Серое братство (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
— Нет, даже не успел замерзнуть, — бодро ответил я.
— Ночи у нас холодные, сырые. По утрам я дрожу от свежего воздуха. Постель сыреет — ужасно неприятно.
Королева откровенничала перед чужаком — это сразу расположило ее ко мне. Ей тоже приходится быть как и все, кто окружал ее в жизни. Так же, как и я, стучащий зубами по утрам от мерзкой сырости, страдающий от бездарности истопников (вырубка редких лесов в Ваграме строжайше запрещена, а уголь ужасно дорог), расходующих драгоценное топливо без толку.
Лация была в светлом теплом платье с пышным воротником, а на плечах — шерстяная накидка, расшитая замысловатым орнаментом, наверняка, древним и с магическими рунами. В мягком свете блестели золотые серьги, а на груди изредка вспыхивали крохотными искорками бриллианты в колье. В неясном освещении лицо королевы показалось мне грустным и задумчивым. Я поспешил заполнить возникшую тишину.
— Как прошел день? — я пытливо посмотрел на Лацию. — Думаю, не все, что ты сегодня обсуждала — секрет.
— Нет, — улыбнулась королева. — Так, пустяки. Просители, военные вопросы… Я думала: если мы отыщем Амалею, она наверняка докажет твой статус. Представляешь свои выгоды? По закону королевства ты, как представитель, нет, как прямой наследник рода Вадигоров, получишь в свое пользование владения на берегу Западного океана. Там изумительный климат, можно разводить породистых скакунов или племенных быков. Ну, со вкусами определишься сам. Королевским указом ты будешь получать каждый месяц жалованье как советник по внешним связям… Наберешь себе людей, управляющего… Я уже подготовила указ, но требуется присутствие Судьи.
— Жалованье хорошее? — с трудом скрывая сарказм в голосе, спросил я.
— Состояние Вадигоров оценивалось достаточно высоко. Представители рода очень много денег давали в рост. Я распоряжусь, и моя служба найдет этих людей и векселя, подтверждающие сделки. Поверь, это малая толика того, что я могу тебе дать. Я очень сожалею, что наш род стал причиной твоих злоключений, пусть и косвенной.
— Энни Лация! — я мягко оборвал ее речь. — Не стоит извиняться за то, чего ты не делала. Было бы глупостью таить на тебя злость. Я не интриган, как думает большинство бездарей во дворце. Можешь заниматься королевскими делами, не беспокоясь за меня. А я буду получать денежки и спокойно греться на солнышке под плеск волн. Единственное — вы не вернете моих родителей! Не говори ни слова! Я не обвиняю. Мне, может быть, повезло, что я их никогда и не видел. Нет той щемящей грусти, тоски. Я не знал, что такое ласка матери — а значит, я не буду особо страдать от отсутствия ее. Да, я циничен в некоторых вопросах. Но я честен!
Королева молчала. Удар, который предназначался другим людям, задел и ее. По странным изгибам судьбы именно она старается смягчить неизбежные проблемы в будущем. Шероховатости и неровности межродовых отношений слишком опасны, чтобы их не принимать во внимание. Где-то остались сторонники Вадигоров — а они не особо щепетильны в вопросах мести. Лация это понимала. Призрак кровной мести поселился во дворце. Меня пытаются задобрить, откупиться тем малым, что у них есть. Неудачная попытка, я полагаю. Но я ценю самоотверженность Лации. Каждое слово, которое сорвется с ее губ, тяжким грузом ляжет на сердце. А я страдал лишь от невозможности прижать девушку к груди, поцеловать эти еще припухлые по-детски губы, эти глаза, отражающие блеск тысячи свеч из окна. Почему именно она правит немыслимым количеством людей, государством и Союзом трех стран, вместо беззаботного кружения голов молодых и достойных людей королевства? Еще немного — я бы не выдержал душевной пытки и рассказал все, о чем думаю, что переживаю, несмотря на будущие изменения в моей судьбе.
— Не надо слов! — предупреждающе поднял я руки, предугадывая вопрос. — Произошедшее — не на твоей совести. Пусть другие принесут извинения. Пожалуй, этим я и удовлетворюсь.
Лация, показалось мне, вздохнула с облегчением. Ее тяготил разговор о давно минувших днях, к которым она действительно не имела никакого отношения. Мы ведь были схожи в одном: судьба выбрала нас для примирения.
— Мы не откупаемся, как ты решил про себя, а восстанавливаем равновесием в высших слоях общества. Род Одемиров очень практичный. Ваграму требуется здоровая конкуренция, чтобы мы не забывали о своем долге укреплять и обогащать королевство. А также нужна нам свежая кровь. Многие в силу полного счастливого бездействия заплыли жиром. Они привыкли к тому, что их покой защищает армия и королевская гвардия. Но я вижу далеко, и мне становится страшно.
Вдруг Лация схватила меня за руку и снизила голос до шепота:
— Не знаю, почему я доверяю тебе. Но сказанное мной не должно выйти наружу и гулять по Одему, что станет причиной возмущений среди знати и дворянства.
— Лация, — я мягко пожал кисть ее руки, ощутив тепло и мелкую дрожь пальцев. — Я не даю обещаний и клятв. Я живу по другим законам, и знаю только одно: нельзя доверять никому, даже близким тебе людям. А я пришелец. Поэтому мы заключим договор на взаимных условиях. Серое Братство не нарушает слово, а ты, королева, получишь мощную тайную поддержку. Если тебя это устраивает. Итак?
— Пусть будет договор, — кивнула королева. — Это разумнее, чем всецело полагаться на одно лишь слово. Ты прав. Но ведь ты потребуешь военной помощи своей Алой Розе?
— Это было бы очень просто — обязать тебя выполнять условия нашей стороны. Но не забывай, что и первоначально наша просьба заключалась именно в помощи. Я тебя внимательно слушаю.
Поведанное королевой привело меня в уныние. Лация решилась на немыслимое: подрубить все столбы, на которых держался Ваграм. В новом королевстве должна была пройти грандиозная чистка, в результате которой на все ключевые посты становились преданные ей люди. Деятельный ум молодой правительницы простирался на много лет вперед, и мне отводилась роль тарана, способного разломать древний фундамент королевства. Первым делом она хотела подтолкнуть местную аристократию на хоть какую-то деятельность, отвлекая ее от праздности и безделья. Но для небывалой реформы требовалось очень много людей, шустрых и отчаянных, которые могли бы держать в своих руках сведения обо всех делах, происходящих в армии, на флоте, во дворце, в торговле, в среде бандитов и нищих, среди аристократии и среднего сословия. В общем, во всех местах, откуда могла пойти угроза новым преобразованиям. На меня Лация полагалась особо. С моим опытом добывания сведений я обеспечу ей победу.
— А королева-мать? А бароны, графы, министры, наконец? — я пристально посмотрел на девушку. — Они не дадут мне просто так развить активность в чужой стране. Допустим, мы совершили невозможное. А что дальше? Есть ли у тебя настоящая поддержка в лице опытных политиков и влиятельной знати?
— Весьма небольшая, — честно призналась Лация, — но именно это обстоятельство должно сыграть против оппозиции. Никто не принимает меня всерьез, полагая, что в свои восемнадцать лет я мало гожусь на роль королевы. Слишком подвержена вспышкам человеколюбия, как это произошло с тобой. До сих пор министры и Коллегиальный Совет косо смотрят на меня. По их мнению — я ошиблась. Но сейчас меня по-настоящему волнуют Камбер и Сатур. Они — ненадежные союзники. Мало того, что их земли в особенности Камбера, давно уже стали объектом споров, правители часто напоминают мне о пересмотре статуса Золотой Цепи.
— Что это такое? — навострил я уши. Об этом я не слышал ни из одних уст. Хранить молчание здесь умели. И то, если бы Лация не открылась мне в силу обстоятельств, грозящих ее правлению, я бы оставался в полном неведении.
— Золотая Цепь — это линия городов-крепостей, фортификационных укреплений, построенная от Западного океана до моря Сумерек. Она протянулась через весь материк. На строительство укреплений наши предки потратили много лет, и в результате появились шесть отлично укрепленных городов на особо опасных направлениях из Степи. Вот уже триста с лишним лет крепости сдерживают аппетиты кочевников. Каждые пятьдесят лет меняется надзор над Цепью. Сейчас наша очередь держать крепости в боеготовности и порядке. Но срок истекает уже через три года! — Лация перевела дух и оглянулась, опасаясь чужих ушей из стен. Она боялась в собственном дворце!
