Там избы ждут на курьих ножках... - Вихарева Анастасия (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗

Не налаживалась… Не у всех…

Богатая и удачная жизнь единиц, которая была для всех примером, всегда была у всех на глазах, а спроси человека, как сосед его, даже имя не вспомнит. И не заплачет, когда соседа вынесут вперед ногами, но заплачет и заплатит, когда именитый Благодетель. Мало кто доживал до сорока пяти. Жили в кредит и в долг. Тот же кузнец господин Упыреев — сколько бы ни хватали за руку, на следующий день опять чист. А попробуй-ка заступить на его место! Палец господину кузнецу Упырееву в рот не клади.

А куда люди деваются, по сто тысяч в год? И ни костей, ни свидетелей, никто не бьет тревогу…

Боже, мир-то какой поганый!

— Спасибо, что предупредил! — Манька помрачнела и до крови прикусила губу. — А что же только теперь-то рассказал? Мне, значит, уготовано терпеть да обиду копить? Перед вампиром? Перед нелюдью? И за что она на меня так обозлилась?

— Я говорил! — напомнил Дьявол. — Но кому бы в голову пришло, что человек, который сообразил одеться в железо, не додумался до остального? — заметив, что Манька рукавичкой трет глаза, добавил торопливо: — Она не только тебя невзлюбила, она вообще любовью не загружена. Но другие не бунтуют! Тебя-то она, может, как раз и любит, по своему, по-вампирски… А то с чего бы уделять тебе столько внимания?

— Но почему ее называют Идеальным Человеком? Не человек же! — обиженно возмутилась Манька, обтерев тарелку и ложку снегом и засовывая в котомку. Есть расхотелось. Кусок мяса так и остался нетронутым. Она завернула его в целлофан, уложив сверху. Рюкзак убрала в шалаш.

— Ну, возможно и человек. Плоть-то человеческая! Не совсем, но видимость такая есть.

Дьявол допил остаток бульона прямо из котелка, наполнил снегом, повесил над костром. Второй котелок, с углями, поставил в шалаш у входа.

— Вот и посмотрю, если такая же! — угрюмо и решительно произнесла Манька, подавлено глядя в огонь. — Чем моя-то хуже?!

В голосе ее было столько отчаяния и решимости, что Дьявол не выдержал и присел рядом на бревно, положив руку на плечо.

— Да ничем! Но ей радио доступно, а тебе нет, — сказал он, взглянув на нее строго. — По закону Бытия, я всегда доставляю удовольствие не Манькам, даже если нечисть режет людей. Жизнь у Помазанников такая короткая, ты и не представляешь! И не надо давить на жалость!

— А моя длиннее? — ядовито прошипела Манька, сбрасывая руку с плеча.

— Нет, — он блаженно вытянулся, подставляя ноги к огню. — Но ваш Бог ни людьми, ни нечистью не интересуется. Он у вас Благодетель, а у Него еще Благодетель, которому самому бы на плаву удержаться. Попробуй в письменном виде изложить требования, передай Господину, и может быть, Он передаст их Папе… Только я не понимаю, с какой радости Папа в ответ письма начнет слать?! Это имущество Сынка!

— Я тебя Богом считала! — горько ответила Манька и отвернулась, чтобы Дьявол понял, что она не хочет его видеть.

— А твоим Богом я стану разве что после смерти! И то, если поднимаешь Благодетельницу и сбросишь в Бездну. Раньше — это вряд ли, — ответил Дьявол, покачав предосудительно головой и улыбнувшись про себя. — Мне, конечно, лестно, но многие твои Боги сильнее моего слова, и держат крепко, утвердившись в твоей земле. Та же Благодетельница! Ты ведь думаешь, что только она одна бы могла решить твою судьбу?

— А разве нет? Все ей дается! — горько ответила Манька, припоминая, как много и часто радио в раз меняло ее жизнь. И никакие призывы не помогали образумить человека. Радиоведущая не засыхала и не отпадала, как сухая короста, а гноилась и язвила глубоко. И, наверное, была частью железа, которое ковал кузнец господин Упыреев. Оно вдруг становилось черным, тяжелым, и прямо из каравая на нее смотрели не совсем глаза, но что-то такое, как бывает, когда ловишь на себе взгляд. И сразу становилось не по себе.

Дьявол промолчал, неопределенно покачав головой.

— У каждой правды есть две стороны: на одну смотреть больно, на вторую приятно. Кому захочется смотреть, где больно? Ты счастливее ее, но ты не знаешь. И завидуешь, как завидует она, когда знает. Бессмертная, потому что души нет, смерть — единственное, что ждет ее. Дается много, потому что это все, что может иметь. А у тебя есть выбор. Небольшой, но есть. Ей хотелось бы иметь и то, что уже имеет, и твой выбор — вот тогда она была бы счастливая. И ты, если бы имела то, что имеет она, и свой выбор — тоже была бы счастливая.

— Я ей не завидую! У меня все было бы, если бы она не совала нос в мои дела! — твердо и с презрением бросила Манька.

— А она не имела бы ничего, если бы не совала нос в твои дела! — так же твердо ответил Дьявол. — Она там, ты здесь — и она завидует тебе, а ты ей, если идешь умолять отказаться от вмешательства в твою жизнь. Сомневаюсь, что согласиться. Невмешательством она потеряет то, что имеет!

— А как по-другому-то? — растерялась Манька.

Дьявол промолчал. Но многозначительно посмотрел на железо.

— Мне за жизнь его не сносить! — воскликнула Манька, в голосе ее прозвучало отчаяние. — Это ты, ты помогаешь убивать человека! — обвинила она Дьявола, разочаровавшись в нем окончательно. — Вампиры ведь, кажется, бессмертные… — выдавила она из себя. — И что, этот кошмар будет длиться вечно?

— Нечисть в твоем представлении бессмертна, не в моем! Я дал бы ей половину вечности, если бы могла принять, — хмуро ответил Дьявол, начиная сердиться. — К последнему желанию приговоренного люди тоже стараются отнестись с пониманием. Я Палач, который жизнь у нечисти отнимает. Могу ли я в чем-то отказать смертнику, который при жизни сказал Бытию «нет»?

— Это так ты отнимаешь, помазав на царство?! — возмущенно изумилась Манька, округлив глаза и всплеснув руками.

— Ты спрашивала много раз, почему нечисть не видит меня… — задумчиво отозвался Дьявол без тени раскаяния. — Ваши палачи тоже не кажут свое лицо! Ты задумывалась когда-нибудь о своей смерти? — обратился он к ней с ехидной насмешкой. — Планы, наверное, строишь, думаешь, богатой станешь за муки твои… Но твоя вера не имеет со мной ничего общего. Я знание. Сколько бы люди не верили, что земля плоская, плоской она от этого не стала! А нечисть задумалась и сказала: нет жизни, кроме той, в которой она — Бог!

— Ну да?! — не поверила Манька, бросив на Дьявола кривой взгляд.

— Поди, спроси — любая нечисть скажет: «Если даже Дьявол существует, то я выбираю себя — и пусть умру, но буду знать, что жил как Бог!» И обвинит тебя, потому что решила заступить на его место! И правильно сделает! Нечисть, по крайней мере, честна. А ты — можешь сказать о себе так? И разве выбор вампира не достоин уважения? Нечисть не продается человеку, как человек. Она крепко стоит на ногах, входя в Царствие Божье узкими вратами, отправляя путями пространными проклятого человека в Царствие Небесное.

Манька промолчала. Ну да, конечно, с радио, которое Дьявол дает своей нечисти, и которое легко достигает ушей, легко быть Богом! Только она Богами ни Благодетельницу, ни кузнеца господина Упыреева не считала…

— А с чего бы мне подавать недостойному человеку, кто ни к чему не годен, разве что срубить и выбросить вон? Ты идешь просить, а Помазанница моя разве пошла бы? Она выбила бы тебе зубы, вырвала сердце, заменила одно содержание другим… Вампир не просит ничего, что мне было бы невозможно сделать — он сам о себе заботится. Да, нечисть убивает, но твоя смерть приближает ее к цели. И я понимаю ее, потому что и я, убивая нечисть, приближаюсь к своей цели. Мы стоим друг друга. Мы — Боги. И я поступлю с нею, как с Богом, который встал передо мной и прокричал о своем пришествии — и тут уж, Манька, многие наши высказывания тебя не касаются!

— А человек? Чем он провинился?

— Поставил над собой нечисть. Разве человек чист передо мной, чтобы не отдать его Богу, которого он сам выбирает? Когда человек будет как Бог, у нас с ним и разговор будет другим. Вот ты! — он степенно кивнул в ее сторону. — Вроде Бога ждешь, а, в сущности, оглядываешься на каждую нелюдь! Именно такой хотела бы стать! Спроси себя, с чего это ты решила вразумлять царствующую особу?