Диагноз: женщина (СИ) - Чернова Ирина Владимировна (читать хорошую книгу .txt) 📗
Отряд Провила осел на севере королевства, основав очередную крепость и в ней потекла такая же жизнь, как и в других, подобных ей. Сын Каррины и Герхарка родился в этой крепости и с мечом начал управляться раньше, чем ходить, как шутили бойцы. Со временем они перебрались в город Угор, где Герхарк занялся обучением молодежи. Их союз вызывал сперва шок у людей, но потом к ним привыкли и даже гордились знакомством с ними. За Схаркром родились Айхара и Уркхарт — имена у всех были аркские, Каррина отказалась называть детей именами своего рода, тем более, что все они были похожи на Герхарка — смуглая кожа, продолговатые лица, черные раскосые глаза и небольшие клыки, которые были видны, когда дети говорили или улыбались. Черные волосы они традиционно связывали в хвост на затылке, падающий до плеч — головы брили только степные арки. Каррина своих детей очень любила, Герхарк же ставил жену выше детей и она знала об этом, хотя и сожалела. С отцом она больше никогда не виделась и даже не стремилась узнать о его дальнейшей жизни с Райдой. Как образованная дочь лерда, Каррина настояла, чтобы все дети получили хорошее образование, и Герхарк с ней согласился. Старший сын уже был хорошим мечником, потом его потянуло на приключения, но Герхарку с Карриной это не понравилось, они видели будущее сына в продолжении учебы в столице, возможно — в воинской Академии. Возник конфликт, Схаркр ушел из дома и с тех пор редко появлялся в окрестностях Угора. Он походил с отрядом наемников у Кобольдовых гор, перешел в крепость Провила, где встретил старых друзей отца, успел присоединиться к королевским солдатам и с ними дойти до столицы, пожил там и опять пошел бродить по королевству…Прошло уже семь лет, как он закрыл ворота своего дома.
…Герхарк вернулся из воспоминаний, когда в калитку вошел Лендин со своими чудодейственными настойками. За ним проскользнул Уркхарт — парень уже здорово вырос, ему исполнилось восемнадцать в этом году, он занимался с отцом в школе на мечах, но оружие его не особенно интересовало, читать он любил гораздо больше. Памятуя раздор со старшим сыном, Герхарк уже не настаивал на своем выборе дальнейшей судьбы второго сына — пусть сам определяется, что ему важнее. Еще была Айхара — девушке было девятнадцать лет, о замужестве разговор еще не шел, но кто знает, что еще может послать Судьба? Он повернулся и пошел в дом. Каррина должна подняться, он сделает для это все, что в его силах.
Жутко болела голова. Тошнило, но при каждом спазме желудка в голове что-то взрывалось внутри и хотелось просто умереть, чтобы не испытывать больше ничего подобного. Перед глазами расползалось неясное светлое пятно и было невозможно определить, что это такое. Под щекой и виском было нечто, что кололо кожу, но руки не могли ничего нащупать. Вокруг раздавался странный шум…ветер, что ли…Кажется, так же я чувствовала себя после операции, когда отходила от наркоза. Какая операция, какой наркоз? При попытке встать хотя бы на четвереньки опять затошнило, пришлось отползти подальше, чтобы не упасть лицом в эту мерзость. Зрение оставалось размытыми пятнами, было непонятно где я нахожусь, но ломота в мышцах усилилась настолько, что надо было двигаться хоть куда-то, чтобы она стихла и я опять поползла, натыкаясь головой на шершавые предметы. Под ладонями попадались колючие ветки, листья, трава — может, я в лесу? Вроде бы стало поровнее, под руками уже мелкие камешки, веток нет, но опять затошнило и я рухнула набок, желая только одного — чтобы наконец прошла эта страшная головная боль…
…Я плыву в море, меня качает, только море почему-то не из воды, а из сухой травы…
…Опять качает, а в рот капает вода, женский голос ласково уговаривает глотнуть ее…мужской ворчит, чтобы она накрыла лицо платком, иначе ребенок испугается…где тут ребенок? Я приподнимаю голову, мне поддерживают затылок и я пью воду…это самая вкусная в мире вода, она жидкая и хорошо идет в пересохшее горло…
…Скрипит телега, пахнет сеном и шерстяным одеялом, этот запах я ни с чем ни спутаю. Голова болит, но уже меньше, похоже, что меня везут на телеге, падает тень и виден силуэт фигуры, слышен неспешный перестук копыт. Голоса рядом отдаются в голове, опять начинается ввинчиваться боль — глаза лучше закрыть, так становится легче. Лучше всего вообще лежать и ни о чем не думать. Мыслей все равно нет, потому что я ничего не помню…лучше задремать…
Опять голоса над головой, колеса уже не скрипят, телега стоит — мы куда-то приехали? От зычных голосов хочется заткнуть уши и свернуться под одеялом в комочек, но для этого надо переворачиваться набок, а сил совершенно нет. Лучше лежать с закрытыми глазами…Голоса долетают издалека…
— Так вот привезли…вы посмотрите…нашли на дороге с женой…господин солдат…
— Зачем ты это сюда притащил, остолоп? — голос вызывает жуткую боль даже в закрытых глазах. — Что это за чудовище?
Кто чудовище? Где? Про кого это говорят?
— Так господин солдат, нам староста зачитал указ от мага городского, там как раз про такие вот порезы на руках говорилось, и про людей и нелюдей незнакомых, да и с лицом у бедняжки, вы только посмотрите, что… — это уже мягкая женская скороговорка. — Да вы платок-то откиньте, да гляньте, не бойтесь, не кусается она!
Что там такое порезано? И что у кого с лицом?
— Не трещи, женщина, щас капитана позову, он с магом говорил, знает все! Господин капитан! Господин капитан!
Ну зачем же так орать, я сейчас просто умру от боли, даже уши заложило! Сейчас я вам все скажу!
— Скаран, что тут случилось? Надеюсь, нападения не произошло, вы разогнали всех врагов?
Ну почему опять над головой, но голос уже другой, спокойный, даже с улыбкой подошел, слышу и отсюда. Вот сейчас и поднимусь, да представлюсь, минутку подождите…
— Вот, господин капитан, извольте глянуть, селяне привезли. Все, как маг наш Корнелиус сказывал, поглядите! И руки, и рожа, и непонятно откудова…
— Отойди, Скаран. Та-ак…Ну и дела…Скаран, холстину принеси какую-нибудь. Живо! Певек, бегом за господином Корнелиусом! Знаешь, где он живет? Дуй туда во весь дух, скажи — по его указу привезли тут…человека. Ну да, человека. Женщина, кажется. Эй, селяне, это женщина?
— Да, господин капитан, я видела, что женщина. Мы можем показать, где ее нашли. На дороге она лежала, в лесу.
— Скаран, это что ты принес?
— Холстину, господин капитан!
— М-да…Заставь дурака блох ловить…Эх…
Сил не было даже на то, чтобы открыть глаза. Меня перекатили на бок, набросили пахнущую потом ткань и понесли куда-то на руках.
— Скаран, вот дубина, дверь-то открой!
— Дык это вы куда. несете?
— Не на улице же ей валяться, женщина все-таки, остолоп. Кольца на руках видишь серебряные? И цепочки серебряные на шее, я таких украшений не видел. Дальнюю дверь открой, где сено свежее…да хоть одеяло принеси, накрыть ее.
— А рожа-то, рожа, господин капитан!
— Что касаемо рожи, Скаран, на то Корнелиус есть, это по его части. Придет, пусть разбирается. Все, ух…да, шрамы, как Корнелиус и говорил…не селянка, видно…Одеяло давай… пошли отсюда.
Голоса ушли, я с трудом повернулась набок, завернулась в одеяло и уснула. Может, потом подумаю, кто я и откуда, а сейчас нет сил…
Кто-то тряс меня за плечо. Жаль, во сне было хорошо, тепло, тихо, даже немного радостно. В жизни гораздо хуже. Перед глазами чьи-то сапоги. Пыльные. За сапогами — каменная стена. Подо мной солома…или сено…кисловатый запах одеяла… полумрак… блин, ну и где это я? И вообще, кто я? Можно ли встать — помнится, я даже голову поднять не могла, ну да, она болела от любого звука..
— Ты проснулась? Давай поднимайся, тебя господин маг Корнелиус дожидается, они с господином капитаном уже с утра сидят. Ну, чего развалилась, пошли давай…
Вежливостью тут низший рядовой состав не отличается, впрочем, и не кулаком в лицо тычет. Ладно, пора идти, кто это там меня дожидается? Ночевала, судя по всему, в местном собачнике — всплыло странное выражение. Еще понять бы где это…
