Предательство - Макинтош Фиона (библиотека электронных книг .txt) 📗
— Я… мы… мы разговаривали, — пробормотала девушка. Саксен сболтнул лишнее, и теперь его придётся выгораживать.
В этот миг что-то с силой ударило её по щеке. Элисса потеряла равновесие и упала, даже не сообразив, что произошло. Это Соррель отвесила ей оплеуху.
— Значит, ты ещё глупее, чем он, — прошептала Соррель, словно эта пощёчина отняла у неё все силы.
Один шаг — и Саксен оказался рядом с Элиссой и подхватил её на руки.
— Мы уезжаем, прямо сейчас, — ледяным голосом произнёс он, едва сдерживая ярость. — Можешь ехать с нами, можешь оставаться… но её я забираю.
Прежде, чем Соррель опомнилась, клук шагнул к окну и ловко выбрался наружу. Слабеющие руки Элиссы обвили руками его шею.
Соррель следила, как он уверенно бежит по крыше постоялого двора и исчезает за коньком другой крыши. Потом помотала головой, словно стряхивая беспокойство и страх. Элиссу — важнейший кусок этой странной картинки-загадки — только что снова выкрали у неё из-под носа. И она не уследила… Теперь Соррель почти не сомневалась: Меркуд убьёт её собственными руками.
Нет, надо ехать с ними. Кем бы ни оказался этот Саксен он, отныне он тоже связан с их тайной. Потому что знает о ней.
Ей не потребовалось много времени, чтобы собрать немногочисленные пожитки и заплатить хозяину постоялого двора. Соррель забрала Кетая из конюшни и позволила ему отвезти себя на пепелище цирка.
Гот восхищался своей способностью избегать смерти. Вот уже второй раз она приходила за ним — и уходила ни с чем. Снадобье, которое дал ему лекарь, должно было погрузить его в забытьё, но ещё не подействовало. Инквизитор снова понюхал жидкость в бутылочке, чтобы заглушить боль. Лекарь, который всё ещё трудился над его раной, был бледен и обливался потом: должно быть, ему давно не доводилось видеть подобное.
— Вам повезло, Инквизитор Гот… э-э-э… если можно так выразиться, — лекарь дрожал от страха, как в лихорадке. — Ещё немного — и кровотечение было бы не остановить. Какое-то время слабость… будет оставаться. Но ваша жизнь вне опасности.
Он закончил и начал суетливо собирать инструменты.
— А мой…
— С этим уже ничего не сделать, — тут же перебил его лекарь. Напряжение, которое охватило его с тех пор, как он оказался в этой комнате, росло и росло. С человеком, лежащим перед ним, было страшно даже находиться рядом: все знали, что он убивает и не испытывает угрызений совести. Однако за его спасение хорошо заплатили. Дело было сделано, оставалось только собраться и быстро уйти. И тут лекарь сорвался.
— Вы больше не сможете иметь детей, — слова сами вылетали изо рта, и он не мог остановиться. — И вам придётся мочиться, как женщине.
Гот почувствовал, как ярость охватывает его. Они ответят за это — и девка, и её сообщник, кем бы они ни были, и как бы ни был силён ублюдок, который его изувечил. Он их найдёт и убьёт. Забыв о слабости, Гот вскочил, схватил обливающегося потом лекаря за горло и сжал так, что тот начал судорожно хватать ртом воздух.
— Если ты хоть слово скажешь кому-нибудь о том, что здесь видел, я разрежу тебя на мелкие кусочки. Но сначала сделаю то же самое с твоей семьёй — у тебя на глазах. И всех скормлю бездомным собакам. Если не ошибаюсь, у тебя хорошенькая жёнушка? И две дочки-красавицы?
Доктор смотрел в два чёрных отверстия — зрачки своего недавнего пациента — и не видел ничего, кроме безумия. Потом он почувствовал, как мочевой пузырь сам собой опорожняется, и пальцы Инквизитора разжались.
— Мне нечего рассказывать, сударь, — прохрипел врач, надеясь, что на этот раз правильно подобрал слова.
Однако во взгляде Гота не было ничего, что могло бы успокоить его смертельный ужас.
— Ступай, лекарь, и найди себе чистые штаны. Мой человек там?
Снадобье, кажется, наконец-то начинало действовать, и Инквизитора клонило в сон. Однако ему было необходимо немного продержаться. Он увидел, как лекарь робко кивнул.
— Скажи ему, чтобы немедленно зашёл. И помни о своём обещании, поскольку я своё слово держу.
Лекарь бросился за дверь. Через несколько секунд человек в одежде инквизитора появился в комнате и низко поклонился, выражая готовность слушать и повиноваться. Гот узнал Руса.
— Те люди, что принесли меня сюда… Ты знаешь, кто они? Сколько их?
— Да, господин, — Рус кивнул. — Их четверо. Это семья Хоррисов. Родители уложили вас в постель, а сына отправили за лекарем. Нянька оставалась в доме. Они ждут вашего решения.
Рус не тратил слов. Он знал, что главу Инквизиции лучше не раздражать.
Гот облегчённо вздохнул.
— Молодец. Убей всех, включая врача и его семью. Сделай это немедленно и не оставляй следов.
Глава 14
Клук Саксен
Соррель услышала смех Элиссандры, который доносился с небольшой поляны рядом с лагерем. Они только что остановились на привал в северной части Великого Леса, похожего на огромное чернильное пятно, которое медленно расплывалось по карте Королевства.
Когда юный Церис подбежал к повозке, в которую впрягли Кетая, и сообщил, что Зоррос решил сделать остановку, травница удивилась. Как и большинство жителей Таллинора, она относилась к Великому Лесу — который, как говорят, был заколдован — с почтением, но в отличие от них, без страха. Однако останавливаться здесь на ночь, а может быть, и не на одну… При этой мысли Соррели становилось неуютно. Лес — Великий Лес — это особый мир, живущий своей жизнью. Но бродяги-циркачи, с которыми её свела судьба, кажется, не придавали этому значения.
Фургоны уже пятились, выстраиваясь в линию, а Зоррос распрягал лошадей спокойно, словно на постоялом дворе. Соррель решила не отставать. Боги защищали её не одну сотню лет не для того, чтобы лишить её жизни, не дав завершить работу. И нечего беспокоиться.
Теперь над огнём тихо булькала похлёбка. Старая женщина позволила себе ненадолго сбросить груз тревог и, привалившись к старому дереву, стала вспоминать последние дни.
В ту ужасную ночь в Фрэгтлшемском Доле ей не сразу удалось догнать цирк. Поле, где стояли шатры, уже опустело, и лишь огни фонарей, покачиваясь на его фургонах, исчезали вдалеке. Бранясь и кляня свою неудачу, Соррель принялась понукать Кетая, но ослик решил бежать так, как считал нужным. Старушке потребовалось немало времени, прежде чем она догнала караван. Элисса ехала в одной из повозок, крепко прижавшись к Саксену. Появление Соррели никого не удивило.
Она сразу же заметила, что лицо Элиссы заливает нездоровая бледность, а взгляд затуманен. Неужели девочке дали сонную настойку? Старушка уже была готова устроить Саксену хорошую взбучку, но прежде, чем она открыла рот, клук объяснил, что девушке никак не оправиться после побоев. Её состояние беспокоило Саксена: он знал, что Зоррос не намерен останавливать караван и поедет всю ночь, чтобы оказаться как можно дальше от Фрэгглшемского Дола.
Оставалось только одно: осмотреть Элиссу прямо на ходу. Клук и Соррель уложили девушку в фургоне, потом Саксен снова взялся за вожжи. Убедившись в отсутствии посторонних глаз, Соррель раздела свою подопечную. То, что предстало её взгляду, могло ужаснуть кого угодно. Даже жидкого дрожащего света свечи было достаточно, чтобы понять: над девушкой надругались самым жестоким образом. Соррели потребовался не один день, прежде чем её неустанными заботами Элиссандра пошла на поправку. У неё начался жар, она дрожала и бредила, а потом забывалась тяжёлым сном, но то и дело вскрикивала.
Соррель промыла самые скверные царапины и ссадины, на синяки наложила тёплые припарки. Но внутренние раны исцелить было куда труднее, и старушке потребовалось все её знание трав. Помимо всего прочего, Элиссе приходилось пить мерзкий чёрный настой, чтобы выгнать ненавистное семя Гота. К счастью, вскоре у Элиссы пошла женская кровь. После этого в её теле словно что-то переродилось, и девушка стала быстро выздоравливать.
Соррель отметила, что дружба Элиссы с Саксеном стала крепче. Клук не волочился за девушкой, как ей вначале казалось — его чувства были скорее отцовскими. Всё-таки хорошо, что он появился в их жизни. Этот человек был умён, умел пошутить, и Соррель получала от бесед с ним не меньше удовольствия, чем Элисса.
