Падшая звезда - Нейтак Анатолий Михайлович (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
То-то и оно…
За любые нарушения Кодекса Торговцев предусматривалось только одно наказание: эмбарго. Разнились лишь сроки: год-другой за мелкие шалости, десятилетия за крупные. Сто и более лет, грозящие необратимым коллапсом рынка — за "преступления первой категории" (та ветвь расы кетике, которая разорила сад в Чаше Рехнеалик, поплатилась прерыванием торговли на полтора века, после чего толпы разъярённых панцирных попросту взяли штурмом дома омолодившихся и раздавили их вместе с семьями и слугами… что, впрочем, не уменьшило сроков наказания).
Формы эмбарго также несколько различались. Пытающихся возить из мира в мир "синюю пыльцу", "сладостную жилку", "капли грёз" и тому подобные продукты работники Попутного патруля без затей закапывали вдоль дорог. Иногда — довольно часто — живьём. Случалось, что Попутный патруль просто снижал режим покровительства, переставая ловить разбойников на некоторых маршрутах. Зачастую при этом знакомым разбойникам вежливо сообщалось, где именно их промысел на время перестал противоречить закону.
Такая мера в итоге оказывалась наиболее эффективной. Нет, нанять охрану, способную остановить крупный отряд опытных рубак в сопровождении нескольких боевых магов, конечно, можно… вот только эта охрана потребует такой платы за услуги, что сотни процентов прибыли превратятся в десятки процентов убытка.
А подкупить патрульных, очень неплохо зарабатывающих и к тому же давших магическую клятву хранить верность Кодексу… ха! Легче базарному нищему обдурить опытного менталиста.
Это походило на ловкий фокус. Айселит уже не в первый раз видел его в исполнении Ниррит, но всякий раз его пробирало холодком восторженного ужаса.
Общая экспозиция такова: в запертой комнате, за крепкой дубовой дверью и небольшой баррикадой из предметов меблировки, сидят "враги" и "заложники". Точное количество "врагов", как водится, неизвестно (но не меньше четырёх). "Заложников" тоже неизвестно сколько, и взаимное расположение первых и вторых — загадка. "Врагам" дан приказ убить всех "заложников", как только в дверь кто-либо войдёт, как только начнут действовать парализующие чары, как только запахнет сонным газом… и вообще при малейшем подозрении.
Ловкий фокус в исполнении Ниррит выглядел не слишком зрелищно. Она останавливалась перед дверью, а потом как будто бы резко встряхивалась. Покинув перевязь, её метательные ножи с громким дробным треском прошивали полотно двери. Спустя полторы-две секунды она расслаблялась и объявляла: "Готово". В реальности к этому моменту враги начали бы остывать, а заложники, в зависимости от возраста, темперамента и воспитания, облегчённо вздыхать, визжать или грязно ругаться. Как правило, ущерб для "заложников", которых "освобождала" Ниррит, сводился к чисто моральному. Ведь далеко не всякий разумный способен без лишних эмоций сначала выдержать захват вооружёнными до зубов громилами, а потом обнаружить, что громила, который держал нож у твоего горла, лишился кисти с ножом… зато приобрёл сквозную дыру в черепе на месте левого глаза, из которой на тебя обильно льётся кровь.
Или дыру на месте правого глаза. Это уже мелкие технические детали.
К сожалению, на практике ловкий фокус с индивидуально управляемыми метательными ножами был не более чем фокусом. Если бы берущие заложников враги (настоящие, без кавычек) всегда полагались исключительно на силу, тогда другое дело. Но даже сравнительно простые магические меры предосторожности несоразмерно усложняли освобождение заложников. Например, пакеты со взрывчатыми смесями и хитрыми детонаторами, "усыпляемыми" только сигналами браслета на руке вражеского лидера — браслета, отслеживающего стук его сердца… или ещё более простая штука: укол, вводящий сразу пять-шесть болезнетворных штаммов. Хотите вылечить уколотого? Выполните наши требования, и смесь нужных сывороток будет вашей.
Лет триста тому назад размах игр с заложниками достиг максимума. Дошло до того, что брать заложников при угрозе поимки начали даже мелкие воришки, а суммы выплат, идущих на освобождение заложников, сравнялись с бюджетом всех тианских Старых семейств. Но тогдашний король Энгасти решил: хватит. И постановил, что выполнение любых требований мерзавцев, прикрывающихся живыми щитами, следует считать равносильным государственной измене. А организаторов и участников захватов приказал преследовать, не считаясь с расходами, даже за пределами миров текущего Лепестка. Пусть бегут хоть в Нижние Миры — не поможет.
Искать и уничтожать без жалости, не считаясь ни с чем! Абсолютно ни с чем, в том числе со здоровьем и жизнью заложников… в первую очередь — с жизнью заложников!
Когда некие ловкие мерзавцы похитили младшую принцессу и сообщили, что вернут её задаром, если король отменит "Постановление о взятии заложников", король буквально побелел, но "Постановление" не отменил. Когда через пятые руки ему начали присылать кусочки, отрезанные от младшей принцессы, — сначала волосы и ногти, потом пальцы — король надел траурные жёлтые одежды и приказал не просто найти мерзавцев, которые убили его дочь, а доставить их ему живьём. Глава тайной службы забормотал, что принцесса ещё не убита, что ещё, возможно, есть шанс…
— Хороший заложник — мёртвый заложник, — сказал король стеклянным голосом.
Похитителей дочери ему в итоге доставили. Живыми. Принцессу тоже доставили. Мёртвой и изуродованной до неузнаваемости.
С момента похищения прошло ровно одиннадцать дней. Похитители прожили существенно дольше… впрочем, радоваться этому факту им не пришлось. Когда сердце последнего из похитителей отказалось биться, король, сам себя превративший в палача, недрогнувшей рукой налил и выпил смертельную дозу сонного зелья.
"Постановление" не было отменено. Наследник короля, брат похищенной принцессы, принимая корону, первым же указом подтвердил ввод "Постановления" в Уложение о наказаниях.
Как результат, за какое-то десятилетие тактика взятия заложников на острове Энгасти вышла из моды. Вообще и навсегда. Сошла на нет вместе с теми, кто решался воспользоваться этой тактикой. Но многообразные варианты сценария "освобождение заложников" для тренировок действующих агентов в тайной службе продолжали использовать.
— Сколько ножей ты нынче бросаешь? — поинтересовался Айселит. — Пять?
— Нет. Теперь я работаю одновременно с шестью.
— Очередная ступенька мастерства? Поздравляю.
Ниррит пожала плечами. Впрочем, было видно, что похвала ей приятна. В конце концов, принц сам занимался метанием ножей, используя сходную технику, и знал, за что хвалит.
— У тебя на этот вечер какие планы? — спросил он.
— Разные. Но ничего такого, что нельзя отменить или перенести.
— Отлично. Раз так, не сходить ли нам на Листа с Паутинкой?
— На кого?
— Неужто не слышала? Ну… значит, услышишь.
Людей, тианцев и ваашцев в зале собралось под сотню. Вроде бы немного… вот только Ниррит уже знала, что ни одного случайного среди собравшихся нет. И дело было не только в высокой цене билета… да и вообще не в цене, пожалуй. Лист — худощавый, неопределённых лет мужчина, за обыденным обликом которого стояла, словно серая тень, некая странность — лично проверял входящих. На глазах у подходящих Ниррит и Айселита он объявил какому-то толстяку:
— Вам будет скучно, уважаемый. Позвольте вернуть вам деньги.
И толстяк, как ни странно, покорно отдал билет, принял стопку золотых, побрёл к выходу. Лист тут же подмигнул отирающейся неподалёку девчонке в потрёпанной одежде:
— Хочешь послушать не под дверью? Одно место освободилось.
— Но у меня нет денег…
— Зато у тебя есть настроение. Заходи!
При виде принца и его телохранительницы глаза Листа на мгновение расширились, а зрачки, наоборот, сузились в две щёлки.
— Надеюсь, — улыбнулся Айселит, — нас вы не завернёте, маэстро?
— Нет, — коротко ответил Лист. Сглотнул и повторил. — Нет! Проходите, прошу вас.
