Последний леший - Купцов Василий (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
Как сам он говорит таково слово:
Ах молодой Михаиле Потык сын Иванович!
Оставь ты мне бояр хоть на симена,
Не стукай-ко доской ты во кирпичн и мост.
Как говорит Михаиле таково слово:
Ах же ты да царь Вахрамей Вахрамеевич был!
А скоро же ты вези-тко бессчётну золоту казну
Во стольнёй-от город да во Киев град.
Сухмат замолчал, потом продолжил:
Как скоро сам бежал на широкий двор,
Как ино ведь седлает он своего добра коня,
Седлат, сам выговариват:
Да ах же ты мой-то ведь уж добрый конь!
А нёс-то ты сюды меня три месяца,
Неси-тко нунь домой меня во три часу.
Приправливал Михайлушка добра коня,
Пошол ён, поскакал его добрый конь
Реки-ты озёра перескакивать,
А тёмной-от ведь лес промеж ног пустил,
Пришол он прискакал да во Киев град,
Пришол он прискакал ведь уж в три часу.
Позвал Потык своих братьев названных, богатырей Илью да Добрыню, и поведал им, что пора ему уговор старый исполнить — на три года в колоду белодубову с телом мертвым лечь. Попросил у братьев помощи, что б построили они колоду ту, да хлеба, соли и воды набрали на весь срок. Делать нечего, уговор есть уговор, построили богатыри для Потыка колоду, да припасов набрали. А сам Потык отправился в кузницу, да сковал там клещи себе железные, а еще прутьев себе припас. Три прута железных, три оловянных, да один медный.
Когда все было устроено, Потык зашел в колоду с телом мертвым, а Илья с Добрыней оковали ту колоду снаружи обручами железными. А потом спустили глубоко-глубоко во сыру землю, Землю-матушку, зарыли в желтые пески.
Сидит Потык в колоде, ждет, знает, кто за ним явится. Не долго ему ждать пришлось!
И пришла Змея подземная, могучая да страшная. Дернула раз колоду — тут и обручи железные все полопались. Дернула во второй — так тес и сдернула. Изготовился Потык, вскочил на ноги, схватил клещи железные. А Змея в третий раз дернула, да последний ряд белодубовый сдернула, и показались ей Потык с женой мертвой.
Да тут тая змея зрадовалася:
А буду-то я нуньчу сытая,
Сытая змея не голодная
Одно есте тело да мертвое,
Друга жива головка человеческа.
Однако ж рано радовалась Змея — схватил Потык ту змею во клещи железные, да стал бить поганую прутьями железными. Взмолилась Змея, пощады запросила. А богатырь — знай, хлещет поганую что есть сил. Обещалась змея воду живую принести, за три года достать. Не захотел Потык ждать три года, бьет и бьет змею. Пообещала Змея принести воду живую за год.
Нет, — отвечал богатырь, — мне так долго ждать!
Тут прутья железные пообломались. Схватил Потык прутья оловянные, еще больнее хлещет ту Змею без жалости. Взмолилась Змея о пощаде, да пообещала принести воду живую за месяц. Не согласился богатырь и месяца ждать. Бьет и бьет Змею. Та уж и в три дня обещала, но и трех дней не стал ждать Потык. Обломал прутья оловянные, взял медный, и — ну стигать Змею поганую. Гнется прут, не ломается. Обещает Змея принести воду живую за день.
А нет, мне, окаянна, все так долго ждать.
Как бьет-то он змею в одноконечную,
А молится змея тут, поклоняется:
Молодой Михаиле Потык сын Иванович!
Не бей больше змеи, не кровавь меня,
Принесу я ти живу воду в три часу.
Согласился Потык ждать три часа, Змею отпустил, но взял в заклад себе змеенышей. Полетела Змея по подземелью, да принесла воду живую. Взял Потык змееныша, да разорвал его надвое. Потом сложил вместе половинки, да помазал змееныша живой водой. Сросся змееныш. Помазал еще — зашевелился. В третий раз брызнул — ожил змееныш.
Отпустил богатырь Змею, не ранил, не убил… Но прежде заповедь великую с нее взял, что б не ходила больше по подземельям, не ела тел мертвых! Положила Змея заповедь…
А Потык сбрызнул Марью, лебедь белую, живой водой. Раз брызнул — вздрогнула, другой раз брызнул — села Марья, в третий раз брызнул — встала, воды испила, да слово молвила:
— А долго-то я нунечку спала-то.
Улыбнулся Потык, отвечает:
— Кабы не я, так ты ведь век бы спала-то!
Но пора выходить было Потыку. Закричал богатырь, что было сил, да так громко, что услышал тот крик народ наверху. Собрались люди, дивятся, что за чудо да диво такое — мертвый из-под земли кричит.
Приходили Илья с Добрынюшкой, думу думали — верно, братцу их названному совсем душно стало под землей с телом мертвым, задыхается… Взяли богатыри лопаты железные, да разрыли песок, вырыли колоду. И выходили из той колоды Потык с женою, белой лебедью, оба живые и здоровые…
Как тут выходил Михаила из матушки сырой земли,
Скоро он тут с братцами целовалися.
Как начал тут Михайлушка жить да быть,
Тут пошла ведь славушка великая
По всей орды, по всей земли, по всей да селенный…
/От автора. Былина о Михайле Потыке является самой большой из записанных русских былин, и — когда-то — самой популярной в народе. Событий в ней намного больше, чем в коротком пересказе героев моей повести…/
Долго молчали богатыри. Не решался нарушить тишину и Нойдак. Наконец, Рахта нарушил молчание.
— Не хотел я тебе рассказывать, Сухматьюшка, — начал он, — помнишь ту ночь, когда я с Полиной расстаться не мог?
— Помню, — коротко ответил Сухмат, явно предчувствуя недоброе.
— То ли забылся я тогда, то ли видение мне было… А, может, просто заснул, да сон приснился. Думал — простой сон, да видать — пророческий…
— И что ты привиделось? — спросил Сухмат замолчавшего было побратима.
— Вижу — явился ко мне юноше, да такой красивый да пригожий, что и не бывает таких… Сразу я смекнул, что не простой это человек. А он так печально на меня посмотрел и говорит: «Зря ты это меня попросил…». Тут понял я, что это сам Лель мне слово сказать пришел, но не испугался, ведь это — добрый бог, и спрашиваю: «Зря я о Полине просил?». «Зря» — отвечает. «Почему зря? Ведь люблю я ее больше жизни! Иль тебе не под силу помочь мне?» — совсем уж я с ним, как с равным заговорил. «Да, не умею я молнии метать да землю трясти, и всяк иной бог меня силой пересилит… Но дано мне Родом, по слову его, что могу я исполнить просьбу истинного влюбленного, какой бы она ни была. Всего раз для одного любящего сердца могу силу явить, и тут никто надо мной силы не имеет, даже Смерть сама. Ибо любовь род людской продолжает, без нее — погибнет семя, Родом посеянное. И печально мне, что попросил ты — эх, лучше бы ты чего другого возжелал…». «Но почему?» — удивился я. А он не ответил, только снова на меня так печально взглянул, глядь — и уж нет его, как будто бы и не было.
— Так что, ты думаешь, что воскресил Лель Полину твою?
— Эх, кабы воскресил! — вздохнул Рахта, — Ведь не даром он тогда так печалился… Просил ведь я его, глупая голова, не дать уйти Полинушке в мир мертвых, а про то, чтобы воскресить — глупый язык и забыл слово молвить…
— Так она теперь и уйти из мира светлого не может, но и жить — тоже человеком… — Сухмат сбился и замолчал.
Впрочем, слова были сказаны и всем, даже молчавшему, но внимательно слушавшему разговор Нойдаку стало все ясно. Не жизнь, но и не смерть. Тело гниет, а душа в нем, как в клетке. Любящая душа…
Глава 14
— Далеко от Киева мы забрались, глубоко в лес, — рассуждал Сухмат, сидя за крестьянским столом. Стол был не слишком обилен, впрочем — каша да сало, да хлеба ломоть — чего еще надо? И то — судьба послала, в таких диких краях — и такая благодать. А ведь была еще и банька до стола…
— Вот-вот, уже столько прошли-проехали, а ты Нойдака так грамоте и не поучил! — снова взялся за свое северный колдунчик.
— А ты что ж, грамоте выучиться хочешь? — удивился хозяин — бородатый оратай лет пятидесяти, с интересом разглядывающий гостей из дальних краев. Лес лесом, а рубаха на бородаче была чистая, узором расшитая, видно — ухаживала женка на совесть — любит, небось…
— Хочет он, всю дорогу хочет, — махнул рукой Сухмат, — да мне все не с руки…
