Ученик колдуньи (СИ) - Колдарева Анастасия (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Они с Нанну притулились у стенки в тени худосочного, кривого клена, выросшего прямо на одной из террас. «Вот удобный сучок», — отметила Гвендолин с мрачной решимостью: «Если Айхе погибнет, на нем и повешусь. Все равно без него ни Дэнни не найти, ни домой не вернуться».
Тем временем божества и духи со своими пестрыми, часто шумными свитами заполняли трибуны. Они приветствовали друг друга на разные лады, раскланиваясь и расшаркиваясь, кое-кто даже не погнушался ритуальных танцев. Грустно вздыхали ундины — зеленоватые девы-утопленницы в платьях до пят, — расчесывая волосы с застрявшими в спутанных прядях волокнистыми водорослями. Озорно щебетали нимфы, красуясь в прозрачных воздушных одежках. Колокольчиками перезванивались голоски фей, метавшихся над террасами, словно светлячки. Грузно пыхтел белый человекоподобный монстр со слоновьими ушами, хоботом и густо подведенными углем глазами — Гвендолин видела подобное чучело на индийских картинках. Недалеко от него возился изящный женоподобный мужчина с бледно-сиреневой кожей: он устраивал поудобнее на богато вышитых подушках свои восемь рук: по четыре с каждой стороны — и ласково журил наложниц, не справлявшихся с ублажением его нежной персоны. Наложницы глупо хихикали и прятали страстные черные очи под густыми ресницами. Где-то вдалеке драл луженую глотку недовольный грифон. А в соседнем ряду, заинтересованно поглядывая на Гвендолин, устроилась пара вампиров: тощих, мерзких, диковинных и вовсе не похожих на умопомрачительного принца из книжки Кирстен. В животах у них то и дело голодно урчало, и Гвендолин сочла бы за благо убраться подальше, но тут впереди, бряцая ножнами и луками, нарисовались три пышнотелые амазонки, скудно прикрытые фиговыми листочками, и кровососы, глотая слюни, переключились на их шеи и загорелые затылки.
— Вот и отлично, — ежась пробормотала Гвендолин. Кто бы знал, как тошно ей сделалось в толпе монстров! Айхе ведь просил не приходить, искренне просил. Подозревал, каким испытанием для нее обернется весь этот разношерстный ужас, словно порожденный горячечным бредом. Но она не могла не придти. Не могла. Цепенея от страха, подозревая, для скольких чудовищ они с Нанну представляют гастрономический интерес, Гвендолин вдруг осознала, что в этом море языческих кошмаров она единственная переживала за Айхе и желала ему победы. Одна против тысяч! Никто, кроме нее, не подбодрит его, никто не выкрикнет слова поддержки, не придаст сил. И Айхе предстояло сразиться не с одним лишь богом теней — о, нет! Ему предстояло выдержать колдовской напор целого скопища беспощадных духов. А разве легко не сломаться, когда ты один? Даже с перевесом в силе, даже с героическим мужеством — нельзя. Только теперь Гвендолин открылся весь кошмар происходящего. Представление ещё не началось, а в сердце уже открылась рана. И опять затошнило. И бросило в жар. И гортань пересохла, вызывая мучительные спазмы. Гвендолин подавилась кашлем.
— Ну, ну, тише, — Нанну сунула ей в ладонь какой-то тугой, сочный желтый фрукт. — Кусай, поможет.
По губам поползла сладкая мякоть, промочила горло, уняла гадкое щекотание.
— Спасибо, — выдохнула Гвендолин, вытирая слезящиеся глаза.
Нанну вдруг схватила ее за запястье и крепко сдавила. В ту же минуту прямо напротив лица одни за другими возникли мосластые волосатые ноги, туго перетянутые на ляжках закатанными серыми штанинами. За ними вниз съехали разнокалиберные животы: один жирный и колышущийся, как студень, второй подтянутый, третий вдавленный под торчащие ребра. И, наконец, показались обладатели данных крайностей: трое известных Гвендолин ныряльщиков, в чьи руки она едва не угодила в свою первую ночь в замке.
— Оп-па! — одышливо гоготнул жирный. — Какой сюрприз. Пришли поглазеть на жертвоприношение?
От наглых слов Гвендолин передернуло. «Айхе не погибнет», — она стиснула зубы.
— Пришли порадоваться первой победе, которая состоится на этой арене! — резко парировала Нанну. — А вот что вы здесь делаете?
— Нас госпожа послала следить за порядком, — гордо выпятил грудь тот, что с квадратной челюстью, и стукнул по камням древком копья с устрашающим зубчатым наконечником.
— Поглядела бы я, как вы, трое, будете его наводить, — насмешливо кинула Нанну, не отпуская запястье своей подопечной.
— За порядком на арене, — глумливо уточнил квадратный.
— У нас приказ добить дракона, если выживет, — лопаясь от нетерпения и собственной важности присовокупил субтильный, понизив голос. — Чтобы не мучился.
— Тихо ты, — жирный недовольно отвесил ему подзатыльник. — Перестань трепаться.
— Секрет, что ли? — обиделся тощий.
— Не убивай интригу, а то девушкам станет неинтересно.
— Понял…
— Увидимся, рыженькая, — квадратный скользнул по Гвендолин сальным взглядом, плотоядно облизнулся и затопал вниз.
— Далеко спускаться не будем, чтобы не привлекать внимание, — донесся его голос, — но если что, вы на подхвате.
— А если он обратно в мальчишку перекинется? — нервно полюбопытствовал дохлый.
— Тем проще.
Только теперь Нанну разжала пальцы и поглядела на Гвендолин, не живую и не мертвую от новой угрозы.
— Не бери в голову, — посоветовала она. — Эта троица мерзкая, но куда им до твоего дракона? Он же чародей, помнишь? Он себя в обиду не даст, тем более таким негодяям.
— Кагайя велела добить, — не слушая, прошептала Гвендолин. — Почему?
— Она называет это милосердием, — Нанну вздохнула. — Такое случается, если боец тяжело ранен и левиафан его не съедает. Наверное, это единственное милосердие, на которое она способна. Но это не наш случай, слышишь? О… явилась во плоти.
Гвендолин пошарила взглядом по средним террасам и заметила наконец прическу ведьмы, изогнутым черным шипом торчащую из массы гостей. Взять бы да выдернуть эту поганую занозу из ткани мироздания, чтобы и воспоминаний никаких не осталось. Гвендолин и не подозревала, что способна на настоящую, жгучую, как кислота, ненависть. Куда там гарпиям с их первобытными инстинктами до Кагайи!
Но что это? Ведьма пришла не одна. Вокруг ее укутанного в черный шифон силуэта прямо в раскаленном воздушном мареве плавали двое морских гадов. Извивающаяся морская гадюка Галиотис и Тридактна — акула со спиралевидными кластерами зубов на нижней челюсти. Кагайя любовно поглаживала первую по черной чешуе, когда та проскальзывала у нее подмышкой, и позволяла второй тыкаться острым носом в ладонь.
— Этим тварям сегодня будет, чем поживиться, — услышала Гвендолин одного из ныряльщиков. И позабыла обо всем на свете, потому что рядом с Кагайей маячила темная макушка Айхе.
— Блистательные господа и прекрасные дамы! — ведьма резко развернулась, всколыхнув бесчисленные слои и складки своего праздничного одеяния. Ее голос, многократно усиленный магией, разнесся по амфитеатру, достигая самых отдаленных уголков, и пресек гомон на трибунах.
— Я безмерно рада приветствовать всех вас на наших ежегодных состязаниях! Надеюсь, пребывание в стенах моего замка доставит вам истинное удовольствие, как и зрелища, которыми мы готовы вас развлечь. В этом году, — Кагайя выдержала недолгую паузу, давая возможность последним подтянувшимся гостям устроиться поудобнее, а рассеянным — сосредоточиться, — у нас необычное представление. Уверена, новшество придется вам по вкусу, и может быть, превратится в добрую традицию.
— Куда уж добрее, — буркнула Нанну.
— Как повелось, ежегодно в боях на арене принимают участие представители человеческой расы, изъявившие желание вернуться в свой мир. Мы справедливы и беспристрастны, поэтому любой человек, выигравший на этой арене честный бой, законно получает полагающуюся ему награду: свободу и возможность покинуть нашу гостеприимную вселенную. Мы никого не удерживаем силой и никому не желаем зла…
Гвендолин почувствовала, что задыхается от возмущения. Чаша ее терпения переполнилась, гнев хлестнул через край, перед глазами расцвели багровые пятна. И только руки Нанну, обхватившие ее за плечи, удерживали от безрассудного порыва.
