Падение Диссы (СИ) - Ткач Олег (книги хорошего качества .txt) 📗
— Безумец обречет вас завтра на смерть? — прошептал Оквус и снова улыбнулся. Только в этот раз улыбка вышла откровенно зловещей. — Скажет вам — идите, Долимар Трэйдорг, и умрите, потому что я так захотел.
— Я приносил клятву не только безумцу, но и идее, как и вы, господин канцлер! — голос курсоруса становился жёстче с каждым словом. — Я понимаю, что вы хотели бы нарушения моей клятвы в угоду общего блага и собственной жизни, но я этого не сделаю.
— Всеединый, господин курсорус! Вы же не хуже меня понимаете, что его политика и решения загнали нас в пропасть! — голос канцлера стал подобен голосу курсоруса, вмиг сделав его тем, кем он и был — человеком, наделенным огромной властью. — И вы уже не можете повлиять на него! Поправить там, где это необходимо. Советом или тайным указом. Но наш лидер допустил и продолжает допускать слишком много ошибок! Теша свое самолюбие, он отказывается идти на компромиссы! Тысячи людей погибнут лишь из-за одной неуступчивости!
Лорд медленно встал, подошел к столу Долимара и навис над ним. На его лице проявился румянец, а в глазах появился блеск. Это говорило о том, что канцлер пребывал в большом волнении. Курсорус не сменил позы, несмотря на такую близость с Оквусом.
— Почему Виамар не хочет перемирия с Кразором? Почему ты этого не хочешь? Всеединый, вы же оба отлично все видите и понимаете, что мир вокруг изменился. Но вы продолжаете топтаться на месте, восхваляя свою честь и принципы, до которых никому нет дела. Вы оба знаете, что Церковники пройдут по нам кровавым плугом, превратив Давор во второй Вамут. И избежать этого можно, объединившись с сильным соседом, выискивая способы заключения союза, а не воевать с ним!
— Довольно! — Долимар со всей силы ударил ладонью по столу и резко встал напротив лорда, который был выше него больше, чем на голову. — Довольно! Давор никогда не вступит в союз с палачами и убийцами, покуда у Короны Виамар, а я за его спиной!
В кабинете повисла зловещая тишина.
— Я слишком эмоционален, когда речь заходит о судьбе нашей страны, — канцлер виновато развел руками и вернулся на место, мгновенно придав своему лицу спокойное выражение. От вспышки эмоций не осталось и следа. — Ничего не могу с собой поделать.
«Что же ты задумал? — размышлял Долимар. Курсорус терялся в догадках, не понимая, зачем Оквус пошел на откровения. — Пришел ко мне и признался в измене. Ты знал, что за этим последует. Так зачем? Уже вечером ты бы стал полноправным преемником Короны. Зачем ты пришел и отдал себя в мои руки? Не может быть, чтобы ты заговорил со мной об этом просто так!»
Курсорус ловко скрывал эмоции на своем лице, ничем не выдавая свое волнение. Он был сама непоколебимость.
— Господин курсорус, я знаю, что вас не прельщает власть в чистом виде. Она инструмент в ваших руках, не более. Поэтому я не буду предлагать вам занять место Виамара. Подождите! — Оквус жестом руки остановил курсоруса, уже открывшего рот для ругательств и проклятий. — Дайте мне договорить мое предложение. Предложение, которое поддержали все мои сторонники. Присоединитесь к нам, или уйдите с дороги. Вам уже ничего не исправить, даже убив меня прямо сейчас, в глубине души вы это прекрасно понимаете! Подумайте о стране, которую мы оба любим и которой преданы. Давору не нужна эта война. Заключим мир с Кразором и поддержим их в походе на Шеридан. Развернем их армию в другую, от наших границ, сторону! Если вы не можете пожертвовать сводным братом ради спасения Короны и ее подданных, то отступите. Уезжайте в южные земли. Вы не будете стеснены в средствах.
— Это все? — сухо спросил Долимар, чувствуя поднимающуюся жаркую волну в груди.
— В писании Старого Креста говорится: «Если пастух ведет стадо к пропасти, то стадо вправе не идти за ним».
— И это все, что вы можете сказать и предложить мне? — с нескрываемым презрением усмехнулся курсорус. — Признаюсь, я ожидал большей интриги от своего наставника.
— Мои сторонники просто желали вашей смерти, а не союза, — канцлер еще раз виновато развел руками. — Извините, что не допустил этого. Пока.
— Вздор! — отмахнулся Долимар. — Вы знаете об инструкциях курсоров! Знаете, что будет, если убить короля, канцлера или курсоруса — вы же сами помогали мне составлять их. И вы знаете, что в таком случае половина людей, даже подозреваемых в этом косвенно, будет убита в первые же дни. А вторая половина будет жить в бегах и в вечном страхе всю оставшуюся жизнь в ожидании арбалетного болта между глаз или острого кинжала под лопатку, где бы они ни спрятались.
Лорд хранил молчание, но Долимар понял, что попал в точку.
— И что вы мне предложили? Предать брата, пусть и сводного, но брата, кроме которого у меня нет родных, не считая вас, конечно. Отдать судьбу страны в руки церковников. О, я уверен, у вас превосходные договоренности с епископом Кламионом касательно наших земель, которые превратятся в продовольственный обоз для кразорской армии. И это в лучшем случае! В худшем — вас обманут, и церковные паладины пройдутся косой по Давору, как это было с Вамутом, форсировав Криллу без сопротивления.
Канцлер молча наблюдал, как заводился его племянник. Кровь прилилась к его щекам, ноздри затрепетали, в зрачках появился лихорадочный блеск. Он знал от своих людей, что пережил Долимар, когда оказался в Вамуте во второй раз, но все равно считал себя правым. Кразорцы — бесчеловечные убийцы и палачи? Да. И это глупо отрицать. Но Давор был гораздо слабее. Им нужен этот союз, о котором оба его племянника не хотели и слушать.
— Ты был там, дядюшка? — голос Долимара упал до зловещего шепота. Он неосознанно перешел на «ты». — В Вамуте? Нет? А я был! Был с отрядом разведки, вытаскивающей из убежища в горах остатки царской семьи. Их придворный маг, один из сильнейших в своем деле, сумел связаться со мной и умолял о спасении. Мы пришли так быстро, как только смогли. Шли по пепелищу и растерзанным трупам. О, я на всю жизнь запомню эти видения и этот запах! Все, что осталось после того, как прошли дархумовы паладины! Мы опоздали, неприступный замок в горах был сровнен с землей, а его обитатели и защитники были распяты и убиты. Все — от мала до велика, — не пощадили никого, даже младенцев! Столбы под распятия стояли вокруг дымящихся развалин замка сплошным частоколом, просто упираясь друг в друга на всем свободном пространстве от стен до гор, потому что их нельзя было вбить в камень. Знаешь, сколько их там было? А хочешь, я расскажу тебе, как мы налетели по пути назад на отряд кразорской разведки? Знаешь, чем занимались эти твари, которых я и людьми назвать не могу, на привале? Один громко молился, а потом со всей силы подбрасывал в воздух младенца. Второй пытался попасть по орущему ребенку из арбалета. Третий и четвертый хладнокровно перерезали глотки связанным вамутцам. Отец и сын, которым не повезло попасться им на пути. А вот еще трое поочередно насиловали двух женщин, мать и дочь. Славься, ублюдочный Лорх, Сивонна Бачча!
Оквус сидел молча, снова положа ногу на ногу, и, казалось, не слушал Долимара, у которого вновь вставали жуткие картины перед глазами. Кровавые образы, что он тогда увидел и так и не смог забыть. Один страшнее другого. Из Вамута Долимар вернулся другим человеком.
— А что вы предлагаете мне в награду за такое предательство? — скорбь в голосе курсоруса уступила место сарказму. — Служить предателям или бежать трусом? Какой же ответ вы от меня ждете, господин канцлер?
— Я знал, что вы так ответите, курсорус. Не сомневался ни мгновения, но должен был попытаться донести до вас свои мотивы. Я не хочу, чтобы то, что случилось в Вамуте, было в Даворе. Не хочу обрекать на страшную смерть своих людей.
— Для этого есть армия, охраняющая наши границы!
— Вы знаете не хуже меня, господин курсорус, что наша армия не устоит против кразорцев. Все наше преимущество — это позиция, которое нивелируется, как только Крилла покроется льдом. Как знать, может, это случится через три недели, а может, через четыре. Но это все равно произойдет. И что тогда?
