Бремя Юртов - Нортон Андрэ (мир книг .txt) 📗
Никого другого на дороге не было, кроме того, кто шел позади, шел, похоже, медленно, поскольку не догнал Элоссу. Но он шел по той же причине, что гнала ее вперед, и она это знала.
Все выше и выше. Затем – проход между высокими и темными стенами гор. Когда она вошла в этот проход, сила, которая несла ее, вдруг исчезла. Внизу клубился туман, закрывая нижние склоны, куда шла дорога. Потом туман вдруг разошелся перед ней, как раздвинутый занавес. Она смотрела вниз, в такую глубину, что у нее закружилась голова, и девушка не могла двинуться ни вперед, ни назад.
Внизу были блестки света, как будто там бросили горсть драгоценных камней. Они сверкали на башнях, на стенах высоких домов. Там был город, такой большой, величественный и импозантный, какого она никогда не видела. Башни взметнулись так высоко, что с земли, – подумала Элосса, – они, наверное, кажутся упирающимися в небо.
Там была жизнь, но город был таким далеким и в каком-то смысле призрачным, словно между ним и Элоссой легла граница другого измерения. А затем…
Она не слышала ничего, но в воздухе появилась вспышка пламени, яркая как солнце. Это пламя опустилось на город – не на центр, а далеко на краю. Вспышка дошла до городской стены, разлилась по ней и стала лизать ближайшие здания.
Над этим пламенем что-то висело. Огонь хлестал из низа и боков темной шарообразной массы. Шар опустился ниже. Между ним и землей металось пламя, распространявшееся все дальше.
Элосса была слишком далеко, чтобы видеть, что случилось с жителями города. Все горело. Рухнули три башни, когда изрыгавший огонь шар опустился поблизости, частично на город, частично вне его. Башни, стены, здания – все было раздавлено им.
Пламя поднялось выше, катилось все дальше по городу. Элосса качалась, борясь с силой, державшей ее здесь. Она чувствовала острое горе, но не могла сказать о своей великой печали, рвущей сердце. Это была катастрофа, а не преднамеренное действие, однако из нее возникло чувство вины, заставившее девушку опустить голову…
Элосса открыла глаза. Не было никакой дороги, не было никакого города, однако она не сразу пришла в себя и вернулась к реальности. Сон принес ей чувство вины, сходное с тем, какое она испытала, когда поняла, что невольно послала смерть подкрадываться к человеку.
Первая из двух лун стояла высоко в небе, а ее сестра показалась на горизонте. Лунный свет посеребрил воду в ручье; птица, питающаяся падалью, закричала, медленно поднимаясь от своего пиршества.
Элосса приняла позу для ровного дыхания, чтобы успокоить нервы. Она не сомневалась, что этот сон имел важное значение. Он не расплылся, не ушел из ее сознания, как большинство снов. Она была свидетельницей разрушения части города. Но почему ей было дано такое видение, она не знала.
Она взяла в руки диск и послала поиск. Существовал ли когда-нибудь этот город? Не по этой ли дороге, теперь уже почти разрушенной, она недавно шла? Она жаждала узнать это, но осторожность не советовала вновь пользоваться своим талантом, пока Элосса не будет уверена, что обрела полный запас сил.
Она медленно откинулась назад, скрестив руки на груди под плащом и зажав в правой руке диск. Однако больше не заснула. Воспоминание о том сне походило на тупую зубную боль, проникало в мысли, в воображение.
Зачем, где, когда и как? Об этом ничего не говорилось в обучении, которым она была занята с раннего детства, не было никакого намека на существование подобного города в прошлом или настоящем – юрты не жили в городах. Их жизнь, с точки зрения других, была груба и примитивна, но их внутренняя жизнь была совсем иной. А раски жили в городах, но город короля-вождя, конечно, ничуть не походил на город, который она видела во сне.
Да, тут была тайна, а тайны Элоссу возбуждали и в то же время вызывали беспокойство. В горах было что-то важное – сам факт Паломничества подтверждал это. Что она найдет там? Она смотрела на восходящую луну и старалась внести ясность и порядок в свой ум, как было принято в ее роду.
Глава 4
Утром Элосса наполнила водой фляжку, немного поела и продолжила путь вверх. Свежесть горного воздуха прогнала часть теней, нависавших накануне. Оставалась только мысль о человеке внизу. Элосса сделала для него все, что могла, остальное зависело от его собственных сил. Попытка контакта с ним теперь могла повредить как ей самой, так и ее миссии.
Вверх и вверх. Подъем был тяжелым. Она не торопилась и искала места, по которым было легче идти. Дул холодный ветер, по вершинам уже протянулись белые снежные шарфы. Позднее лето, ранняя осень равнин стали здесь зимой.
Один раз, когда она остановилась отдохнуть и с любопытством оглядывалась вокруг, она вдруг вспомнила, что видела уже такую каменную стену, поднимающуюся неподалеку. Пригнувшись, она пошла по узкому гребню, потому что по нему было удобнее подниматься по склону, как будто этот гребень был специально вырезан, хотя на самом деле он был естественного происхождения. Но дальше лежали остатки дороги, сделанной руками людей или других существ, равных по разуму человеку. Дорога эта, вероятно, была продолжением той, которую Элосса оставила у подножия горы, но в начале ее был проход, тот, что Элосса видела во сне.
Она заколебалась: не был ли этот сон вещим, не показывал ли он, куда она должна идти? А может, предупреждал, чтобы она не шла по этой тропе? Она стала вспоминать сон.
На той дороге камни не были разбитыми, она была целой и прочной и вела Элоссу, хотя та, в сущности, не шла по дороге. И сон, несмотря на страшное зрелище гибнущего города, вроде бы не пугал девушку. И она решила: этот сон был послан, хотя и не ее народом, потому что она тут же узнала бы технику. Значит… призраком прошлого? Теория и объяснение этого были знакомы ей, как собственное имя. События, сопровождаемые сильнейшими эмоциями, должны отпечататься на месте этих действий, как рисунок, воспроизводящий события. Эти эманации могут быть приняты долгое время спустя тем человеком, чья природа открыта подобному восприятию. В прошлом она видела тени трех людей из армии верховного правителя, принявших смерть от руга. Это произошло за много поколений до нее. Более великая смерть города вполне могла запечатлеть его агонию на местности.
Элосса опустила голову на руки, отгоняя воспоминания о сне, и вернулась к принуждению, которое привело ее в Паломничество. Оно было тут, оно указывало ей горное ущелье. Она подняла котомку, спустилась по древней дороге и пошла по проходу. Пройдя несколько шагов, она покачнулась и закусила губу.
Хотя она отступила за мысленный барьер, он не был надежным убежищем от эмоций. Она как бы вновь была поражена невидимыми ударами, заставившими ее вернуться назад. То, что лежало здесь, не было материальным, но приближаться к нему было так же трудно, как погрузиться по пояс в бурный поток и идти против течения, готового сбить с ног.
В этом проходе был не только ветер: здесь таилась злоба, глубокая и яростная, как бессмысленная ярость руга и саргона, крик мести. Элосса не сознавала, что шаг ее стал неровным, что она шатается из стороны в сторону.
Ее толкало то вперед, то назад, словно здесь противодействовали две почти равные силы, и она стала игрушкой их обеих. Но она все-таки продвигалась вперед, на шаг, на полшага, но вперед. Дышать было трудно. Она думала только о разбитой дороге, о том, чтобы продвинуться хотя бы чуть-чуть дальше.
Элосса боролась. Она так запуталась в этих силах, что даже в мыслях не смела освободиться. Нет, она должна идти до конца.
Вперед. Она слышала свое шумное дыхание. Боль петлей стягивала ребра. Она втыкала посох в щель перед собой и с усилием делала шаг, и потом опять искала такую же щелку.
Время для нее остановилось. То ли было утро, то ли вечер, а может, и следующий день. Жизнь и время остались позади. Каждый шаг приближал ее к полному истощению.
Наконец она вдруг оказалась в зоне абсолютного покоя. Две силы, использовавшие ее как арену, так неожиданно прекратили свои действия, что она в изнеможении прислонилась к скале, едва держась на ногах. Сердце ее сильно билось, дыхание вырывалось со свистом. Она чувствовала себя опустошенной, обессиленной, как была после того, как потратила свой талант на помощь охотнику-раски.
