слег в постель… монстра поймают мои слуги, мы и без вас прекрасно с ним справимся…
«Черт побери! — мысленно восклицал Рональд. — Я ведь и знаю, что ты — этот монстр, а сказать не могу, невежливо…»
И он окончательно расстроился.
— Хорошо, я ухожу, — согласился рыцарь.
— Благоразумное решение, — одобрил маркиз. — И так же благоразумно будет, если вы соблаговолите покинуть мой замок на этой неделе. Я предоставлял вам кров, пока была необходимость в защите моих владений. Но теперь, когда с крестьянами мы заключили прочный мир, я дерзну вам напомнить, что миссия ваша заключалась отнюдь не только в обороне моего замка, а в поиске Муравейника. Вы были очень приятным собеседником, но, поскольку начинаете вмешиваться во внутренние дела моего поместья, рад буду с вами распрощаться…
— Я уеду через три дня, — заверил Рональд и собрался выходить, но все-таки повернулся и добавил:
— Но учтите: где бы на земле не творились бесчинства и несправедливости, я явлюсь туда и заставлю зло поплатиться за них.
— Не переоцените своих сил, — ехидно отозвался маркиз и завесил шторку кровати.
ГЛАВА 13
Страшная история Мишеля
Все испортила бессоница — из-за нее Рональд по утрам бывал нерешителен и важные проблемы оставлял на бодрое «потом».
Дверь приотворилась и показалось веселое лицо Роксаны.
— Вы в некотором роде редкостная соня, — произнесла она. — Но это простительно, учитывая, что полночи вы гонялись за ведьмами. Я пришла к вам по важному делу.
— А? Что такое? — Рональд поспешно застегивал пуговицы куртки.
Роксана сменила улыбку на важную серьезность.
— Видите ли, граф, — произнесла она. — Нам с вами довелось многое пережить, многое почувствовать, многое понять. Мы были так близки к смерти, так близки… — девушка сделала ударение на последнее слово. — Вы понимаете, что я собираюсь сказать?
— Н-нет, — рыцарь спрятался за зеркальную дверцу шкафа и несколько раз провел гребешком по волосам, приводя их в порядок. Роксана поймала его ненароком выпроставшуюся из-за дверцы руку и потянула Рональда к себе.
— Вы мне симпатичны, — честно сказала она, придвигаясь к самой груди рыцаря, словно хотела спрятать на ней свое лицо и обжигая его своим дыханием. — Я бы даже сказала вам, что я вас люблю, — если бы такого рода признания не могли опорочить честь юной девицы.
Рональд тяжело вздохнул и, с трудом шевеля прилипавшим к нёбу языком, пробормотал:
— Вы мне тоже очень… Я бы очень хотел сказать вам тоже…
Она стояла перед ним и улыбалась, удивительно нежная и свежая.
«Розалинда!» — вспомнил он. И едва не замотал головой.
— Вы замечательная, вы добрая и… справедливая…
На эпитете «справедливая», непонятно как влезшем в это признание, он совсем стушевался, рассердился на себя, собрался с духом и выпалил:
— Но мое сердце, Роксана, отдано другой…
Она вспыхнула, повернулась и выбежала из комнаты.
— Роксана! — крикнул рыцарь, но догонять не решился. «Имею ли я на это право? Полно, не лжец ли я, не двуличный прохиндей и ловелас ли?» — думал он угрюмо.
Рональд засомневался. Правильно ли он поступил? Его тянуло к Роксане — всей душой, но ведь он не мог предать своей прежней любви — тем более, что она, скорее всего (Рональд, разумеется, не мог позволить себе спросить об этом напрямую), была взаимной.
Возможно ль любить кошку?
Но ведь даму сердца и полагается любить платонически, а значит, все равно кем она является — женщиной ли, кошкой. Ведь чаще всего дама сердца — замужняя женщина, и питать к ней плотские чувства — уже сам по себе грех. Но даже сам король знает, что в душах дворян, считающих королеву своей дамой сердца, нет и следа черных мыслей, и оттого с пониманием относится к этой любви и не сердится.
Ничего, нужно только сжать зубы и не жаловаться. Он поступает правильно — пусть не в этом, значит, в том мире его ждут одобрение и награда.
Исполненный столь тоскливых мыслей, он прошлялся по лесу весь день до обеда — а когда вернулся домой, слуга принес ему мокрое от слез письмо.
«Любезный Рональд!
Поскольку вместе мы быть не можем, а сердце мое похоже на сгоревший процессор, я вас покидаю и уезжаю в Рим к моей дражайшей тетушке. Кто знает, возможно, Небо окажется к нам благосклонно и на необъятных просторах жесткого диска нашей Вселенной когда-нибудь снова окажутся рядом две маленькие единички — мы с вами.
Но пока прощайте».
Этот модный в те времена технический слог любовных писем так взволновал и расстроил Рональда, что он едва удержался, чтобы не заплакать. «Две маленькие единички…» — бормотал он. — «Две маленькие единички…»
Что делать? Скакать в Рим? Никак нельзя. Для мужчины выше всего долг перед своим государем и лишь потом — амурные дела. Предательские слезы застилали глаза, он вытер их платком, вздохнул и мрачно посмотрел в окно.
Три дня, данные маркизом на сборы, подходили к концу. И все было как-то странно: Иегуда пропадал все время в деревне — вдруг стал якшаться с Полифемом, который вроде бы его терпеть не мог. Сам Рональд тоже палец о палец не ударил, чтобы как-то подготовиться к отъезду — а самое странное, что и маркиз куда-то исчез, и на том, чтобы гости покинули его замок, вовсе и не настаивал.
И эти странные проволочки Рональда только раздражали. Дело, ради которого он приехал сюда, не двигалось с места. Все стало еще запутаннее, чем даже в первый день его визита сюда. Черт побери.
Солнце достигло своей высшей точки, а потом стало падать.
