Пенталогия «Хвак» - Санчес О. "О'Санчес" (читать книги регистрация TXT) 📗
— Гвоздик… Да-а, да, а ведь ты тоже Гвоздик, маленький, крохотный Гвоздик… Ой!
Гвоздик лежит на спине, подставив тугое пузо под почесывания, притворяется, что дремлет, а сам наблюдает вприщур за Лином. Вот Лин протягивает ладошку, чтобы погладить маленькую голову охи-охи, но та вдруг разевает крохотную черную пасть и вцепляется в указательный палец! Лин ойкает, но ему не больно, просто он вскрикивает от неожиданности, а маленькая голова вовремя понимает, что перед ним никакой не враг, но друг, даже больше чем друг… Маленькая голова не умеет облизывать, не умеет урчать со смыслом, она только чувствовать может и чувствует: кругом все свои, здесь тепло, сытно и безопасно. Зубки можно разжать и палец отпустить… Эх, хорошо на свете!
ГЛАВА 9
Вороную кобылу — это Мотона так предложила, и всем очень понравилось — нарекли нежным именем Черника, и она уже третий год живет в семье отшельника Снега… Хотя, какой из него теперь отшельник, если в доме его часто ночует Мотона, которая меньше, чем жена или наложница, но больше, чем простая служанка, если пять лет уже, шестой, живет в этом же доме-пещере его нечаянный воспитанник, мальчик по имени Лин, а при нем здоровенный, зубастый и свирепый охи-охи Гвоздик, и теперь вот стремительная и легкомысленная вороная лошадь… Черника, так же как и Гвоздик, состоит в свите юного Лина, это его лошадь, Снег ее только объезжал, к седлу и узде приучал.
Лин и Мотона — свободные люди, не рабы, но покидать Снега не собираются, впрочем, и Чернике с Гвоздиком не представить своего существования без мальчика Лина, вместе им сытно, дружно, весело и занимательно. Однако он уже не мальчик, а юноша, ему около шестнадцати лет, или весен, если считать годы по предпочтениям Снега, а согласно законам Империи, он взрослый и самостоятельный человек с пятнадцати лет. Молодую кобылу, почти жеребенка, привел Снег: он сам придирчиво и долго выбирал ее в конюшнях господина Олекина и заплатил немалую цену.
Зачем, если сам он убежденный пешеход? Так ведь о том и речь: не для себя брал, для воспитанника. Потому что современный молодой человек обязан уметь держаться в седле, и уметь хорошо, если только он не раздумал еще стать странником и воином… Конечно, Лин не раздумал! Как раз ныне он в походе: движется на север, к теплому морю, в первое свое самостоятельное путешествие!
Сроку на все приключение, с прямой и обратной дорогой, Снег определил ему в полный лунный месяц, он новолуния до новолуния, снабдил деньгами и полезными советами, дал два мощных оберега на кисти рук, и один надежный амулет в виде нашейной цепочки. Сам же Снег, если верить его словам, только рад спровадить прочь из пещеры всю эту шумную шалопайскую ораву, хотя бы на месяц, ибо он озарен вновь прихлынувшими замыслами для своего трактата, и ему потребна тишина, чтобы мысли свои без потерь перенести на пергамент. А трактат велик и тяжек от обилия глубоких и мудрых рассуждений, и называется он «Войны людские». Лин однажды днем, тайком, сподобился заглянуть в рукописи учителя — ничего удивительнее он не читал в своей жизни, хотя и не всегда просто понять сказанное. Только трактат вовсе не о битвах и сражениях, что человеки ведут против ближних и дальних своих с помощью оружия и магии, а совсем о других войнах, о тех, где человек противустоит самому себе, и страстям своим, и годам своим, и грехам своим, и порокам… Часть из премудростей, составляющих сей трактат, Лин слышал множество раз в устной форме, ибо наставник не раздваивается: не пытается научить тому, во что сам не верит и сам не исповедует.
Герба нет на одежде и упряжи, вот что плохо… Этак встречные и попутные подумают, что перед ними не рыцарь, не воин в черной рубашке, не паладин одной из богинь, а обыкновенный вооруженный простолюдин, верхами… Эх… и будут правы. Что ж, не герб человека красит, и не герб в бою оружие; Лин достоин уважения и готов любому дать это почувствовать. И все же дороги он выбрал окраинные, малолюдные, на таких не придется ни перед кем ломать свою гордость… А кроме того, Лин побаивается пока самостоятельно вести дела с посторонними, ведь всего опыта общения у него, считай, только Снег да Мотона. Честно сказать, путь по карте они вдвоем со Снегом прокладывали, у Снега имеются подробные карты этой местности и многих других. Откуда они, зачем ему?.. Путь получился кружной, неспешный…
Впереди, конечно же, Гвоздик, ему во всем приходится наглядно показывать Чернике, что именно он вожак и кормчий на этом пути, в то время как Лин… ну, что Лин… Лин просто хозяин и человеческий бог, он — над стаей, а в стае главный — Гвоздик! Были времена, когда большелапый и лопоухий щенок Гвоздик путался, пища, в ногах у могучего коня Сивки, а тот фыркал возмущенно, однако очень бережно переступал копытами, чтобы не задеть малыша… А теперь кобыла Черничка и думать не смеет — фыркнуть на Гвоздика!.. Нет, она конечно фыркает и не слушается его, но это только если хозяин рядом с нею, а вот когда они одни… и не играют… Впрочем, это бывает редко… Но зато когда доходит до нешуточного дела, вот тогда все становится на свои места… Позавчера на привале, прямо среди белого дня, набежали на их стоянку враги: банда из трех голоднющих церапторов. Пока Лин глаза продирал после обеденного сна, да пока Черника ржала и копытами по воздуху сучила, Гвоздик почти пополам порвал одного, задавил другого… Третий, правда, сбежать успел, церапторы очень прыткие бывают, когда от смерти спасаются… Гвоздик и его бы не упустил, да с теми двумя пришлось повозиться… И стоянку без присмотра не оставишь… Помни, Черника, знай — кто кого пасет и защищает.
Гвоздик бежит впереди, толстыми лапами пыль взбивает, росту в нем два локтя и два пальца в холке, или, как шутит Снег, три локтя без восемнадцати пальцев, а в длину он — хвоста не считая — четыре локтя с пальцем. В Лине же, как и в Снеге, четыре локтя без двух пальцев, поэтому, когда Гвоздик становится на задние лапы, а передние кладет им на плечи, он смотрит на них как бы сверху… И облизывать Лина так удобнее… Старшего вожака Снега, несмотря на удобство позиции, Гвоздик не облизывает, робеет… А Лина можно, Лин хоть и главный хозяин, зато — очень добрый! За эту доброту его даже маленькая голова любит и ни разу, ни единого разочка, не укусила, единственного из всех обитателей пещеры. Снега — и то однажды цапнула. Снег, подзуживаемый многажды пострадавшей Мотоной, не раз в сердцах обещал оторвать эту голову вместе с хвостом, да вот не отрывал пока еще… А Мотона отходчивая: сейчас кричит-кричит, а потом не выдержит умильных Гвоздиковых взоров и подсунет ему тайком ломтик или кусочек из будущего обеда… Если это заметит Лин — так сяк, терпимо, если же Снег — всем доверху достается, правому и виноватому: этой — за то, что потакает и балует, зверя портит, этому — за то, что бесстыже попрошайничает, а тому… — пусть поменьше витает в облаках, а построже воспитывает свое обнаглевшее стадо! Распустил, п-понимаешь…
— Чери… А, Чери? Я тебя стреножить не буду, но и ты не убегай далеко, понятно?
Чернике все хорошо понятно, да как тут не увлечься: листик за листиком, травинка за травинкой, стебелек за стебельком… И не заметишь, как…
— Э, нет. Ничего-то ты, голубушка, не хочешь понимать. Извини, но задние мы тебе подпутаем… Погоди, погоди… Чери, дай сюда ногу, дай… покажи копыто… Ну, во-от, отдохнули, называется…
Подкова на правом заднем копыте сидит неплотно, в любой миг может оторваться.
— Все проверил? Упряжь, лук, седло, подковы…
— Да, Снег, вроде бы все…
Вот оно, это «вроде бы»: один нетвердо вбитый гвоздь вылетел. Лин представил себе — случись такое при Снеге… и покраснел. Ну почему он такой безалаберный! Теперь самому подковывать. Ничего, огрех невелик, и перековать — на один гвоздь — Лин сумеет, даже в походе, благо есть нужное железо, а молоток воину заменит обушок секиры…
— Стой, Черника и терпи, р-раз… И еще!.. И все… И последний…
Пора двигаться дальше. Чем ближе к северу, к морю, тем сердцу беспокойнее. Ранняя южная весна за двенадцать дней пути превратилась в раннее северное лето, все еще свежее по ночам, но теплое круглый день, с утра и до вечера. Изменилась и природа. Опять папоротники вокруг и хвощи, то и дело глаза и нос обнаруживают следы пребывания травоядных ящеров, навоз от них иначе пахнет, нежели от «молочного» зверья… Лин с замиранием сердца думает иногда: что будет, если им попадутся собратья Гвоздика по крови, звери охи-охи? Признают ли за своего, или нападут? А если нападут — кто окажется сильнее? И если признают — не сманят ли за собою Гвоздика? Но тот не ведает опасений хозяина и друга. Гвоздик всегда бодр, весел, готов к еде и охоте. И к драке, если повезет. Весу в Гвоздике почти сорок весовых пядей, вдвое больше, чем Лин весит, поэтому удар-прыжок Гвоздика выдерживает не каждый лось, а уж когда клыки и когти в ход идут… Лесные медведи гораздо мельче горных, однако и луговой, и лесной медведь — грозный противник! Прошлой осенью, ровно полгода назад, у реки, Гвоздик схватился с разъяренным лесным, пока Снег с Лином не подоспели на помощь, и держался весьма достойно. Против вооруженных людей, когда их много, и сам тургун не устоит, но им втроем тоже тогда победа не сразу далась, а весу в том медведе оказалось более ста весовых пядей. Мясо медведей странноватое на вкус, его надо уметь вымачивать, но тому же Гвоздику про запас — вполне сгодится. А вот шкуру безнадежно попортили…
