Семь легенд мира - Демченко Оксана Б. (полные книги txt) 📗
Брови непослушно двинулись снова вверх, и Захра сердито потерла лоб. Ну что за день! Столько новостей… И сразу не понять – к добру ли они, надежны ли? Вот, например, этот Тоэль. Невесть кто, а к середине письма вполне понятно: тот же демон с сотней имен и бессчетным сроком жизни. Женщина уверенно нашла конверт от Кэбира и сравнила почерки – само собой, совпавшие. Неглупый демон, и явно к ее дочери настроенный очень тепло и по-человечески. И, ко всему прочему, исполняющий волю снави по имени Деяна. Знакомое имя. Хороший человек. Но как же все неожиданно и необычно!
Что там дальше в письме? О, еще одно настоятельное предложение заняться судьбой Джами. Надо же: малышка выбрала себе князя. Будто не было у мамы и без того проблем! И если этот князь еще до плаванья зовет ее «прекраснейшей», да еще и «штормом», «занозой» и так далее – то мамочке и правда надо серьезно подумать о будущем строптивого ребенка. Все считают ее дочь очень сильной и уверенной. Вон, в караване звали Гашти, и было за что. Девочка умеет за себя постоять. Вот только душа у нее для купеческого рода слишком уж бабушкина, ранима и нежная. Кто кроме мамочки будет оберегать эту розу?
Захра вздохнула и улыбнулась. Выходит, пока Джами плавает, ее родители просто обязаны обеспечить дочери все необходимое на суше – дом, имя и хорошую репутацию. Таир разорен войной, и сейчас помощь может сломать самые глупые традиции его знати вернее приказов кормчего.
Захра согласно кивнула.
Плесень Кумата давно пора стряхнуть с себя. Через пару месяцев скандал вокруг имени маркиза разгорится в полную силу. И ей, приложившей больше прочих усилий к его воспламенению, лучше быть далеко, вне досягаемости. Амиру тоже самое время осесть, она устала его вечно ждать, душа болит. И соскучилась, чего уж там! Можно подумать, она бережет лоб от морщин для головы Кумата и его гостей, а не для своего Амира. Конечно, чтобы добиться желаемого, потребуется вся ее изворотливость, очень много золота и основательно проработанный план. А еще связи. Не только торговые, но и иные. Благо, и они есть. Прочее же – дело техники, а с этим разберется Амир. Он умеет ладить с людьми и подбирать их для дела. Материалы? Шелк для парусов в караване найдется. Значит, нужна золотая сосна, кедр и прочее, это она устроит.
Управляющий, рыжий Ларитт, с потрепанной бородой, без удивления выслушал сообщение о скором переезде: ему Кумат тоже надоел. Обещал дождаться каравана и передать письмо господину Багдэшу. А еще сообщить голове, что Захра подозревает дочь в побеге и отбывает на поиски лично. Надо спасать девочку!
И это – чистая правда.
Таир открылся взору Захры утром, когда он, по общему мнению, особенно хорош. Если Римас – отрада вечера, то бухта Рассветного бриза – утреннее чудо. Едва оторвавшись от горизонта, низкое солнышко, встающее из-за кормы судна, идущего к островам от материкового Карна, делало скалы юго-западного мыса бухты рельефными, красило их в тона чайной розы и бледного золота. Виноградные лозы, по большей части – декоративных сортов, многоцветные, с ажурной узорчатой листвой, богато завивали фасады домов в глубине тихой розовой бухты. Утренний свет делал траву на склонах вдвое сочнее и зеленее, а осенний пожар древесных крон наполнял бесчисленными тонами живого огня.
Так было еще совсем недавно.
Но после далеко не праздничного черного пожара войны, охватившего побережье еще летом, спалившего немногочисленные деревья до черных пней, все усилия безоблачного теплого утра по украшению берега оказались совершенно бессмысленны. Грязные скалы еще хранили следы сажи и копоти. Язвы выжженных полей остались свежи и не затянулись даже первой зеленью. Некогда увитые багряным виноградником каменные домики уныло сомкнули веки заколоченных окон, чтобы не смотреть на остовы своих деревянных соседей.
Порт, от века кормивший окрестных жителей, стал причиной их бедственного положения. Пираты и лорды-мятежники выжгли побережье дотла, уничтожая именно порт с его гарнизоном и складами. И край стал умирать. Лишившиеся нажитого за долгие поколения труда люди ушли еще летом с привычных мест в поисках хоть какой-то работы. Перебрались в глубь острова, к родне. А свои разоренные дома с тяжелым сердцем сбывали за жалкие медяки, чтобы пережить близкую и очень страшную почти неизбежным голодом зиму.
Кто покупал? Жадные падальщики, в большинстве – чужаки, которые прибывали целыми стаями из Карна на острова с первых же спокойных дней после резни. Те самые, кто создал традицию ненависти к рожденным вне острова. Они хищно хватали всё, лишь бы цена оказалась мала: уничтоженные огнем имения, опустевшие таверны, разоренные склады, иные потенциально ценные владения. Нет, не для восстановления, всего лишь с целью последующей перепродажи. Ведь рано или поздно сюда вернется нормальная жизнь. Правда, по их вине – скорее уж поздно, ведь прежние хозяева оказались в итоге нудного торга совершенно нищими, а их еще способная послужить после толкового ремонта собственность догнивала без пригляда под осенними дождями, не давая работы каменщикам и плотникам, готовым почти даром восстановить разрушенное. Тоже – голодным и нищим во всеобщей безденежной обреченности побережья.
Конечно, не всё на острове сгорело. Но западные ворота Таира, его лучшая верфь, крупный грузовой порт и еще три города рядом, принимавшие купцов, погибли. Отчаявшись вернуть их, власти спасали в первую очередь то, что еще можно было спасти. И старались пореже думать о судьбе утраченного.
Причалы превратились в неровные ряды торчащих из воды головешек, запах старой гари еще висел в воздухе, почти неуловимый и притом совершенно неотвязный, как застарелая усталость, которую не излечить коротким отдыхом.
Редкие каменные домики у берега смотрели на воду красными от недосыпа глазами наспех затянутых бычьим пузырем окон. Небывалое дело для Таира, прежде жившего богато и привычного к стеклу. Оборванцы у домиков выглядели дикарями. Да, в общем-то, ими и были. Захра поморщилась, осматривая с низкого борта быстро приближающийся берег. И слушая нестройный гомон пьяных голосов, визгливый смех трактирных девок, усталые, заученные наизусть причитания нищих. Таковы худшие кварталы Кумата. Но порты Таира до подобного прежде не опускались…
Серые глаза недобро сузились: маркизом и его сыном она еще займется. И этот пункт к счету добавит. Не может быть, чтобы знатный урод не вложил заемных денег и в обнаруженное здесь безобразие. Ну слишком на него похоже! Вонь, мерзость и запустение…
Получасом позднее управляющий порта, хорошо знакомый ей по Кумату лизоблюд головы, проходимец, купивший у маркиза титул и имя своей преданностью в самых грязных делах, с усмешкой принимал гостью в единственном почти не пострадавшем доме.
– Ах, госпожа Багдэш, – оскалился он, хищно и нагло изучая ее фигуру. – Горе вас не сделало менее красивой. И менее предприимчивой. Чем могу быть полезен?
– Мне нужна верфь.
– Мой господин купил ее вместе с бухтой за тридцать серебряных карвелей, – честно признался тот. – Смешная у них тут манера – называть деньги по типу корабля на орле монеты. Но я уже привык.
– Сколько хочешь запросить при перепродаже?
– Сколько? – Он рассмеялся. – Да разве такие ничтожные деньги стоит растить? Горелые деревяшки и вам не сильно нужны, скучный получится торг. Пусть я запрошу вдвое, даже впятеро: велика ли радость. Куда забавнее быть головой, пусть и мертвого, но города. Я здесь хозяин, вот и управляю. Казню, милую, награждаю. У нас простой закон: я сильный, у меня есть оружие и люди, если что – за меня поручится маркиз.
Он смолк надолго, с новым интересом изучая сидящую напротив женщину. Волосы, убранные в косу по обычаю севера. А точнее – ради удобства путешествия. Дорожный костюм тонкой шерсти, любимого ею цвета прелой зелени. Замшевая безрукавка-корсет, подчеркивающая безупречную фигуру. Небрежно брошенные на стол перчатки. Пальцы, унизанные по восточной привычке перстнями, вызывающими не поддающуюся лечению мигрень у женской части куматской знати. Каково это – наблюдать игру несравненных камней и задыхаться от зависти при виде тонкости работы нездешних мастеров-ювелиров. Впрочем, эти перстни и мужскую половину донимали не меньше: достать такие же предлагалось именно им! А сделать это можно лишь через управляющего все той же госпожи Багдэш, рыжего Лоритта. Человека черствого, грубого, не умеющего верить в долг и входить в сложные семейные обстоятельства.
