Разящий клинок - Кэмерон Майлз (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Из передней повозки донесся женский голос:
— Иисус и святые угодники, Харальд, открой уже ворота!
Топот конских копыт наполнил ночную тишину.
— Анна! — воскликнул вконец расстроенный Деркенсан.
Послышался глухой удар, и нордиканец приземлился на ноги рядом с Мортирмиром.
— Я не могу открыть ворота, — заявил он, — но умру здесь, рядом с вами.
Главная площадь Ливиаполиса по размеру превосходила многие альбанские городки и располагалась между древней ареной, где до сих пор проводились гонки на колесницах, и дворцом. Со всех сторон ее окружали высаженные в ряд дубы, а сама она была вымощена мраморными плитами с искусно вырезанными глубокими канавками для отвода дождевой воды. Если смотреть сверху, то эти самые канавки сливались в целые главы из Евангелия. В центре главной площади возвышались статуи, большей частью очень древние — великая императрица Ливия, отлитая из яркой позолоченной бронзы, направляющая боевую колесницу на западных ирков; святой Аэтий, стоящий, подобно юному Давиду, с мечом у бедра и, видимо, созерцающий завоеванные им земли; император Юстиниан с супругой Феодорой и множество еще более древних мужчин и женщин. Мортирмир знал их всех, поскольку это входило в обязательную программу вступительных экзаменов.
Всадники выехали на темную площадь с юго-востока. Их было не меньше трехсот. Страдиоты, как подобает истинным храбрецам, приготовились к бою. Деркенсан поцеловал Анну.
Она легонько шлепнула его.
— Ты мог бы просто открыть ворота. Ну и олух же ты! Я ведь приехала ради тебя.
Нордиканец ухмыльнулся. И эту ухмылку увидели все, поскольку Мортирмир только что успешно сотворил еще одно заклинание — первое, которому учат любого студента. Он зажег огонек и поместил его на купол позаимствованного им шлема, таким образом, стоявшие рядом с ним люди оказались освещены отблесками красноватого пламени.
Морган довольно улыбался.
— Может, не стоило делать нас такими заметными? — проворчал Деркенсан, и казалось, остальные бывалые вояки были полностью с ним согласны.
Послышался удаляющийся цокот копыт и звяканье брони — доморощенные караульные скакали прочь, и один из гильдейских арбалетчиков послал проклятья им в спины.
Всадники приближались. Огонек Мортирмира выхватил из темноты лошадей, броню, украшенную золотом или медью, и ярко-красные туники.
— Вардариоты! — воскликнул Деркенсан.
Быстрой рысью они скакали не в боевом построении, пересекая площадь колонной по четыре человека. Впереди колыхался небольшой шелковый вымпел с подвязанным к нему конским хвостом. Предводитель держал булаву, похоже, из чистого золота и отсалютовал ею дворцовым воротам. Подразделение состояло исключительно из варваров-истриканцев обоих полов с черными волосами и раскосыми глазами. Либо лица мужчин были гладко выбриты, либо всклокоченные бороды торчали во все стороны. У каждого воина имелся тяжелый составной лук с роговыми насадками в прикрепленном к поясу налучнике и длинный кривой меч.
Они выехали на главную дорогу, ведущую к воротам Ареса. Длинная колонна постепенно исчезала из виду, словно в раскрытой пасти дракона, проходя под сводчатой аркой главной площади. Через двести ударов сердца от них не осталось и следа, лишь топот копыт эхом разносился через всю площадь и плыл в ночном воздухе, но уже с противоположной стороны.
Когда вардариоты ускакали, голос за стеной приказал открыть ворота переднего двора, и повозки въехали внутрь. Мортирмир, слишком уставший, чтобы бояться, увидел облегчение на лицах спутников.
Пожилая женщина в придворном одеянии вышла из дворца во двор, освещаемый светильниками и факелами, и тихо окликнула Черноволосого. Нордиканец передал повозки дворцовым слугам, но сначала тщательно их обыскал. Тогда Мортирмир оказался около дамы.
— Миледи, — поклонившись, поздоровался он.
Она кивнула, затем спросила:
— Кто это был?
Ее голос ничего не выражал.
— Вардариоты, миледи. Они скакали к воротам Ареса. — Он сплюнул. — Изменники.
— Не судите раньше времени, — сказала леди Мария.
— Милорд, — выдохнула леди Кларисса де Сартрес, чуть наклонившись вперед и прижав к груди лютню.
Король встал со стула и опустил руку ей на плечо. Затем нагнулся и прикоснулся губами к ее оголенной шее. Сначала Кларисса застыла, затем попыталась выбраться из его объятий, а ее рука потянулась к амулету, который дал ей дядюшка Абблемон. Большой палец прикоснулся к пластине у основания распятия.
Несмотря на тщедушное телосложение, король был сильным и очень проворным: он умудрился перехватить обе ее руки и, прижав девушку к столику для закусок из фруктового дерева, стащил с ее головы вуаль и крепко поцеловал. Де Сартрес споткнулась и использовала это, чтобы незаметно ударить его ногой по колену, и тогда монарх грубо швырнул ее на пол.
Кларисса закричала.
Спустя несколько ударов ее перепуганного сердечка в личные покои короля неспешно вошел Абблемон. Правитель придавил девушку своим телом к полу и уже успел задрать юбки выше колен, а она безутешно рыдала. Сенешаль оставил двери открытыми.
— Сюда идут, ваше величество, — объявил Жеребец. — Пожалуйста, позвольте Клариссе встать.
У девушки хватило духа влепить королю пощечину, едва тот отпустил ее руки, а он в свою очередь ударил ее тыльной стороной ладони по подбородку.
Абблемон без труда оттащил правителя от племянницы. Он был на голову выше, намного тяжелее и постоянно тренировался. Подняв монарха в воздух, сенешаль усадил его на стул, не причинив никакого вреда.
— Поднимайся и уходи, пока не зашла королева, — приказал он через плечо Клариссе.
Король судорожно втянул носом воздух, будто только что очнулся ото сна.
— Она сама виновата! — заявил он.
Абблемон повернулся к племяннице:
— Говорил я тебе, никогда не оставайся с ним наедине.
Всхлипывая, девушка прижала к груди разорванное платье и потянулась за своим инструментом. Но когда попыталась поднять его, обнаружила, что в пылу борьбы они разбили его вдребезги. От вида торчащих в разные стороны струн де Сартрес затихла и выбежала из покоев.
— Она соблазнила меня, — заявил монарх, не сводя глаз с Абблемона. — Эта потаскуха.
Сенешаль всерьез задумался, не убить ли ему короля, но решил подождать и успокоиться.
— Ваше величество, вам письмо от капталя, а еще сюда направляется королева. Вы готовы ее принять? Она поймет, что здесь была Кларисса, — четко и осмотрительно доложил он.
Абблемон был привязан к племяннице, но мир и процветание Галле значили для него намного больше.
Король выпрямился.
Будто по зову, в покои вошла королева.
— Ах, — только и проронила она.
Королева была на десять лет старше своего супруга. Дочь человека, считавшегося самым богатым во всем христианском мире, она носила наряды и драгоценности исключительной красоты, а ее грацию и манеры восхваляли поэты трех разных стран. В пятнадцать лет, будучи королевой цветов, как ее тогда называли, она пела и танцевала перед открытием великого турнира на глазах у огромной толпы, состоявшей из друзей отца, тысячи рыцарей и их дам. Слава о ее невиданном мастерстве не утихла и по сей день.
Выражения, с которым она произнесла свое «ах», оказалось достаточно, чтобы разгневать монарха.
— У тебя нет права здесь находиться, ведьма! — по-мальчишески заорал он.
Королева Галле пересекла покои и остановилась около супруга. На фоне ее роскошного платья из золота и воротника, украшенного изумрудами, король и вправду выглядел сорванцом.
— Абблемон. — Королева слегка наклонила голову.
Сенешаль тут же опустился на одно колено, потупив взор.
— Я полагала, ты будешь лучше присматривать за своей племянницей.
Жеребец не поднимал глаз.
— Она накинулась на меня, словно течная сука! — вскричал король.
— Ну конечно, — тихо промолвила королева, умудрившись вложить в эти два слова как недоверие, так и полное безразличие. — Абблемон, проследи, чтобы я больше никогда не слышала ее имени.
