Кофе и полынь (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна (читать книги без сокращений TXT, FB2) 📗
– Иногда карты врут. Иногда и сны ничего не значат.
– Бывает, и так, – растерянно кивнула Зельда. И уставилась на меня исподлобья, будто бы с надеждой: – Лайзо, когда ещё мальчонкой был, нагадал себе пышную свадьбу в королевском дворце. Ух и посмеялась я тогда над ним… А теперь сижу и думаю: а вдруг он верно увидел? Он же ведь сызмальства колдун.
– Колдун, каких поискать, – согласилась я. И почувствовала, что губы у меня дрожат. – Зельда, я… я его люблю. Я очень, очень его люблю, это правда, я…
– Ох ты ж бедная девочка…
Она обняла меня всё же, не смущаясь гостей в кофейне.
Впрочем, никто, кажется, и не смотрел.
Ночь была долгой, полной тягостных, но бессмысленных снов, а утро – тяжёлым. А потом поднялся ветер. Он разогнал остатки туч, высушил крыши, стряс пожелтевшие листья с веток.
С ветром пришёл и Эллис – переступил порог кофейни, как ни в чём не бывало, и широко улыбнулся:
– Виржиния! Я к вам с новостями. Думаю, что я нашёл убийцу и почти догадался, где документы. Осталась самая малость… Ну как, вы в деле? Присоединитесь к представлению?
Я оглядела зал, пока ещё пустой – слишком рано, до открытия добрый час…
«Если хочу побороться, то сидеть на месте нельзя».
И я ответила:
– Конечно, да! Но, может, сначала по чашке кофе?
Кофе я сварила сама, давая время Эллису и Мадлен поговорить наедине… и дать себе возможность на это не смотреть. На то, как они украдкой держались за руки; на нежные взгляды. Я была за них рада, от всего сердца, и искренне желала им счастья, но каждый раз внутри словно сжималось что-то.
Как напоминание о том, что счастье очень хрупко.
Кофе я сделала чёрным, без молока, зато с ароматным сухими «иголочками» розмарина, с бадьяном и цедрой лимона. Идеальное дополнение для медово-ореховых пирожных из слоёного теста, нарезанных маленькими квадратиками, как раз на один укус – Рене Мирей, едва оправившись от болезни, с энтузиазмом пустился в эксперименты, и вот теперь уже Георгу приходилось изучать свою записную книжку с рецептами, чтобы подобрать идеально подходящий к десерту напиток… К счастью, постоянных посетителей «Старого гнезда» новый опыт не пугал. Вкус кофе с розмарином был не то как у микстуры, не то как у ликёра «на девяти садовых травах», о чём Эллис не преминул с одобрением сообщить, прежде чем приступить к рассказу.
– Итак, посылку для покойного графа Ллойда, которую я так ловко перехватил, снова пытались похитить. И на сей раз это был настоящий алманский шпион, без дураков, – хмыкнул он. – Ваш маркиз даже подозревал его, ну а тут бедолага ввязался в совершенно бессмысленное мероприятие и окончательно себя раскрыл.
– То есть вас можно поздравить с крупным уловом? – поинтересовалась я, немного пригубив из чашки. В запахе лимонной цедры мне чудилось что-то вербеновое, и обычный кофе превратился в тяжёлое напоминание. – Или пока рано?
Судя по выражению лица, внутри у Эллиса желание прихвастнуть боролось с чувством справедливости; победило последнее.
– Ну, этот шпион – мелкая сошка, – нехотя признался он. – Нет, нам удалось вытянуть из него кое-что полезное, и теперь понятно, что из всей посылки заказчиков интересуют лишь книги. Их там несколько. Как считает Рокпорт, в книге спрятан шифр… Но шпион об этом, увы, не знает. Зато он сдал нам своего куратора, а ещё признался, что предыдущим его заданием было присматривать… угадайте, за кем.
Учитывая нашу недавнюю поездку в дом призрения, а также все подозрения, колебалась я недолго.
– Мистер Гибсон?
– В точку! – широко улыбнулся Эллис. Но почти сразу же поскучнел и досадливо постучал ногтями по столешнице. – Но есть одна загвоздка. Гибсон – твёрдый орешек. Его нельзя запугать. По большому счёту, ему нечего терять. Он даже не боится боли, Виржиния: я видел, как на кухне поварёнок случайно задел кастрюлю и едва не разлил кипяток. Так вот, Гибсон удержал её голой рукой, не изменившись в лице, и спокойно попросил у меня разрешения отойти, чтобы обработать ожог… Если этот человек и виновен, то даже неопровержимые улики не заставят его говорить. Признать вину-то он признает, но нам этого мало, понимаете?
– Нужны сведения о сообщниках, – кивнула я.
– А сообщники у него есть… – Эллис вздохнул и подпёр щёку рукой. – После визита в дом призрения и изучения приходных книг я почти уверен, что Гибсону заплатили, причём дважды. Первый платёж, год назад – небольшой. Думаю, не ошибусь, если предположу, что это милостыня, знак поддержки, способ навести мосты. А вот второй… Там сумма уже серьёзная. И глядите, как удачно совпало с убийством Каннинга!
Я нахмурилась, вспоминая некролог; теперь, с учётом новых знаний, он выглядел иначе.
– Тогда писали, что его смерть стала «роковым, но закономерным» последствием образа жизни. Признаюсь, я приняла это за метафору, возможно, за намёк на беспробудное пьянство.
– Ну, вы стали смелее, чем два года назад, но в некоторых областях по-прежнему наивны и невинны, – незло поддел меня Эллис. – И хорошо: быть человеком, искушённым в пороках, тяжело при любом раскладе. Если вы знаете то и это, но притом вы высокоморальны, то обречены на тревогу и гнев; если моралью и не пахнет, то легче лёгкого упасть на дно, а на дне долго не живут.
– Вы забыли о третьем варианте: когда от падения на дно, по вашему же выражению, останавливает не мораль, а разум, – откликнулась я механически, по давней привычке остроумно парировать любую спорную реплику, прозвучавшую в кофейне. И сама же над собой посмеялась: – Мы сейчас с вами наговорим на целую поэму пера миссис Скаровски! Давайте вернёмся к делу. Думаете, что Гибсон как-то связан с убийством Каннинга?
Эллис откликнулся не сразу; он откусил от пирожного, как-то излишне философски взглянул на место укуса и отпил кофе, затем вздохнул и только тогда ответил:
– У Гибсона был мотив, но, увы, никакой возможности добраться до человека, который погубил его дочь. А вот убивать графа Ллойда ему незачем, но зато сколько возможностей! У меня есть несколько версий, объясняющих всё, и выбирать между ними – сущая мука… уже молчу о том, что до сих пор не понятно, куда делся труп Ллойда, – махнул Эллис рукой. И бросил на меня взгляд искоса: – Но, знаете, Виржиния, у меня есть одна идея, как убедить Гибсона сотрудничать.
– Сотрудничать?
– Чистосердечно во всё признаться, – повёл он неопределённо чашкой, допил кофе и с подозрением заглянул в чашку. – Я почти уверен в своём методе, но есть два минуса. Первый не такой уж значительный: всё это может не сработать. Тогда я просто арестую Гибсона, благо косвенных улик достаточно, и поручу его людям Рокпорта. А второй минус… Мне придётся привлечь к делу мисс Белл. А точнее – столкнуть её с Гибсоном.
В первый момент я удивилась: зачем? И возмутилась тоже, ведь бедная девушка и так много пережила, счастье ещё, если она сумеет хоть кое-как оправиться…
«Не вздумайте, у вас и так свидетелей предостаточно, ей незачем видеться с тем, кого она боится как огня!» – вертелось у меня на языке.
А потом я вдруг поняла.
Корнелия Гибсон и Констанс Белл.
Одна погибла трагически и страшно; другой грозит гибель.
Конни и Конни.
– Вы просите у меня совета?
– Уж точно не благословения, – усмехнулся Эллис. И немного подался вперёд, понижая голос: – Ну, и есть вероятность, что мисс Белл после всего пережитого не захочет возвращаться в телефонистки. Вам с вашими связями проще будет подыскать для неё работу, чем мне. Я бы мог обратиться к маркизу, но, понимаете…
Он не договорил, но мне объяснения и не требовались.
– У него бывают сложные решения, – согласилась я, уже сознавая, что, скорее всего, поддержу решение Эллиса. – Для мисс Белл быть в долгу у самого маркиза Рокпорта – не лучшая участь. А он никогда не забывает людей, которым так или иначе оказал услугу.
– Это его работа, – развёл Эллис руками, а потом добавил смешным заговорщическим тоном: – Ещё мне понадобится для мисс Белл юбка с блузой, как на фотокарточке или что-то похожее. О, и чем нынче женщины рисуют поддельные родинки для пикантности в образе? Да, и надо будет, чтоб ей завили волосы, потому что сама мисс Белл, полагаю, не умеет…
