Иерусалимский покер - Уитмор Эдвард (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
Палец в последний раз окунулся в чашку с нефтью, и эллипс замкнулся. Ровная линия возвратилась в Константинополь, бывшую столицу Османской империи.
София торжествующе подняла вуаль, и единственный раз мужчины в комнате смогли увидеть ее лицо. Она счастливо улыбалась и попыхивала сигарой, но всем присутствующим запомнилось мечтательное выражение ее глаз. Она казалась едва ли не вдвое моложе своих лет, и это само по себе было удивительно. Но по‑настоящему их поразил ее неожиданно мягкий взгляд, совершенно не вязавшийся с традиционным представлением о деловой женщине.
Казалось, она поставила этот замечательный спектакль с бесхитростной простотой ребенка.
Да, именно. Невинность.Вот что увидели присутствующие.
София застенчиво улыбнулась, и тут лицо ее посерьезнело. Еще один приказ на тоскском или гегском, и ковер‑самолет пролетел в центр комнаты. Она окунула свой крохотный правый кулачок в хрупкую фарфоровую чашку с нефтью, поболтала там и вытащила. С руки падали черные капли. Властным движением, всеми пятью пальцами она припечатала центр карты.
Черныйотпечаток в сердце Ближнего Востока. София выпустила колечко дыма. Мужчины на подушках замерли.
Теперь ковер‑самолет изящно поднялся в воздух, унося Софию прочь. Обведя взглядом мужчин в комнате, София опустила вуаль. Она властно взмахнула сигарой и тихо заговорила.
Да, джентльмены, теперь вы сами все видите. Это бывшая Османская империя, в том виде, в каком ее можно использовать для наших целей. Это область, на которую распространяются наши полномочия. У нас есть согласие ваших правительств, и теперь я торжественно объявляю, что наш синдикат приступает к работе. Возвращайтесь к себе на родину и отдавайте соответствующие распоряжения. Копать, качать и продавать начнем немедленно.
Это был самый блистательный момент ее карьеры. Изящно скользя на ковре‑самолете, крохотная София Молчунья в полной тишине быстро облетела комнату, навсегда превратив себя в Софию Черную Ручку.
В пышной восточной комнате на лимонной барже зародился гигантский международный картель. С тех самых пор немногие избранные в сумеречных коридорах высшей власти, знавшие, кто на самом деле эта крошечная армянка в черном, будут называть ее «мадам Семь‑процентов‑с‑богатейших‑нефтяных‑месторождений‑в‑мире».
Нефть и невероятное богатство.
И все же в душе этой крохотной женщины продолжала жить ошеломительная невинность, которую заметили все на лимонной барже, бесхитростность и простота восьмилетней крестьянской девочки, которая нашла у ворот полуразрушенного замка умирающего – вернувшегося домой из невероятных странствий в святой земле последнего из Скандербег‑Валленштейнов, и с невероятной для своих лет силой полюбила его навсегда.
Да, иногда София все еще просыпалась задолго до рассвета со странной мечтательной улыбкой на лице и молча спускалась по лестнице в маленькую заброшенную комнату в подвале, где она родилась и в бедности прожила первые годы жизни. В этой комнате она и ее мать заботливо ухаживали за лежащим на соломенном тюфяке последним Скандербегом, возвращая его к жизни, – а сами спали на голом каменном полу.
София сохранила комнату в первозданном виде голые стены и маленький очаг, горшки и соломенная постель, метла у стены.
Она брала метлу и гордо мела пол маленькой кухни. Она опускалась на колени в своем черном платье и черной шляпе и все скребла и скребла истертые камни. Она резала воображаемые овощи, разводила слабый огонек и ставила на огонь горшок, чтобы приготовить завтрак для хозяина разрушенного замка.
Потом она поднималась во двор и собирала там воображаемые дрова, шла в воображаемый огород, где росли воображаемые овощи, и снова опускалась на колени, стирая воображаемые тряпки и развешивая их просушиться, и напевала армянские песенки, выполняя ежедневные обязанности своего детства.
Опять на нее нашло,опасливо шептали слуги, выглядывая из окон.
София сломала бедро, кости срослись плохо, и поэтому она прихрамывала и ходила покачиваясь, балансируя, чтобы не упасть. В эти дни согбенная старая женщина бродила по внутреннему двору замка – такая крохотная и легкая, что казалось, будто в любую минуту пролетающий ветерок подхватит ее и унесет за стены, к лимонным рощам и солнечному свету ее воспоминаний.
Опять на нее нашло,опасливо шептали слуги, выглядывая из окон и проверяя, с ними ли их хозяйка или она уже летит, и странная нежная улыбка ее детской мечты наконец нашла путь на небеса.
Месса си‑минор Баха еще звучала в столовой, и соло сменилось хором. София положила себе две бараньи отбивные, но не прикасалась к вилке до тех пор, пока еду не подали на пустующее место в дальнем конце стола. Нубар уже жевал кусок хлеба из непросеянной муки и резал вареные овощи.
Съел бы ты хоть одну отбивную, мягко сказала она, но Нубар не внял. В день, когда ему исполнился двадцать один год, он принял несколько важных решений, и одним из них был полный отказ от мяса.
Я наткнулся на замечательное историческое исследование, сказал он, чтобы переменить тему.
София вздохнула.
Что на этот раз?
Его написал шотландец. Оно называется «Доказательства козней против всех религий и правительств в Европе, строившихся на тайных собраниях вольных каменщиков, иллюминатов и обществ любителей чтения, полученные из надежных источников».[50]
София покачала головой.
Ох, Нубар, пожалей меня. И что сие должно означать?
То, что оно означает. Знаешь, выясняется, что рыцарей‑храмовников не уничтожили в тысяча триста шестьдесят четвертом году, как всегда считалось.[51] Они выжили, создав тайное общество, цель которого заключалась в свержении всех возможных монархий и папства и создании мировой республики. С самого начала они отравляли королей и при том пользовались медленно действующими ядами, так что короли сходили с ума. Ведь многие короли были безумны. Потом, в восемнадцатом веке, они подчинили себе масонов. В тысяча семьсот шестьдесят третьем году они создали тайное литературное общество, которое якобы возглавляли Вольтер, Кондорсе[52] и Дидро. Но на самом деле всем заправляли храмовники. Онистояли за всем этим.
Козни? Опять козни и заговоры? Кто это они?
Евреи, разумеется.
Ох, Нубар, пожалей меня. Опять этот вздор.
Но это не чепуха, бабуля, это факт. И вся эта история началась задолго до храмовников. Я могу это доказать.
Теперь уже Софии захотелось сменить тему.
Что было в тех ящиках, которые рабочие носили в твою башню нынче утром?
Киноварь, бабуля.
Киноварь? Сновакиноварь? Мне казалось, тебе привозили достаточный запас на прошлой неделе.
Да, но для опытов нужно очень много ртути.
Расскажи об опытах. Это интересно?
Хорошо, но как‑нибудь в другой раз. Ты слышала когда‑нибудь о Мани или Горном старце? Или об Осман‑бее?
София смутилась.
Не уверена. Они местные?
Нет, что ты. Мани основал манихейство в Персии в третьем веке. Горный старец был полновластным правителем ассасинов,[53] мусульманской секты, ее тоже основали в Персии. Оба они были евреи. А Осман‑бей бесстрашно разоблачил еврейский заговор – евреи ведь пытались завладеть всем миром!
Ох, Нубар. Почему бы тебе лучше не почитать католикоса Нерсеса Четвертого?[54] Это такая нежная поэзия. Она успокоит твои нервы.
И основатель масонства, возбужденно продолжал Нубар, тоже был евреем, и многие итальянские кардиналы тоже. Ты знала, что Французская революция на самом деле была жидомасонским заговором?
Это смешно и глупо. Ты же только что сказал, что евреи подчинили себе масонов в восемнадцатом веке.
Это одно и то же. Они заключили секретный пакт с храмовниками, а потом одолели их и проделали то же с масонами. Великий магистр масонов всегда был евреем, и каждый масон приносит клятву убивать того, на кого ему укажет великий магистр, даже если это будет член внутреннего совета. Нельзя стать масоном тридцать третьей ступени, если ты не еврей. В своих ложах они используют символы змеи и фаллоса.
