Долина драконов. Магическая Практика - Звездная Елена (электронная книга txt) 📗

Елена Звездная

Долина драконов. Книга первая. Магическая Практика

© Звездная Е., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2018

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Долина драконов

В Горлумском лесу, среди исполинских деревьев, по широкому торговому тракту с утра до вечера суетливо движутся обозы, скрипят телеги, погоняют коней всадники и торопятся одинокие путники да бродячие музыканты, впрочем, тут они скорее бегучие, а не бродячие. Потому что время для передвижения на Горлумском торговом тракте четко определено – от рассвета и до заката. Народ у нас опасливый, напрасно рисковать не любит, оттого примерно так часа за два до заката тракт уже по обыкновению пустеет, а придорожные таверны заполняются до отказа.

И причина тому – ямщик. Не обычный, нет – Призрачный. Имени его никто не знал, поэтому, к примеру, в наших студенческих зачетках в графе «Практикум по призрачным явлениям» он обозначался просто «Призрачный ямщик».

Историй появления этого призрака на Горлумском тракте имеется множество, но чаще всех повторяется одна. Как-то повез он – ямщик, в смысле – от границы королевства до самой столицы советника короля. Гнал, ни себя, ни лошадей не жалея, на щедрую плату рассчитывал, а как довез, советник взял и не расплатился, сказал только: «Благодарен будь, что королевству сумел помочь». У ямщика лошади в тот же вечер пали обе, загнанные, новых купить было не на что, он с горя и повесился, а по ночи уже мчался призраком по торговому тракту, наводя ужас на всех встречных, костеря на все лады советника и подвывая что-то про «должок-с».

Но королевский советник не устыдился, а в раздражении обратился к магам с требованием «устранить сию мелкую неприятность». Маги, соответственно, тут же назвали цену за работу – цена оказалась весомой. Советник, однако, платить и тут не захотел и гордо заявил, что так и быть, окажет величайшую милость магам и уменьшит налог с них на десять медных в год, и, стало быть, за сто лет сумма будет таким вот образом выплачена. Да, надо сказать, что советник короля слыл не просто знаменитым – легендарным скрягой. Вот только маги работать задаром не пожелали, однако и ослушаться прямого приказа не могли. А потому изничтожить охваченную праведным гневом нежить они поручили родной альма-матер. Глава Университета Магии, магистр Аттинур, этому совсем не обрадовался, так как, откровенно говоря, во всем Любережском государстве являлся единственным, кто в любви к экономии мог посоперничать с королевским советником. Он хорошо подумал и нашел выход из положения – использовать труд студентов, который в принципе бесплатен. И погибнуть бы обиженному призраку в ту же ночь (студенты – народ находчивый, смогли бы управиться с ямщиком), но быстрая гибель призрака в планы ректора Университета Магии не входила. Договор-то был заключен на сто лет, и магистр Аттинур подошел к соблюдению его параграфов скрупулезно, решив растянуть процесс если уж не на сто, то лет на сорок как минимум. С тех самых пор всем третьекурсникам в качестве практики по Призрачным явлениям давалось задание добыть часть от транспортного средства Призрачного ямщика… А так как случилось это дело двадцать лет назад, нынче от его колымаги осталось уже только три четверти. Магистр Аттинур, оценив результат, сменил задание «добыть часть» на «добыть частичку», решив тем самым продлить удовольствие от наглого издевательства над королевским советником. Последний злился, маги ехидно посмеивались, студенты на практике отдирали по кусочку от призрачной повозки, торговый люд приспособился ночью по тракту не ездить, останавливаясь в тавернах, ямщик же продолжал наводить страх и ужас на местное население.

Хотя как сказать… Сейчас, когда мы сидели в таверне и пили теплый травяной чай, никакого ужаса я на лицах окружающих не наблюдала. Более того, торговцы с купцами расселись поближе к окнам и, попивая вино со специями, с азартом поглядывали на дорогу. Ждали представления, потому что абсолютно все знали, что в полную луну Призрачный ямщик особенно лютует… Ммм, стоит ли уточнять, что нас, стипендиатов Университета Магии, сюда отправили аккурат в полнолуние.

Просто не любили в университете стипендиатов.

Не скажу про остальных, но когда магистр Воронир привел в университет меня, деревенскую девчонку, у которой днем раньше умерла бабушка, и горе мое было столь велико, что проснулся сильный магический дар, ругался ректор Аттинур громко – стекла дрожали! Но дар у меня был, да такой, что посреди зимы вокруг развалин избушки зазеленели травы да деревья, раскрылись цветы. И вот на такой цветущей полянке магистр Воронир, примчавшийся на всплеск магического фона, меня и нашел. И раз дар был, то магистр Аттинур обязан был принять меня в университет на полную стипендию, и немедленно. Он скрежетал зубами, когда подписывал приказ о моем зачислении и когда выдавал мне годовую стипендию. Но поделать ничего не мог. Так вот я и попала в Университет Магии.

Поначалу счастливая ходила до невозможности. У нас в деревне говорили: «Мало хотеть, надо УМ иметь», в том смысле, что в этой жизни все мечты у магов и исполняются, а простому люду кое-как коротать век приходится. Так что, оказавшись в Университете Магии, я перво-наперво подумала: «Небось бабушка за меня молилась». Но это было только первое и весьма ошибочное впечатление, уже вскоре стало ясно – мне и таким, как я, здесь, в суровом мрачном замке, вовсе не рады. Магистр Аттинур привечал тех, кто за обучение платил и пожертвования университету делал, вот им тут были почет и уважение, послабления и помощь.

А нам приходилось выживать.

Именно выживать. Нас, тех, кто не оплачивал обучение самостоятельно, сажали в конце аудиторий, подчеркивая наше положение. Наши работы проверялись более придирчиво. Нам нельзя было пропустить ни одной лекции, получить оценку ниже девяноста баллов из ста, появиться на территории университета после одиннадцати часов, оказаться в общежитии противоположного пола и еще сотни «нельзя», «недопустимо», «жестоко карается». Нас селили практически на чердаке, мотивируя это тем, что проживание в университете дорого, а мы и так на иждивении. Поэтому в моей комнате, которую я поначалу делила с четырьмя соседками, летом днем было невозможно жарко, а зимой ночью вода в стакане замерзала. К сожалению, на этом трудности не заканчивались, скорее только начинались. У трудностей были красивые, магически выправленные лица, спесь, воспитанная поколениями аристократических предков, дорогие шубы и мантии, не чета нашим форменным, потрепанным и поношенным, и непонятное лично мне желание истребить «отребье». Иначе они нас и не называли.

– Э, отребье, тебе не место в столовой!

И ты вынуждена ходить есть раз в день, утром, пораньше, когда эти еще все спят.

– Давайте на отребье потренируемся!

И все приемы боевой магии отрабатывают на тебе.

– Эй, отребье, от тебя воняет!

И ты сидишь у приоткрытого окна, ледяной ветер продувает насквозь, зато господам «не пахнет».

Ничего удивительного, что к третьему курсу в комнате на чердаке осталась я одна – девочки не выдержали и ушли из университета. Жить одной было тоскливо, но зато теперь я могла сделать себе королевское ложе и укрыться сразу пятью одеялами… правда, зимой не спасало и это.

И наверное, я бы тоже давно сдалась и ушла, да не просто ушла, а сбежала бы отсюда, но вся проблема в том, что бежать мне некуда. Мать сгорела в лихорадке, так и не оправившись от родов, отец сгинул в лесах без вести, бабушка умерла, а в горе проснувшийся мой дар не оставил от нашей избушки камня на камне. Поэтому все, что у меня имелось, – вот эта комнатушка с кривыми стенами и скошенным потолком. И мне частенько приходилось напоминать себе об этом, когда, сжавшись на подоконнике, я захлебывалась рыданиями от очередной несправедливости.