Колыбель для мага - Шерстякова Ирина Петровна (книги полностью .txt) 📗
Но трое мальчиков родились у них мертвыми, и все заговорили, что боги не одобрили этот союз. И когда родилась живая здоровая девочка, родители души в ней не чаяли, тряслись над ней, как над сокровищем. Имя девочки означает "Цвет дерева в бурю", красиво, правда?
Мать Нагути-ко после родов так окончательно не оправилась, все хворала, муж ничем помочь ей не смог, а может, без его лечения она еще меньше бы прожила, кто знает? Паунседету взяли к малышке кормилицей, потом она осталась няней. А когда через три года прекрасная иноземка умерла, а Тариэрс впал с ее смертью в черную тоску и стал равнодушен ко всему, кроме малютки-дочери, Паунседета полностью взяла хозяйство в свои руки и не дала-таки семейству окончательно обнищать.
Она искала и приводила больных, буквально заставляя Тариэрса их лечить, торговалась на рынке за каждый медяк, убирала в доме, готовила, шила, ухаживала за малышкой и лекарем. Именно она заметила в девочке магический дар и настояла, чтобы Тариэрс отдал ее в обучение старой Насимэ, самой сильной колдунье Ахта.
Тариэрс сопротивлялся, сколько мог, считая, что дочь, обучаясь у него самого, станет хорошей лекаркой, и ей на жизнь хватит, а магией заниматься ни к чему, магия, как он слышал, опасна и часто приводит к злой судьбе. А в конце концов он еще не стар, может расширить практику и накопить дочери приданое. Она хороша собой, и он найдет ей солидного, любящего и обеспеченного мужа. Заниматься хозяйством и растить детей - прекрасный, завидный удел...
Но Паунседета упрямо стояла на своем, упирая на то, что любой талант - дар богов, а дарами богов не стоит пренебрегать, не навлечь бы беды, и маленькая Нагути-ко ее усиленно поддерживала. Конечно, малышка мало что понимала, ее прельстили бархатная темно-красная мантия с золотом, красивые амулеты с таинственными надписями и звучные заклинания старой Насимэ, а особенно чучело редкой птицы тьюр с серо-розовыми перьями и аметистовыми глазами, и пушистая ласковая черная кошка, которая так смешно мурлыкала на руках и щекотала нос девочки своими длинными пышными усами. Еще бы бедной киске не быть ласковой: суровая Насимэ ее не баловала. Колдунья не нуждалась в чьем-либо обществе и любви, черная кошка лишь помогала ей общаться с духами.
Тариэрс не отказывал ненаглядной доченьке ни в чем, Насимэ углядела в ребенке дар и как раз задумывалась о преемнице, Паунседета упорствовала и бойко вела переговоры с обеими сторонами, и Нагути-ко в пять лет стала ученицей старой колдуньи. Училась она легко и охотно, быстро сделала большие успехи и стала широко признаваемой ведуньей.
Когда ушла одряхлевшая Насимэ, передав ученице свою силу и имущество, а Таиэрс сломал шею, свалившись со сгнившей лестницы, которую давно собирался починить, на каменный пол погреба, Нагути-ко, поплакав и совершив погребальные обряды, заменила жителям Ахта и старую колдунью, и лекаря-отца. Ее любили за красоту и добрый нрав, а также за то, что она частенько помогала неимущим бесплатно или за символическую цену.
Паунседета прекрасно знала город и его обитателей и вела Аннеке всякими дворами и закоулками, срезая и укорачивая путь; несколько раз жутковатого вида типы выныривали из темноты перед двумя женщинами, но, рассмотрев их поближе, низко кланялись и вновь тонули во тьме.
Слушая разговоры провожатой, Аннеке не заметила, как они дошли до " Петуха и Кастрюли ", где на крыльце ее встретили встревоженный Бауглок с конюхом, вооруженные дубинками и обрывками цепей. Они как раз собирались отправиться на поиски.
Поблагодарив Паунседету и уговорив трактирщика не сердиться, Аннеке поднялась к себе и улеглась. Голова кружилась, глаза слипались, тело, а особенно ноги, гудели от усталости, но девушку переполняло ощущение счастья. Сон пришел легко и быстро, а во сне к ней пришли Эше-аше и незнакомая красивая худая женщина с рыжеватыми волосами и добрым лицом, в белой мантии необычного фасона, с жезлом из незнакомого серебристого дерева, покрытым резными листьями, цветами и плодами.
Эшеаше в первый момент преградила незнакомке дорогу, но затем отступила. Женщина долго молча смотрела на Аннеке, потом улыбнулась, слегка коснулась ее головы жезлом и исчезла.
ГЛАВА 17
Аннеке с восторгом с головой окунулась в новую жизнь. Она даже меньше стала уделять внимание Искусству, проводя обязательные ритуалы без должной концентрации внимания и сильно сократив практику, занимаясь клиентами только чтобы сводить концы с концами. Большую же часть времени девушка проводила у новой подруги. Вдвоем они болтали, гуляли по городу и пригородным садам, заходили в разные лавки и приценивались к товарам, изготовляли амулеты, возились с черной пушистой кошкой, внучкой кошки, принадлежавшей старой колдунье Насимэ и так повлиявшей на судьбу Нагути-ко, и очаровательными, такими же черными, как мать, котятами, родившимися три недели назад и как раз начавшими вылезать из корзины и ходить на подгибающихся лапках.
За домом Нагути-ко разбила садик, где выращивала чем-либо понравившиеся ей нездешние растения. Оказывается, это было настолько модное увлечение, что на городском рынке образовался целый угол, где продавали зелень в горшках, и за немалые деньги. Там с утра толпились знатные и не очень знатные дамы и девицы, выбирая себе покупку пооригинальнее, чего не было бы у знакомых, и сами (сами!), пачкая выхоленные пальчики и дорогие платья в земле, тащили новые приобретения домой, ведь хрупкие нежные растения нельзя доверить бестолковым и нерадивым служанкам, посмеивающимся тайком над новой придурью хозяек. Нагути-ко и Аннеке начали частенько появляться в этих рядах и сделали несколько интересных покупок.
Шаловливая Нагути-ко не могла пропустить новую моду на растения. Волшебством и с помощью знания природы вообще подруги создали несколько зеленых уродцев и кустов, цветущих необычными цветами. Паунседета после долгих уговоров уселась на рынке с этими творениями, уверяя покупательниц, что продает удивительные цветы с таинственного исчезающего острова Суи в Южном океане, привезенные ее мужем-моряком. К немалому удивлению посвященных в эту шутку, затея даже принесла некоторый доход.
Во время этих развлекательных ботанических опытов в Аннеке началось прорастание знаний древней колдуньи Эшеаше. Всходы оказались жутковатыми. Они с Нагути-ко проводили опыт превращения старой сосны в модное карликовое деревце с искривленным стволом и склонеными вниз ветвями, ростом с локоть. Такие деревья выращивали в Иеное, на родине матери Нагути-ко, заставляя молодой побег дерева расти в тесном горшке на скудной почве и лишая воды. На создание такой диковины уходило много лет. Но, конечно же, молодые волшебницы не собира-лись ждать так долго.
Установив на алтарь у корней гигантского дерева все необходимое, Аннеке вдруг впала в странное состояние. У нее появилась вторая пара рук, только эти руки оказались полупрозрачными. Руки действовали сами по себе, оставляя разум Аннеке сторонним наблюдателем. Они выдернули из красноватого ствола что-то, отчаянно извивающееся и кричащее, похожее на женщину, но покрытую красной сосновой корой, и с шапкой хвои вместо волос. Новые призрачные руки Аннеке сами собой начали крутить и сжимать удивительное существо. Наверное, это был дух дерева. Знахарка подняла глаза и увидела рядом одобрительно кивающую Эшеаше.
Через минуту видение прекратилось. Исчезли лишние руки, исчезла, кивнув Аннеке на прощание, древняя колдунья, а в траве перед алтарем вместо огромного дерева оказалось изогнутое деревце ростом чуть больше локтя. Обрадованная Нагути-ко споро пересадила деревце в красивый горшок, а Аннеке поежилась. Ей стало не по себе. В ушах все звучал ужасный крик души дерева.
Конечно, это всего лишь сосна, и за свою не очень долгую жизнь знахарка сожгла в своей печке много таких сосен. Но Аннеке знала, что то же самое она может теперь сделать с почти что любым живым существом, исключая, разве что магов, и то лишь из-за отсутствия достаточной практики. К тому же знахарка подозревала, что темные знания Эшеаше изрядно подзабыты, и, наверное, только самые старые и могучие волшебники смогут что-то противопоставить ей, вздумай она начать войну. Ей подумалось, что не зря все так боялись Эшеаше, что не пожалели для нее целого стога ведьминых слезок. Древнее Искусство повернулось жутковатой стороной.
