Легенда о Чудограде. Книга первая. Властитель магии. Часть вторая. Союз пяти мужей (СИ) - Шихматова Елена
Здравствуйте, друзья, рад вас видеть.
И мы рады тебя видеть, господин! — с жаром ответил Баруна. — Мы так переживали, когда утром проснулись и нигде не могли найти тебя.
Спасибо. Слушайте, тут такое дело, за этой щелью находится Пограничный мир, там живут люди, их не так много, а семнадцать человек живут довольно далеко от проема. К сожалению, это место для жизни не очень приспособлено и все люди, что живут там погибнут через два дня, если их не вывести оттуда. Я прошу вас переправить их сюда, в Основной мир.
Конечно, господин! — заверил его Баруна.
Отлично, там у входа есть угрюмый товарищ, который покажет вам, куда лететь.
В этот время Крисп как раз поднял наверх второго мужчину, тот кричал и пытался ухватиться хоть за что-нибудь. Однако, едва Крисп отпустил его, как мужчина неуклюже плюхнулся на стеклянную дорогу, и он, увидев окружающий его бескрайний песок, а посреди этого песка остров, замолчал и замер, больше всего его поразило солнце и чистейшее голубое небо. Птицы рокха откровенно испугали его, он с ужасом подумал о том, чем же питаются эти создания, и как люди тут с ними уживаются. Иноверец так и сидел, с открытым ртом, озираясь по сторонам, пока Дан не вывел его из оцепенения.
Как тебя зовут?
Клим.
Вот он, Основной мир, Клим, теперь ты воочию видишь, что он есть.
А что это там наверху, в небе?
Это солнце, погоди, ты еще увидишь луну и звезды ночью.
Меж тем Амалия подошла к ним и крепко обняла Дана. Увидев ее, Клим вновь открыл рот, заметив его пристальный взгляд, Амалия недовольно посмотрела на мужчину. Проследив за ее взглядом, Дан сказал Климу.
Эй, не хорошо так смотреть на чужую жену, не знаю, как у вас там, а у нас тут так не принято.
Мужчина страшно смутился и принялся извиняться, не только перед Даном, но и перед Амалией, которая абсолютно не поняла, что тот говорит.
Что это язык?
Это древний разговорный, так говорили в простом народе до того, как магия уснула. Кстати, он просит прощения за свой навязчивый взгляд.
Да, уж навязчивый!
Клим, спускайся вниз и жди у Входа, станешь помогать тем, кто будет подниматься наверх. Я подойду позже.
Да, господин, — покорно ответил мужчина и стал осторожно спускаться вниз.
Как там Сахаб?
Спал, когда я уходила.
Дан, а что случилось, как ты оказался там?
Я расскажу по пути, пойдем пока в лагерь, до вечера у меня есть время.
А что должно быть вечером?
Дан рассказал ей о том, что произошло, как он проснулся ночью от странного призыва, как нашел старый храм, как потом противостояние на уровне сознаний выкинуло его в Пограничный мир через ближайший вход и о том, кого он встретил там, внизу.
Но с кем ты сражался? Кто призвал тебя?
Они уже подошли к лагерю. За время его отсутствия Амалия наносила сюда веток, огородив лагерь своеобразной стеной, а так же соорудила из веток и листьев две кровати, на одной из которых лежал Сахаб. Сев на край второй кровати Дан подобрал под себя ноги и тихо сказал.
Это был Алин Карон.
Что? Но как? Я не понимаю, ведь он давным-давно умер!
Умерло его тело, а свою душу он заключил в капсулу перемещения. Это магический механизм, создатель капсулы настраивает ее на поиск подходящей кандидатуры, а точнее на поиск для себя нового тела. Алин Карон хотел занять тело волшебника, чтобы наверняка довершить то, что начал. Обычно душа, запертая в капсуле не оставляет шансов для своей жертвы, и не будь я властителем магии, она бы завладела моим телом. Так что родственники у меня не ангелы.
То есть ты хочешь сказать, что Алин Карон твой предок?!
Да, а тот самый Демьян Собинов, потомков которого искал уничтожал храм, его сын. И знаешь, раз мы коснулись этой темы… Лиан о чем-нибудь спрашивал, ну по поводу того, что я… Или он ничего не говорил тебе?
Говорил, но я сказала ему, что пока лучше оставить все, как есть.
Хорошо, пусть все и остается так, как есть.
Но почему? Мне всегда казалось, ты хорошо относишься к нему.
Дан молчал с минуту, угрюмо глядя на золу от костра, потом наконец сказал.
И да, и нет. Понимаешь, с одной стороны я его ненавижу и убить хочу, а с другой стороны понимаю, что он изменился и таким, какой он есть сейчас, он мне даже нравится. Но вот скажи мне, он что не понимал, какими могут быть последствия. Письмо он ей написал! Надо же! Отвел душу и думать забыл о ней. Нет! — скрипнув зубами, зло произнес Дан. — Он виноват, он погубил ее, и я никогда не прощу ему этого! Никогда! Можешь считать меня злопамятным, и наверно, так оно и есть, но я не могу простить, не могу!
Немного помолчав, он продолжил.
Когда я все понял, то первой моей мыслью было, набить ему морду, но я не мог не отметить того, что он помог мне, просто по доброте душевной, и тогда я оказался в тупике. Простить не могу и принять тоже. Если ты заметила, когда я узнал, что Лиана арестовали, то я не больно-то кинулся выручать его. Ну да, я порылся в юридических справочниках и составил прошение Каллине, но я мог с этим прошением под прикрытием отряда городской стражи пойти сразу в тюрьму — никуда бы они не делись и выдали бы его. Но я не стал этого делать. Думаешь, основная причина — моя сознательность и желание сохранить мирные отношения с Храмом? Будь так, я бы не стал перечить Улепу Танееву и охотно принял бы его условия, — Дан поднял глаза и посмотрел на Амалию. — Ты считаешь меня ужасным?
Она подошла к нему и, обняв, тихо сказала.
Нет, не считаю. И окажись я на твоем месте, я бы, наверно, поступила также.
Последние слова Амалии краем уха слышал Сахаб, он проснулся, но, еще пребывая в сладкой полудреме, он не хотел вставать и мечтал о том, чтобы вновь заснуть. Однако пробуждение породило последние воспоминания, вспомнив, как его ранили, мальчик судорожно вздохнул и резко сел. Удивительно, но ничего не болело. И все бы ничего, если бы он не сидел на какой-то куче листьев и веток, а напротив него не сидели бы те самые люди из другого мира.
Тихо, тихо, — сказала Амалия, — мы не причиним тебе вреда.
Где я? Что происходит?
Ты на острове недалеко от вашей столицы. Прости, но нам пришлось забрать тебя, чтобы Дан, — Амалия указала на мужа, — мог вылечить тебя, дело в том, что тебя ранили.
Я… помню, — тихо ответил Сахаб, приложив руку к месту, куда вошла стрела, несмотря на то, что боли уже не было, тело прекрасно запомнило, где была рана, — но это сделали не вы… А мои подчиненные!..
Один из твоих солдат метил в меня, но из-за того, что меня защищает магия, стрела отклонилась в сторону и ранила тебя. И мы пытались вернуть тебя твоим людям, но они утверждают, что их патир умер, в твое исцеление они не верят.
Зато верят в то, что я вдохнул в тебя какую-то нечисть, — добавил Данислав, — и ты теперь — не ты, осталось лишь твое тело. Даже и не знаю, что теперь делать, если отпустим тебя к своим, боюсь, они убьют тебя. И тебе вряд ли удастся убедить их в том, что в твоем теле по-прежнему твоя душа.
Мальчик понуро опустил голову, он знал, что от тяжелых болезней и после серьезных ранений люди не выживают, но если все-таки выживают, то к ним потом все относятся с подозрением: в Союзе принято считать, что в человека, долго не приходящего в сознание, может вселиться злой дух и в силу своей ослабленности человек не может противостоять ему — дух побеждает и забирает тело. Все так, ему не поверят, чтобы он ни говорил в свою защиту. Но не только это тревожило сейчас Сахаба.
Я не хотел, чтобы те дети умерли, — тихо произнес мальчик. — Дядя сказал мне, что их нужно забрать на перевоспитание, потому что они не такие, как мы.
И внезапно для Дана и Амалии мальчик разрыдался. Не говоря ни слова, Амалия подошла к нему и, сев рядом, обняла. Мальчик постепенно затих, и потом, все еще периодически всхлипывая, хриплым голосом произнес.
Вы, вы помогли мне, хотя должны были бросить за то, что я сделал, за все, что я наговорил вам. Простите меня, я не хотел!
