Ловцы душ (ЛП) - Пекара Яцек (читать бесплатно полные книги txt) 📗

Хейм был приграничным городом, расположенным в развилке реки. Его позаботились окружить стенами и защитить рвом в тех местах, где река не создавала естественной защиты. За подъёмным мостом наблюдала стража, впускающая только купцов с товарами или людей, имеющих пропуска, подорожные или рекомендательные письма. Нам, в принципе, вполне достаточно было епископских цветов, так как каждый солдат в окрестностях мог узнать бело-золотые мундиры и характерные стальные шлемы в форме шляпы с широкими полями. Спросите меня, любезные мои, от чего такой шлем должен был защитить? Не найду правильного ответа, поскольку уж точно не от удара дубинки, топора или меча. Мои пять головорезов... Ах, я уже говорил, что в начале их было шесть, не так ли? Но Болько Силезец имел несчастье не послушаться приказа и напился до потери сознания в первую же ночь. Сам, своими руками, как и обещал, ещё пьяного и что-то блеющего, я повесил его на пороге корчмы. Очень ловко повесил, любезные мои. Так, чтобы кончиками пальцев ног он мог слегка касаться земли. Он задыхался почти до самого утра, пока, наконец, я не вздёрнул его повыше и не позволил умереть. Вы знаете, что почти всё то время, когда он был подвешен, он плакал? Как видно, он был сентиментальной натурой... Но с тех пор остальные пятеро парней старательно следили за каждым моим жестом и наперегонки бросались, чтобы первыми исполнить мои приказы. Дисциплина является основой жизни. Без дисциплины мы лишь стадо животных, недостойных существования в этом не лучшем из миров.

Ну да ладно, вернёмся к епископской форме. Я не смог пересилить себя и надеть странные панталоны и канареечный кафтан. К счастью, я подобрал в оружейной хорошие кожаные сапоги, подбитые железом, стальные поножи, кольчужную рубашку и приличный шлем с широкой стрелкой и спадающей на плечи бармицей. Единственным, что доказывало, что я слуга епископа, был белый плащ с жёлтым сломанным крестом.

Я бы предпочёл, правда, мой собственный чёрный плащ с серебряным крестом, но что ж: так портной сшивает, как ему материи хватает.

– Ваше благородие? – Офицер охраны поклонился, увидя цвета епископа. – Его милость легат Верона приказал вас уведомить, что срочно ожидает вас в своей квартире.

– И где эта квартира?

– У рынка, господин капитан. Таверна «Под сломанным топором».

– Откуда такое название? – Удивился я.

Знаете ли вы, сколько человек может узнать о мире и истории, спрашивая о названиях постоялых дворов или таверн? О каждом из них местные жители знают какую-нибудь историю, и иногда эти истории весьма любопытны.

– Во время первой войны с Палатинатом местного кастеляна казнили во дворе этой таверны, ваше благородие. Но солдат, который рубил ему голову, так сильно ударил по колоде, что и голова слетела, и топор лопнул. Значит, рукоятка...

– А это красиво. – Я покачал головой и проехал через ворота.

Я был удивлён, что легат остановился в таверне. Я скорее ожидал бы, что он остановится в каком-нибудь приходе, в одном из хеймских монастырей или в усадьбе богатого купца. Особенно много хорошего я слышал о красивом и богатом монастыре иозефитов, но, видно, Верона предпочёл находиться в центре событий, а не в молитвенной тишине монастыря.

Город был переполнен и полон суеты. На улицах было полно дворян, императорских солдат и всего того сброда, который во все века сопровождает любую армию. Торговцы, нищие, продажные девки, циркачи – всё это кишело на улицах Хейма с одной целью – как можно быстрее и толще набить себе кошелёк благодаря войне. И я не думаю, чтобы шлюхи принимали императорские долговые листы. Насколько мне известно, эти дамы необычайно редко дарят свои ласки иначе, чем за наличные деньги. Конечно, для бедного Мордимера делались определённые исключения, но я подозреваю, что, среди прочего, по причине печальной превратности судьбы моей подруги Лонны, которая когда-то заведовала самым известным публичным домом в Хезе и которую в результате несчастного стечения обстоятельств сожгли на костре. Хезская молва утверждала, что произошло это по моей вине, а я, в смирении своём, не опровергал эти слухи.

Рынок, забитый до предела и наполненный галдящей толпой, мы нашли быстро, поскольку грязная дорога вела прямо к нему, как по линейке. А таверна «Под Сломанным Топором» оказалась крепким двухэтажным каменным зданием, к которому примыкали конюшни. На дворе и в самом деле стояла прогнившая колода, и я догадался, что это память о бесславной (а может, славной?) смерти кастеляна. Двор был полон людей. Кто-то выводил лошадей, кто-то тащил бочку со склада, возница с ожесточением хлестал коня, который не хотел тянуть заполненный до отказа воз, а кучка детей бросалась друг в друга комками, слепленными из грязи. Я поднял с земли камень в форме тарелочки и ловко бросил в кучера. Попал ему в затылок, и мужчина упал на колени. Он огляделся вокруг бессознательным взглядом, кнут выпал из его рук. Однажды, правда, я убил человека, который издевался над лошадью. Но теперь, во-первых, я был не так поспешен, как в юношеские годы, а во-вторых, не думал, что папскому легату понравилось бы, что капитан из Хеза начинает свою карьеру с убийства людей под окнами его квартиры.

Я схватил за шиворот пробегающего мимо конюха. Он попытался вырваться, но я держал крепко.

– Здесь ли его милость легат Верона?

– Здесь, господин, здесь! Весь трактир занял со своими людьми!

Я отпустил его и соскочил с седла.

– Ждите, – приказал я своим и направился в сторону входа.

У двери стоял с нахмуренной миной папский придворный и потягивал из большого глиняного кубка.

– Капитан из Хеза, – почти закричал он, когда меня увидел. – Идите, человече, отец Верона со вчерашнего дня вас ждёт!

Не понравилось мне это его «человече». Я подошёл, вынул кубок у него из рук и понюхал. Он глуповато уставился на меня. У него были маленькие мутные глазки, видно, он уже долго угощался напитком.

– На службе не пьют… человече. – Я вылил содержимое кубка на землю.

Потом я вложил пустой сосуд ему в руки и вошёл внутрь. Из-за спины до меня донеслось приглушённое проклятье, свидетельствующие о том, что дворянин был не лучшего мнения о моей матери. Я даже не обернулся, ибо и я не питал к своей родительнице особого уважения. Тем не менее, я надеялся, что мы ещё успеем когда-нибудь поговорить об отсутствии уважения с его стороны.

Легат Лодовико Верона оказался высоким худым человеком с птичьим лицом и острыми серыми глазами. Насколько я знал, он всегда одевался в чёрное, не иначе было и сейчас: он был одет в бархатную блузу с чёрным воротником вокруг шеи и широкими рукавами. Когда он двигал руками, казалось, что он хочет расправить крылья и взлететь. Все знали, что он никогда не носил сутану, хотя и был монахом. Вернее, все думали, что он был монахом, потому что многие называли его «отцом».

– Капитан Маддердин, – сказал он, растягивая слова. – Я ожидал вас раньше. Садитесь. – Он указал на стул. – И попрошу бумаги.

Я послушно достал опечатанные документы, полученные от епископа Хез-Хезрона.

– Как там Герсард? Подагра? Пьёт?

– Насколько я знаю, в последнее время Его Преосвященство находится в добром здравии, – ответил я дипломатично.

Легат сел напротив меня и сложил руки. У него были длинные пальцы с распухшими суставами и отполированными ногтями.

– У вас было шесть человек, Мордимер. Вы позволите, капитан, называть вас по имени, не так ли?

– Это большая честь, ваша милость.

Он недовольно посмотрел на меня.

– Не перебивай, когда я говорю, Маддердин! Я задал риторический вопрос и не собирался слушать твои нелепые ответы.

Я замолчал, и он улыбнулся одними губами. Губы у него были тонкие, бледные и потрескавшиеся, словно высохшие на солнце червяки.

– Хороший мальчик, – сказал он. – Быстро учится. Теперь скажи, куда делся шестой вояка?

– Я его повесил, ваша милость.

– Повесил... Ха! А за что, позволь осведомиться?

Он встал, прошёл за мою спину, и я услышал, как он наливает что-то себе в кубок.