Купид: Бесконечная ночь (ЛП) - Дарахарт Надин (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗

Созданная рабочая сила должна была стать сильной и быстрой, но покорной, непритязательной, без собственных мыслей и воли. Но люди из Элизабет были больны. Многолетняя работа на химической фабрике изменили их тела. Эти изменения были заметны уже давно. Многие из них страдали от мигрени, прежде всего в солнечные дни, многих поразила сыпь, но и болезнь лёгких и сердца тоже была не редкой. Тайлер Слэйд видел, как вокруг него многие люди умерли, и случалась так, что он сам тащился на работу только ради Чарли.

Вещества, введённые им инъекциями, среагировали со многими химическими частицами, молекулами, остатками, отложившимися в телах. Поэтому большинство из них не стали безвольными, вместо этого они стали купидами. Существами, которые знали, как за себя постоять. Позже была ещё одна попытка промышленников окончательно подчинить себе рабочих, на этот раз удачная. После больших восстаний в семидесятых годах им всем поставили чипы, которые делали их равнодушными и слабыми и сводили к минимуму их свободное мышление и волю к борьбе. Но в то время купиды уже давно родились.

***

После того, как все из дома 24 объединились, Слэйд и его люди вышли и собрали выживших из других жилых домов: дезориентированных и тех, кто уже образовал небольшие группы. А тех, кто хотел умереть, кто не знал, чего хочет, возможно, был слишком растерян, слишком сильно ранен или просто слишком напуган, они оставили.

Но прежде всего сошедших с ума. Потому что если рассудок потерян, он больше никогда не возвращается назад. Это был один из первых жизненных опытов, который получили новорождённые купиды.

Глава 50

Если рассудок потерян, он больше никогда не возвращается назад. Именно эти слова снова и снова раздаются в моей голове.

Следующие несколько часов я провожу в темноте в нервном ожидании. Я знаю, что у них заканчивается время. Без сомнения, в поисках Пейшенс они уже обыскали каждый угол школы созерцателей, центра модификаций и подземелья. Но она явно умнее их. Я так ей горжусь, хотя, вероятно, никогда больше не смогу сказать ей об этом. Я приняла решение: хотя у меня, как и у них, заканчивалось время, я не в коем случае не буду им помогать её искать. Я помню разговор, который состоялся у нас на Ланди вскоре после нашего приезда. Было ещё лето, тёплый вечер, и спокойная зеркальная поверхность океана отражала свет звёзд.

Пейшенс глядела на воду, заплетая волосы в косу, которую тут же снова распускала только затем, чтобы заплести заново.

— Скольких ты уже убила, Джо?

Я удивлённо посмотрела на неё.

— Сколько их было? 20? 30?

Я была ошарашена.

— Я не считаю их, Пейшенс.

Когда целительница ответила, её голос наполнился меланхолической тяжестью, которая так не соответствовала её юному возрасту, а ещё, её привилегированному положению.

— Разве это не грустно? Что они заставляют тебя убивать? Только ради меня?

— Это не так плохо, как ты считаешь.

Теперь я тоже смотрела на море.

— Убить кого-то, быть виновной в смерти живого существа, — ответила она, — это самое ужасное, что я могу себе представить.

Я часто вспоминаю этот разговор, каждый раз, когда мне все-таки хочется начать сотрудничать с людьми Ли и отправиться на её поиски. Однако если я найду её, они не позволят мне освободить Пейшенс. То, что уже даже для допросов они посылают пять человек, подтверждает, что они не хотят рисковать. Пейшенс попадёт в руки своего отца и станет причиной смерти многих, многих людей. После того, как он с ней закончит, она умрёт, чувствуя несчастье и раздор в своём сердце.

Поэтому я должна нарушить самую главную из моих заповедей, нет, забыть о ней. Я должна поставить душевное спокойствие Пейшенс выше спасения её жизни, и я знаю, что она бы этого хотела. Неважно, что они со мной сделают, неважно, как часто будут показывать её окровавленное тело и труп Сая и даже если преподнесут мне избитые останки Мали, я не сделаю того, чего они от меня требуют. Я не буду пытаться найти для них мою подопечную.

Шаги приближаются, и я поднимаю взгляд. Они снова вытаскивают меня из камеры. Однако на этот раз ведут не вниз, не в стеклянный ад, а в большую комнату с тусклым освещением. Два металлических стула стоят на расстояние трёх метров друг напротив друга. К тому же с одной стороны расположена стеклянная кабина, в которой находятся всякие переключающие механизмы. Больше в комнате ничего нет.

— Почему тут два стула? — быстро спрашиваю я.

— Заткнись и сядь, — дружинники толкают меня на один из них.

Оковы смыкаются вокруг меня. Между тем уже знакомое мне чувство. Я осматриваюсь и замечаю движение в стеклянной кабине. Два, может, три человека. Кажется, одна из них женщина, двое других мужчины. Я перевожу взгляд дальше. Моё плохое предчувствие теперь настолько сильное, что оно изнутри давит на мою грудь, делая оковы слишком тесными.

Дверь открывается, и я узнаю его по походке. Я закрываю глаза, не хочу его видеть, не хочу верить в то, что они настолько бессовестные. Слышу, как фиксируются оковы, потом всё же открываю глаза. Напротив меня сидит Скиннер, всего в нескольких метрах, но в то же время вне досягаемости. Его левый глаз красный и мутный, правый смотрит на меня, губы бледные, а глаза окружены тёмными кругами. Но кое-что резко контрастирует с его жалкой внешностью: его решительный взгляд.

— Скиннер, — шепчу я. — Мне…

— Значит так, если ты в этот момент слушаешь, отец, то у меня есть для тебя несколько жалоб, — Скиннер без усилий заглушает мой голос, говоря твёрдо и громко. — Комфорт оставляет желать лучшего, как и обслуживание. А еда просто дерьмовая!

Я так поражена, что на одно мгновение у меня отвисает челюсть. Но потом я понимаю: Скиннер не хочет, чтобы я извинялась перед ним за что-либо, потому что это показало бы нашим врагам, насколько он для меня важен. Насколько мы важны друг для друга. А это только подтолкнёт их к новым злодеяниям.

Внезапно раздаётся смех, похоже, он исходит с потолка над нашими головами.

— Отрадно слышать, парень, но твоего отца здесь нет.

Я узнаю голос учёного, этот тот же самый человек, который пытался выудить из меня информацию во время моего первого допроса. Теперь он, видимо, придумал новый, более многообещающий метод.

— Я с удовольствием передам ему твою жалобу, но сомневаюсь, что тебе будет от этого какая-то польза.

— Как жаль, — бормочет Скиннер. Он всё это время не отрывает от меня глаз.

Я тоже заставляю себя смотреть на него. Черпаю силы из стойкости, которая, похоже, всё ещё наполняет его после всего этого времени, проведённого здесь внизу.

— Разве не хотите узнать, почему вы здесь? — продолжает учёный. Его голос звучит почти радостно.

Я полна решимости не задавать никаких вопросов, чтобы не делать ему одолжение. Мы со Скиннером молчим.

— Хорошо, как хотите. Но я всё равно объясню вам. Поскольку мы устали от вечных разговоров с вами и вашего неразумного отказа сотрудничать, теперь мы хотим дать вам последний шанс, чтобы облегчить совесть и заработать свободу. Метод очень прост: сейчас мы будем задавать вам вопросы, как уже делали всё это изнурительно долгое время. Если вы откажитесь отвечать, как уже отказывались всё время, случится вот это, — внезапно через моё тело проходит быстрый и сильный электрический разряд. Я удивлённо распахиваю глаза и вижу, что со Скиннером происходит тоже самое.

— Однако, — весело продолжает учёный, — это будет происходить только с вашим товарищем, и каждый удар будет немного сильнее, чем предыдущий. Так что правила игры просты: если хотите спасти близкого вам человека от боли, просто ответе на наши вопросы.

Скиннер всё ещё смотрит на меня, а я смотрю на него. Он не проявляет никаких эмоций, точно так же, как и я. И пока мы так сидим и ждём первого вопроса, шок внутри меня внезапно сменяется боевых духом. Убеждением, что мы не позволим им победить.