Прорицатель (СИ) - Пушкарева Юлия Евгеньевна (читать книги без регистрации TXT) 📗

— Ладно, мон Гватха, не будем продолжать этот разговор, — взмолился Бенедикт, примиряюще воздевая руки. — Просто он искусно задурил тебе голову, как и всем другим. Главное, чтобы того же не случилось с твоей Нери. Она ещё так молода.

— Это верно, — вздохнул мон Гватха. — Я боюсь за неё — конечно, боюсь. Мне тревожно, как перед бурей. Не тревожь меня ещё больше.

На верхнем этаже дома, как всегда, было темно, так что Нери поднялась туда со свечой. Старые половицы поскрипывали под её шагами, а тени на стенах напоминали о страшных сказках, которые она всегда любила слушать. Она прошла через длинный ряд пустующих комнат и добралась наконец до последней; везде стояла гнетущая тишина.

Этот проём, единственный внутри постройки, был закрыт крепкой дубовой дверью. Нери осторожно толкнула её, и ей навстречу из полумрака выскользнула Фасхи, молодая ещё рабыня, которая могла бы считаться красивой, если бы не оспа, когда-то изуродовавшая её лицо. Она поклонилась и приложила палец к губам.

— Спит?

— Только что уснула. Боюсь, у неё сегодня жар, — Фасхи отступила, пропуская её. — Ты с гостинцем, мона Ниэре?

— Что? Ах да, — Нери почему-то разволновалась и только что вспомнила о блюде с апельсинами, которое держала в другой руке. — Поставь возле неё.

В глубине комнаты на вышитых золотом покрывалах лежала мона Рея из Маантраша. Её тяжёлые косы расплелись и сбились в спутанную тёмную массу, испарина выступила на бледном лбу, а щёки покрывал лихорадочный румянец. Потрескавшиеся губы беззвучно шевелились, как если бы она молилась во сне. Нери осторожно присела возле покрывал и отсюда заметила, что глаза матери приоткрыты и из-под полоски подрагивающих ресниц виднеются белые глазные яблоки. Ей стало не по себе.

— Как ты думаешь, ей не принести воды? — шёпотом спросила она у Фасхи.

— Думаю, не стоит будить её сейчас, хозяйка.

Нери кивнула и некоторое время просто сидела рядом, осматривая комнату. Сколько она помнила, здесь всегда находились только вещи первой необходимости и — сердце в который раз сжалось — моток верёвки, припрятанный под софой. Слава духам, ему давно уже не находилось применения.

Вдоль стен были приколочены полки, на которых рабы расставляли подарки от Нери — она приносила их на все праздники, да и просто так. Детские рисунки на обрывках пергамента, птичьи перья, засушенные цветы и необычной формы ветки, всевозможные ракушки и камешки, гребни, зеркала, ларчики для украшений... Челядь с большой заботой ухаживала за этими безделушками, но той, кому они предназначались, до них не было дела.

Не выдержав, Нери пододвинулась ближе и нежно дотронулась рукой до материнского лба. Горячий, такой горячий. Сходить на кухню — попросить, чтобы приготовили жаропонижающий отвар? Она уже собиралась исполнить своё намерение, когда её запястье вдруг сжали неожиданно сильные пальцы. Нери невольно ахнула от боли. Мать широко распахнула глаза и смотрела будто сквозь неё.

— Здравствуй, матушка, — Нери нерешительно улыбнулась. — Вот... Пришла повидать тебя.

Рея помолчала, а потом нахмурилась и резко отбросила её руку.

— Грязь касалась твоей плоти. Уходи!

— Грязь? — беспомощно переспросила Нери. — Что ты, мама. Я только что из бани.

— Мона Ниэре...  — встревожено вмешалась рабыня, стоявшая поодаль.

— Оставь нас, Фасхи.

Она почтительно поклонилась и вышла. Во взгляде матери по-прежнему читалась настороженная враждебность. Нери пыталась совладать с собой.

— Посмотри, что я принесла. Они такие сочные, и пахнут чудесно. Как ты любишь.

Но Рея даже не посмотрела на апельсины, лишь несколько раз обвела глазами дочь, а потом улыбнулась — широко, почти до оскала. На фоне дикого блеска в глазах улыбка выглядела жутко.

— Так много грязи. Как на той реке, — (естественно, река появлялась в её речах очень часто, и такие разговоры ни в коем случае нельзя было поддерживать — они заканчивались рыданиями и мучительными припадками). — Ты вся в грязи. Оставь меня, блудница! Какой стыд...

И она закрыла лицо руками, дёрнувшись зачем-то в сторону.

Блудница? Стыд? Иногда, особенно в лихорадке, мать говорила ей грубости, но такое Нери слышала впервые. Она сглотнула, стараясь прогнать противное ощущение кома в горле. «Мне не обидно. Это моя мать, и она больна; она не помнит меня, она не знает, что говорит».

Но убедить себя в этом стало почти невозможно, когда Рея потянулась к ней с поднятой рукой, видимо намереваясь ударить по лицу. Нери вскрикнула и вскочила.

— За что, мама? — она невольно повысила голос, но быстро взяла себя в руки. — Я чиста, я не блудница, и стыдиться тебе нечего. Я твоя Нери. Я скоро выхожу замуж.

Нери не надеялась, что матушка это запомнит, однако гневное выражение её лица внезапно сменилось мягким и жалостливым. Густые, красиво изогнутые брови сдвинулись к переносице, и между ними собрались складки; она сложила руки в умоляющем жесте.

— Замуж? Не надо. Прошу тебя. Нет, нет, только не замуж.

— Почему? — спросила Нери, отступив на шаг. Её всё больше охватывал страх.

— Тихо, — Рея приложила палец к губам и подмигнула. — Тише, не то он услышит. Я вижу огонь — столько огня и крови... Нет-нет, не выходи замуж. Омой тело и одежду. Не выходи замуж.

— Кто он? — Нери с досадой услышала, как дрожит её голос. — О ком ты, матушка? Отца нет дома, он уехал к рагнару в Альдарак...

— Твой муж, конечно, дурочка, — прошептала Рея и, схватив один из ароматных оранжевых шаров, принялась раздирать его кожуру.

ГЛАВА VII

Пиарт никогда не доверял всему, что связано с магией, ведьмами, волшебниками, ритуалами и прочими несуразицами в этом духе. Однако Ректор довольно быстро уговорил его не вызывать обратно приставов из Меертона («От них всё равно никакого проку — Вы ведь сами убедились, разве не так?»), а обратиться к человеку, обладающему Даром; он вообще прекрасно умел уговаривать.

— Почему тогда сразу не к Отражениям? — мрачно спросил Пиарт, выслушав доводы Ректоры.

— Отражения — это чересчур, согласен, — отозвался Ректор, по-видимому взволнованный открытием Пиарта гораздо меньше его самого и почти безмятежный, — а вот кое-кто из их учеников нам не помешает... Ступайте, профессор, Вы помогли Академии и мне лично. А сейчас, мне кажется, Вам требуется отдых — Вы слишком возбуждены.

И это было правдой. Эта находка настолько потрясла Пиарта, что он вовсе не хотел доверять её какому-нибудь чернокнижнику и тем более не понимал, почему в таком случае не рассказать об этом ограниченному кругу доверенных лиц внутри Академии. Но нет же, Ректор настоял на сохранении этих сведений в строжайшей тайне. Пиарту оставалось только вздохнуть и смириться — кажется, свою долю в поиски преступника он уже вложил, а дальше ему следовало отступиться.

Но отступаться было выше его сил, и вскоре он это понял. Его встревожила и взбудоражила вся эта история — он словно помолодел сразу лет на десять-пятнадцать. Изучив записи Карлиоса, Пиарт увидел, как укреплялся и становился всё более серьёзным интерес юноши к этой сфере знаний, многим казавшейся просто сказкой; сам он давно не мог похвастаться такой научной смелостью. Карлиос прекрасно изучил историю вопроса, подробно законспектировав множество трудов — по большей части достаточно древних; по крайней мере, все они принадлежали ещё временам королевств. Львиную долю всего написанного по этому поводу можно было назвать разве что нелепыми домыслами и фантазиями (причём, судя по пометкам Карлиоса, он был согласен в этом с Пиартом), но кое-что определённо заслуживало внимания. Например, знаменитый учёный Тоддиар аи Зентен, прославившийся открытиями в области астрономии, механики и оптики, написал целый трактат по теории иных миров с точки зрения физики, где довольно убедительно обосновывал их существование — даже для скептически настроенного Пиарта.