Магия чувств (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна (чтение книг txt) 📗

Я – девушка, симпатичная, приятная в общении, может, меня и не шуганут сразу. Хоть что-то да удастся узнать.

Ага, это на поверхности.

А внутри более гаденькие мысли. Все расследователи работают под началось у Эвре Каллена не первый год, он к ним привык, а мне пока цена не ясна, один раз повезло, второй раз может и не повезти. Выгонят – так и не жалко.

По справедливости, не принять он меня не мог. А по душе – господину Каллену не нравилось, когда бабы лезли в мужскую работу, то ли дело, посуду мыть…

Придется доказать ему всю ошибочность подобных взглядов. С тем я и направилась в баронский дом.

Любой дом – отражение его хозяев. М-да, не хотела бы я жить рядом с баронессой, точно не ужилась бы. Дом большой, обстановка богатая, но души в нем – нет. Вообще нет. Холодно, пусто, видно, что люди живут, но словно скользят они где-то серыми тенями, словно вороны над могильной плитой, а дом выдавливает их из себя. Этот дом никого не любит. И дышит как нежилой.

Служанка в платье серого цвета и накрахмаленном переднике с чепцом проводила меня в гостиную. На лице – ни тени улыбки.

Все выстроено по линеечке, по ранжиру, нигде ни пылинки, ни соринки, все до миллиметра выверено. На каминной полке безделушки стоят на строго равных расстояниях от края. Все настолько четко, словно не живая женщина здесь жила, а машина какая, вроде ветряной мельницы.

Ради интереса касаюсь резной ножки стола. Пыль из резьбы выскрести – с ума сойдешь. Я пробовала, я знаю. А тут ни пылинки, ни соринки.

Какого же труда это стоило? И как проверялось?

Как надо загнать, иначе и не скажешь, свою жизнь, чтобы превратиться в такое? В каких рамках держать, в каких ежовых рукавицах? И главное – зачем?

Сзади раздается кашель. На меня с интересом смотрит мужчина лет шестидесяти-семидесяти, больше всего напоминающий цаплю. Я медленно поднимаюсь, отряхивая платье. Приглядываюсь к ауре, к одежде, хотя по возрасту здесь должен быть один такой человек. Но мало ли?

Королевский постельничий? Но ведь в лицо не спросишь.

Ладно, попробуем так.

– Здравствуйте, господин барон.

Не угадала, но и не разозлила. Вокруг мужчины светлеют ровные, холодноватые тона, серые, голубоватые, мелькают зеленоватые искорки интереса, но мало.

– Добрый день, девушка. Я не барон.

– Но… простите, вы не хозяин дома?

– Я дядя хозяина дома. Господин Вирон.

– Простите еще раз, достопочтенный Вирон.

– Уже простил. Кто вы?

Не рассердился. Это хорошо.

– Я расследователь, – я предъявляю бляху и мило улыбаюсь. – Простите за мое любопытство, я увидела восхитительную резьбу по дереву и не смогла удержаться. Сразу видно, что хозяева дома обладают потрясающим вкусом.

Мужчина чуть расслабляется. На сухом лице, словно вырезанном из коры, появляется… нет, не улыбка, оно бы треснуло. Но линии становятся чуть мягче.

– Приятно видеть, что юное поколение так чувствительно к красоте.

Ага, чувствительно оно. Особенно я. Как же.

– Что-то подобное я видела лишь в одном доме. И мне сказали, что это Ферван Альский, – развожу я руками. – Простите, если оскорбила.

Надо же. Улыбнулся. И лицо не треснуло. Но зрелище… улыбающийся деревянный болванчик. Жуть!

– Вы угадали, юная госпожа. Это именно Ферван.

– Быть не может! Это же безумная редкость!

Мужчина качает головой.

– Давным-давно наш предок оплатил ему учебу, за что и получил подарки мастера. Есть еще буфет.

– О! Вы мне его покажете? Умоляю… ох, простите, господин. Я веду себя просто недостойно…

Недостойность поведения мне охотно прощают и ведут хвастаться. А потом я вспоминаю о протоколах допроса.

Стоит ли говорить, что брат покойного мужа баронессы с радостью отвечает мне на все вопросы. И стоило-то…

Увидев меня рядом со столиком, он подумал: не повредила бы эта нищенка столику. Работа мастера Фервана… когда все мысли на поверхности их легко прочитать, легко отреагировать. Это лицо у него невозмутимое, как и следует дворцовым слугам, а мысли – мысли разные.

Мне отвечают на вопросы и даже проводят по всему дому, чтобы я побеседовала со слугами. И все больше я убеждаюсь – виновника здесь нет. Пока – нет.

Сам господин Вирон даже и не думал травить невестку – ему это ни к чему, его родители в свое время честно поделили состояние. Чуть побольше досталось брату, чуть поменьше ему, брат выгодно женился, а он вложил свою долю в дело и с тех пор процветает. Да и во дворце часто наградные перепадают, опять же от придворных можно многое получить, если шепнуть словечко нужному человеку в нужное время. Не бедствует королевский постельничий, а к родственникам приехал в гости – ненадолго, баронесса пригласила. Зачем?

Не сказала.

Мне становится интересно.

Часто ли раньше приглашала в гости госпожа баронесса?

Честно говоря, редко. Господин Вирон имеет собственные покои во дворце и домик в городе. Поместье, где проживает его семья, находится за городом, он туда выезжает редко. Жене показан деревенский воздух, а ему работать надо.

С чего бы баронесса пригласила его? Пригласила вот…

Вцепляюсь мертвой хваткой. Может быть, баронесса что-то упоминала или… не намекала, не говорила, не писала – глухо. Господин Вирон не понимает, о чем я. Намеков не было, такое бы он не пропустил. Этот человек вовсе не глуп, да и не бывают глупцы дворцовыми слугами, не то место.

Начинаю расспрашивать слуг о том же.

Баронесса не похожа на человека, который любит собирать в доме всю семью. Слишком уж тут тихо, спокойно, упорядоченно, откровенно тоскливо. Склеп, он и есть склеп. А тут вдруг всех позвала?

А что происходило за последний год в этом доме? Явления призраков, несчастные случаи, может, переживала баронесса из-за чего, люди в таких случаях становятся сентиментальными?

Оп-па! Находка?

Умерла любимая собака баронессы. От старости, наверное.

Умерла горничная баронессы. Случайно, упала с лестницы ночью. Шла за настоем для госпожи, поскользнулась, упала, не очнулась.

Третьей умирает сама баронесса. Как интересно-то?

Господин Вирон, который присутствует при допросах, смотрит на меня странным взглядом. Он тоже сложил два и два. И выпроводив из комнаты повара, вздыхает.

– Шайна, вы думаете о том же, о чем и я?

– Ваша невестка опасалась за свою жизнь. Ваш приезд подтолкнул убийцу, – озвучиваю я его слова.

– Но – кто? Кто этот подонок?

– Мы еще не всех расспросили, – пожимаю я плечами. – Поможете?

Мужчина решительно кивает головой, и я ей-ей, ожидаю увидеть у него в клюве лягушку. Увы…

Он поможет. Обязательно поможет! Кого еще надо допросить?

Сын баронессы с семьей – жена, дочь, сын. Дочь с семьей – муж, сын. Компаньонка. А кто у нас дома? Сын баронессы? Ныне барон Вирон?

Отлично.

Сын баронессы, достопочтенный Вирон, оказывается сейчас дома. Сидит у себя в кабинете, что-то пишет и явно не радуется нашему визиту. Семейное сходство с дядей налицо, пруд с лягушками по ним плачет.

– Господин барон…

Лицо барона чуть смягчается. Его дядюшка принимается говорить, и мне даже интересно становится. Как люди по-разному все воспринимают?

Я просто старалась быть вежливой, а оказалась чуть ли не светочем среди расследователей, очаровательной милой дамой и умничкой. И со мной обязательно надо поговорить. Это может быть важно, вот присылали грубых мужланов и хамов, они ни в чем и не разобрались, а госпожа Истар начала спрашивать, и сразу. И все-то на виду, а сложить воедино только я догадалась.

Цены мне нет. Никакой.

Нельзя сказать, что барон доволен, но я смотрю умоляющими глазками. Оказывается, на мужчин это действует… вот никогда не знала?

Барон вздыхает и соглашается на мои расспросы. И начинается…

Стандартный вопрос для таких моментов – завещание. Кто наследник, того и выгода. Или наоборот – обиделся кто-то, что наследником не стал.