Проклятие сумерек - Ленский Владимир (читать книги полные .txt) 📗

Талиессин – Гай весело улыбнулся:

– Хороша же будет моя светлость, если я начну прятаться от малейшей опасности… Едем все вместе и посмотрим, что там происходит.

Второй слуга поддержал первого:

– Точно, места самые бунтарские. Здесь еще при вашей матушке сожгли пару усадеб. И потом несколько раз случалось.

– Я сказал, едем все вместе! – рявкнул Талиессин и погнал коня.

Слуги помчались за ним, стараясь не отставать.

Они вылетели из-за поворота и сразу же поняли, что никакого бунта не происходит и, стало быть, все тревоги совершенно напрасны. Горел постоялый двор. Посреди общего смятения стоял обугленный сундук с откинутой крышкой. Из сундука выползал едкий дым.

Несколько человек причитали и рвали на себе волосы, прочие бойко бегали с ведрами и заливали огонь, как могли. Но уже сейчас было очевидно, что пламя угаснет лишь после того, как здание догорит дотла. Спасти не удастся ничего.

Владелец постоялого двора, рослый костлявый человек с изумительно шишковатой головой, в полуобморочном состоянии лежал на руках такой же костлявой молодухи. Он весь был облит водой, ресницы и волосы у него обгорели; одежда была в саже, а подметки дымились до сих пор.

Талиессин подъехал поближе, остановился прямо перед ним. Молодуха подняла на него глаза:

– Здравствуйте, господин хороший. Видите, несчастье у нас.

– Я – регент Талиессин, – громко сказал всадник, но услышали его только молодуха да мужчина с обгоревшими ресницами. Прочие, крича и гремя ведрами, носились от бочки с водой к пожару и обратно.

Мужчина слабо простонал:

– Мой постоялый двор…

Не сходя с коня, Талиессин наклонился к нему.

– Расскажите, что случилось.

– Загорелось… – Он махнул рукой и безутешно зарыдал.

– Кто тушит пожар? – продолжал расспрашивать Талиессин.

– Постояльцы…

– Загорелось сразу и везде?

Ответила молодуха:

– Отец едва не погиб. За сундуком зачем-то полез. Спасибо постояльцам, вытащили. Он мог задохнуться. Он очень хороший харчевник!

– Не сомневаюсь, – пробормотал Талиессин.

Харчевник простонал:

– В сундуке – Знак Королевской Руки…

Знак Королевской Руки – оттиск ладони правящей королевы – был наградой лучшим ремесленникам, харчевникам, торговцам – словом, людям среднего сословия, символ признания их профессионального мастерства. Эту награду нельзя купить или украсть: она предназначается лишь одному-единственному человеку. Она даже не передается по наследству. Хранится как реликвия, как воспоминание о почете. И, разумеется, при утрате она не может быть восстановлена.

При упоминании о Знаке Королевской Руки Талиессин вдруг ощутил сильное волнение. Еще одна живая частичка его умершей матери, еще одно ее благословение.

Неожиданно осипшим голосом он спросил:

– Могу я увидеть его?

– Знак? – Харчевник слабо улыбнулся. – Там, в сундуке.

Талиессин спрыгнул с коня и подошел к сундуку. Наклонился, стараясь не вдыхать едкий дым. Глаза его наполнились слезами, и он был рад этому: дочь харчевника пристально наблюдала за ним. Пусть думает, что он плачет от дыма.

Талиессин выбросил на землю несколько тлеющих платьев и под ними нащупал небольшую пластину. Она сохраняла прохладу, и, когда он прикоснулся к ней пальцами, к нему в душу потекло ощущение покоя. Ласковая тишина воцарилась в мыслях. Талиессин как будто вновь дотронулся до материнской руки. Эльфийская королева ушла вот уже пятнадцать лет, но ее благословение по-прежнему оставалось в силе, и к нему можно было прибегнуть и получить отзыв.

Талиессин вытащил пластину и благоговейно поцеловал узкую ладонь и тонкие пальцы. Затем передал пластину харчевнику.

– Мне жаль, что так случилось. Я прослежу за тем, чтобы из столицы вам прислали все необходимое.

Харчевник смотрел на Талиессина так, словно тот в состоянии был изгнать все беды одним только добрым пожеланием. Талиессин снова сел на коня. Осмотрелся.

И в этот момент с дороги свернул какой-то всадник, сопровождаемый небольшим отрядом – в шесть человек.

Талиессин повернул голову, быстро глянул на вновь прибывших. Возглавлявший их был молодой мужчина – лет двадцати пяти. Он был рослый, с костистым лицом, белобрысый. В представлении Талиессина он был похож на речную рыбу с пресным, водянистым мясом.

Подъехав ближе, мужчина остановил коня возле регента.

– Какое несчастье! – воскликнул он. – Вы, должно быть, регент Талиессин, господин? Я – Ранкилео, старший сын и законный наследник Балдыкиной Горки.

Талиессин молча смотрел на него. Ждал, что будет дальше.

Всадники, сопровождавшие Ранкилео, окружили регента. Неназойливо, но вместе с тем крайне умело. Талиессин позволил себе улыбку. Крошечную, едва заметную. Итак, его пытаются взять в плен. Очень хорошо. Посмотрим, как обернется дальше.

– Я намеревался остановиться в этой харчевне на все время разбирательства, – проговорил Талиессин с подчеркнутым сожалением.

– Если господин регент позволит заметить, – молвил Ранкилео, – выскажу собственное мнение.

«Ого!» – подумал Талиессин. Улыбочка на его лице сделалась чуть более заметной.

Ранкилео сказал:

– Для чего вашей милости останавливаться в харчевне, когда поблизости есть отличная дворянская усадьба? Я разумею усадьбу моего покойного батюшки, которая ныне по праву принадлежит мне. Там можно разместиться со всеми удобствами.

– Видите ли, любезный мой Ранкилео, – отозвался Талиессин, – здешний харчевник имеет Знак Королевской Руки, поэтому я ничуть не сомневался в том, что сумею разместиться на его постоялом дворе с надлежащим комфортом.

– Какая жалость! Этот пожар – какая неожиданность для всех нас! – воскликнул Ранкилео.

– Да, полнейшая неожиданность, – согласился Талиессин.

Харчевник сидел на земле и тупо смотрел на Знак Королевской Руки, лежавший у него на коленях. Казалось, он даже не слышит, о чем разговаривают поблизости. Губы его шевелились. Дочь харчевника встала, отошла к постояльцам. Стала указывать пальцем – туда, сюда: распоряжалась, как лучше действовать.

Большинство погорельцев потеряло в огне разве что дорожное платье. Еще несколько были местными жителями – эти зашли выпить, когда загорелось. Только один, купец из Дарконы, понес большие убытки. Видимо, дочь харчевника сообщила ему о прибытии регента, потому что дарконец подошел к Талиессину и потянул его за рукав.

– Мой господин…

Талиессин обернулся к нему:

– Слушаю вас.

– В огне сгорела вся моя выручка с ярмарки…

– Предоставьте отчеты королевскому двору, – сказал Талиессин.

Дарконец прищурился. Стало видно, как он, мгновенно утешенный, что-то прикидывал в уме. Талиессин строго прикрикнул на него:

– Не надейтесь вытянуть из меня больше, чем потеряли. Я потребую от вас заверенную выписку из ваших торговых книг, а если у меня возникнет сомнение – не поленюсь отправиться в Даркону, чтобы переговорить с вашими торговыми партнерами.

Купец кивнул и пробормотал:

– Справедливо.

Ранкилео едва дождался окончания этого разговора. Едва только купец отошел, как белобрысый возобновил свои речи.

– Едва я завидел дым, как сразу понял: горит харчевня, – развязным тоном продолжал он. – И примчался. Может быть, надо помочь! А тут – ваша милость. Что ваша милость подумает о нас?

– А что я должен о вас подумать?

– Пожар, – Ранкилео прищурился, – всегда очень неприятно. Наводит на мысль о бунтах.

– Да бросьте вы, я ведь никаких бунтов не боюсь.

– Я не к тому, что ваша милость может бояться бунтов, – засуетился Ранкилео, – но пожар на то и пожар, чтобы производить дурное впечатление.

– Это точно, – не стал отпираться Талиессин.

– Вот я и подумал, – нудно продолжал Ранкилео, – коль скоро харчевня-то погорела, так не угодно ли вашей милости будет остановиться у меня в усадьбе? Все под боком. Все бумаги, все брачные контракты. Легче разбираться.

– Я потому и хотел жить в харчевне, чтобы никто из тяжущихся не имел на меня влияния, – сказал Талиессин. – Впрочем, вижу, что теперь уж делать нечего.