Магическая сделка - Звездная Елена (читаемые книги читать .TXT) 📗
А затем окрик Хатора:
— Камали, стой!
Но драконица не подчинилась. Каким-то образом она извернулась, избежав захвата, как оказалось, стоящей у двери стражи, вбежала в зал, остановилась, мельком глянула на меня, а затем медленно, неотрывно глядя на Главнокомандующего, опустилась на колени.
Все сидящие за столом боевые драконы мгновенно вскочили, в зал вбежал Хатор, следом еще какие-то драконы, но Камали даже не обернулась. С мольбой глядя на застывшего Черного дракона, она прошептала:
— Пожалуйста, я умоляю вас… Вы никогда не были ни подлым, ни бесчестным. Вы не обижали слабых, не лишали свободы невиновных, не ломали ничью жизнь… Не ломайте и сейчас, я прошу вас! Ни ее жизнь, ни мою, ведь я не смогу жить, зная, как поступили с моим ребенком. Пожалуйста… я молю вас как мать, готовая отдать жизнь за своего ребенка, а Милада мой ребенок… пожалуйста…
Несколько секунд Ирэнарн-Ррат-Эгиатар сидел, практически с ненавистью глядя на драконицу, которая не требовала, не предъявляла права, не настаивала, лишь просила, забыв о гордости и надеясь на милосердие. Из прекрасных зеленых глаз Камали текли слезы, но она даже не пыталась их вытереть, продолжая с мольбой неотрывно смотреть на Черного дракона. Я не смогла сдержать слез с момента появления Камали, а уж после ее слов… Но на Главнокомандующего я даже не смотрела, отчетливо видя, как на его руке, лежащей поверх стола, стремительно прорезаются черные когти, кроша и кромсая обожженное дерево…
Несколько долгих секунд…
А затем плевком ярости прозвучало:
— Зззабирай!
Оглушенная, я даже не вздрогнула, когда с грохотом свалился его стул. С заторможенностью проследила за тем, как рухнул кусок выломанного Главнокомандующим стола, который дракон в ярости стряхнул со своей руки. Оглушающим грохотом пронесся шум закрытой за вышедшим драконом двери, которая тоже сломалась и жалко повисла на петлях, грозя оборваться.
Но того, как она упала, я уже не увидела — подбежавшая испуганная Камали подняла меня со стула и потащила прочь. Затем Хатор торопливо подхватил на руки, как ребенка.
Из Крепости мы неслись так, словно все здание собиралось вот-вот разрушиться.
На выходе из резиденции Главнокомандующего нас, как оказалось, ждали.
— На восток? — поинтересовался огромный воздушник.
— И быстро, — взмолилась Камали.
Подхваченные ветром, мы понеслись прочь от Крепости, прочь из города, все дальше и дальше, по горам, лесам и долинам. Но, обхватив Хатора за шею, я все смотрела назад, и почему-то, несмотря на то что даже Аркалона давно не было видно, мне все еще казалось, что я вижу окно Крепости и вижу взгляд стоящего за ним Ирэнарна.
Дом халоне Осаимо, или, как называли ее домашние, бабушки Осаи, я запомнила плохо.
Камали провела меня по нему, пытаясь что-то постоянно рассказывать, какие-то истории из детства, из детства ее детей, несколько семейных легенд, представляла каких-то драконов и дракониц — я почти не слушала.
Очень порадовало, когда, приведя меня в купальню с одной деревянной круглой ванной посередине, Камали остервенело принялась снимать с меня все украшения, отшвыривая так, что становилось ясно — будь ее воля, она бы все эти кольца и браслеты порвала и изломала.
Не снялась только цепочка.
Драконица пыталась найти замочек, не найдя, предприняла попытку снять украшение через голову, когда не получилось — растянуть. Не вышло и это — буквально перегрызть. Несколько минут, пока она это делала, я молчала, а потом как-то изнутри вырвалось тихое:
— Мама…
И Камали, бросив цепочку, обняла меня, прижала к себе и, расплакавшись, прошептала:
— Все будет хорошо, солнышко, все будет хорошо, главное, что успели. А Стража мы снимем, все равно снимем, не так, значит, по-другому, главное, не сдаваться, главное… И у нас же древний есть. Сам не справится, я весь Совет на уши поставлю! Я им устрою!
Мама что-то еще говорила, крепко обнимая меня и гладя по спутавшимся за время полета в воздушнике волосам, и меня медленно отпускало чувство обреченности. Но почему-то казалось, что где-то внутри, в самой глубине души, я до сих пор чувствую взгляд Черного дракона, и в нем нет ничего, кроме мучительной боли.
Повторно с домом бабушки Осаи я знакомилась уже утром. Вообще, она приходилась прапрабабушкой Хатору, и даже сложно сказать, кем мне, но в ее светло-голубых драконьих глазах, кажется, навеки поселилось безграничное уважение к Камали. Как и в глазах остальных членов рода Кириито… теперь моего рода.
Поверить в это было сложно, принять — еще сложнее, окончательно трудно оказалось столкнуться с призрачным драконом-прародителем. Но стоило мне выйти на террасу, украшенную изразцами, где собралось драконов пятьдесят, не меньше, как рядом с бабушкой Осаи возник призрачный мужчина в традиционном черном халате и с длинными, практически до середины спины, черными волосами, присобранными лишь наверху. И когда он возник, зашумевшие при моем появлении члены рода притихли, напряженно глядя на призрака. А он, отцовским жестом погладив бабушку Осаи по седым волосам, медленно подошел ко мне, пристально разглядывая, и остановился, лишь когда Камали решительно заступила ему дорогу, прикрыв меня собой.
И под сводами родового дома раздался глухой потусторонний голос: «Камали, Страж на ее шее говорит даже больше, чем весь опыт предков».
Мама вздернула подбородок, с вызовом глядя на призрака. Дракон укоризненно покачал головой и сказал: «Ты выиграла время, но не битву. Знай это. И прими».
И он растворился, став призрачным темным дымом, который сдул древний. Маленький, толстопузый и вредный древний, который опять принял привычный мне вид и, наплевав на присутствующих и в целом обстановку, нагло спросил:
— Мой пирожок сгрызла?
— Да! — подхватилась я. — Спасибо! Огромное! Я же браслетик смогла найти! И мой резерв увеличился! И…
— Во-о-от! — торжествующе подняв указательный палец и обведя всех не менее торжествующим взглядом, заявил древний. — Кто Миладке больше всех помог? Я помог! А вы говорите!
И тут какой-то из незнакомых мне драконов, приподнявшись из-за стола, прорычал:
— Да ты ей брачный браслет Черного дракона приволок! Да ты…
— Я хотел как лучше! — возмутился древний.
— Хватит! — прикрикнула на всех бабушка Осаи и, поковыляв к столу, тихо произнесла: — Папа правду сказал — если бы не по нраву ему была, браслет бы не застегнулся. А вот чего я не знала, так это того, что наири она в нашем роду не первая.
И бабушка тяжело опустилась на стул, устало прикрыла глаза рукой и вообще едва слышно произнесла:
— Роды были тяжелыми, а когда древние поняли, что не доживет до утра, только тогда отец маму на руках взял в полет. Она умерла женой, я стала законной дочерью.
Бабушка вытерла глаза от набежавших слез и продолжила:
— Не говорил. Никогда не говорил. Я не знала. А он жил как в тумане, я для папы единственной радостью была, и когда счастье свое нашла и замуж вышла, он кинулся со скалы, сложив крылья. Без мамы не смог.
Мы стояли как громом пораженные, даже древний приоткрыл рот от удивления, а бабушка Осаи достала платок, вытерла глаза и решительно сказала:
— Ну да дела давно минувших лет, пустое вспоминать и печалиться. Я свою жизнь прожила с добром и светом, до последней минуты жизни моего Айсуро любила его всем сердцем, оттого и дети у нас славные — шестеро сыновей, три дочери, — при ее словах девять уже седовласых драконов заулыбались, — внуков двадцать девять, правнуков пятьдесят два, а вот пра-пра-правнучек сегодня стало на одну больше! И я рада тому, что род растет! И что сегодня в моем доме появилась новая драконица, пусть не по рождению, но по силе, смелости и великодушию!
И все захлопали, раздались непонятные мне пожелания на древнем языке драконов, а мама провела меня мимо всех к двум свободным местам возле Хатора, усадила посередине между собой и папой и только после села, с трудом скрывая волнение.
