На грани миров (СИ) - Нарейко Оксана (читать полную версию книги .TXT) 📗
Она схватила пьянючую в дрезину Сущность и поволокла к матери.
— Мяу? — неуверенно сказал котенок и с трудом приоткрыл красные воспаленные глаза.
— Юля, брось его сейчас же! Смотри, он больной!
— Мама, ты сама говорила, что надо зверюшек любить и ухаживать за ними и книжки мне читала! Надо его лечить.
— Юленька, это наверняка не бездомный котенок, посмотри на его шерстку! Он чистый и пушистый, положи его, где взяла, а то его хозяева плакать будут, — мать говорила настолько сладким и убедительным голоском, что дочка вмиг заподозрила неладное.
— Нет, мы возьмем его домой и будет лечить. Я ему молочка подогрею.
При этих словах котеночка немедленно вырвало чем–то черно–сине–зеленым.
— Фу, Юлька, смотри какая гадость!
— О, — обрадовался ребенок, — его теперь еще и искупать нужно!
Она схватила котенка и побежала в квартиру. Мать вздохнула, погуглила симптомы бешенства и хламидиоза, слегка успокоилась и пошла за дочкой. Юлька уже успела положить котеночка на вышитую подушку на диване и побежала греть молоко. От кухонных запахов котенка опять начало мутить. Он открыл мутные глаза, осмотрелся и узрел большой аквариум. «То, что доктор прописал," всплыло в больной голове. Котенок, шатаясь, полез вверх, на спинку дивана, сделал огромное усилие и пролевитировал прямо в аквариум. С громким плеском он ушел на дно, долго пил, потом быстренько отрастил себе жабры и понял, как можно выгнать из себя всю эту алкогольную мерзость.
Когда Юлька с мамой вошли в комнату, держа в руках мисочки с молоком и кусочками мяса, котенка нигде не было. Они обыскали всю квартиру, нашли много потерянных вещей, но не найденыша. Юлька в слезах бросилась во двор, думая, что котенок мог упасть с балкона. Она дотоптала газон, заглянула под все машины, но котенок пропал так же внезапно, как и появился.
— Папа, папа, — девочка, заплаканная и несчастная кинулась к отцу, входившему во двор. — Папочка, — и зашлась таким плачем, что у него сердце остановилось.
— Юля, Юлечка, что случилось? Кто обидел?
— Ко.. ко… ко.., — всхлипывала девочка, — котенок потерялся!
— Какой котенок? — отец потрогал ее лобик и ладошки, температуры вроде бы нет. — Пойдем–ка домой.
— Лена, что случилось, почему Юлька плачет? — он сел в свое любимое кресло и крепко прижал дочку к себе.
— Да нашла она…
— Подожди! А что с нашим аквариумом?
Лена, лазившая на карачках по всему дому в поисках котенка, посмотрела на их гордость — большой аквариум с красивыми рыбками.
— О, Господи, — только и смогла сказать.
Аквариум походил на колдовской котел из сказки. Черная, густая жижа булькала и уже начала переливаться через край, дохлые рыбки и водоросли плавали на поверхности. Как будто дождавшись людского внимания, из жидкости высунулась страшная лапа, кое–где покрытая белой шерстью. Потом появилась вторая, а вслед за ними показалась рыбья голова с кошачьими глазами дивного лазоревого цвета.
— Мяу? — неуверенно сказало существо.
Икающих от смеха Купидонов служба собственной безопасности нашла в подсобке. Схватила, как курей, за крылья и повела на ковер к Главному. Ангелочки даже не сопротивлялись. «Оно того стоило," перемигнулись они. Любое наказание будет подслащено незабываемыми впечатлениями и воспоминаниями.
Сущность доставили на небо, протрезвили и сослали в бухгалтерию, где тут же наступил хаос и конец всякому документообороту.
К Юльке отправили самого белого, послушного и пушистого котеночка на свете, родителям исправили память и аквариум. Дохлых рыб решили не воскрешать, запустили других, как всегда кто–то где–то что–то напутал и среди тропических красавиц затесалась одна пиранья.
Купидоны, сосланные отбеливать души самых жестоких убийц, опять покатились со смеху и приготовились к третьей части Марлезонского балета.
Путешественник во времени
— Костик, ну, что на этот раз?
— Танечка, похоже, холера, — успел крикнуть зеленоватый Костик, пробегая в туалет.
— Ну, ёлки–палки, ну все же объяснила, ну как ты умудрился? — расстроенная жена пошла готовить капельницу и набирать лекарства в шприцы.
Константин Евгеньевич Щербань обладал уникальным даром. Вернее, тремя: он умел путешествовать во времени, он умел виртуозно описывать свои путешествия так захватывающе, что читатель сметал его книги с прилавков в первый же день продаж, а историки завистливо и злобно спрашивали в каких архивах он работает над своими романами и третий дар — самый неприятный, состоял в том, что в своих путешествиях он подхватывал одну из самых распространенных болячек того времени.
А все потому, что три сильно подвыпившие феечки возвращались домой с вечеринки и надо же было такому случиться, что стошнило их прямо в колыбель с новорожденным Костиком. Вытирая с младенца радужные остатки волшебной трапезы, они решили извиниться, но были настолько пьяны, что языками еле ворочали, в результате и наделили ребеночка весьма странно и необычно. Наутро, проснувшись и опохмелившись (да, к сожалению и нежные создания иногда так себя ведут), они и не вспомнили о ночном инциденте, а посему, невнятно изреченные слова таки наколдовали Костику удивительные подарки.
Первый раз дар проявил себя спонтанно. Первоклассник Костик дрался с друзьями на палках, воображая себя средневековым рыцарем и … исчез. Дети, в отличие от взрослых, глазам бывает и не верят, а верят тому, что у них в черепушках творится, вот и решили они, что Костик струсил и спрятался и спокойно пошли домой, думая, что посидит он в засаде и тоже пойдет. И действительно, домой он пришел. Поздно вечером. Увидя заласканное и обожаемое дитя, мать повалилась в спасительный обморок, бабка выдержала минут пять и тоже прилегла на пол. Отец с дедом, морща носы, недоверчиво смотрели на отпрыска. Грязное, оборванное, чешущееся дитя с диким взглядом мало напоминало чистенького и упитанного Костика, отправленного утром в школу.
— Во двор его выводи, — скомандовал пришедший в себя дед, — там разденем, помоем и подстрижем. С одеждой что делать будем?
— Сжечь, — прохрипела бабка, делая вид, что она вообще в коме.
Костик пытался кусаться и лез в будку к Мухтару, который при виде своего любимца взвыл, вывернулся из ошейника и побежал лечить нервы на душистую свалку.
Ребенка поймали, скрутили, вымыли, остригли налысо и насильно посадили за стол.
— Костик, а это вообще ты? — отец недоверчиво смотрел на тощего пацаненка жрущего, да, именно жрущего борщ. Раньше вообще–то избалованного сына надо было еще уговорить поесть, покачивая перед носом конфетой «Мишка на Севере», в обмен на съеденную тарелку супа. Новый Костик съел две тарелки борща, вылизал посуду языком и собрался спать на коврике у двери.
— Утром повезем к психиатру, — вынесла вердикт семья.
Но на следующий день, здоровый детский организм решил избавиться от жутких воспоминаний месячного пребывания в рыцарском замке, где напуганный Костик потерял дар речи, был признан дурачком и сослан на псарню и… лучше это не вспоминать, решил мозг и стер этот ужас напрочь. Именно поэтому Костик, нахватавшийся вшей и подцепивший чесотку, утром ничего не помнил, с аппетитом позавтракал и с удовольствием отъедался и лечился дома.
Забыть–то он забыл, но ощущение, что он может что–то такое необычное, осталось и вот, когда ему было лет пятнадцать, чувства и гормоны бурлили и ночи были полны мучительно сладострастных снов, попал он в Париж. В начало XX века. Как раз в тот бордель, где Анри де Тулуз–Лотрек бывать любил. Вот там–то он все и понял. Вернее, не все. Все он понял, прибыв обратно и поняв, что он подцепил в том путешествии. Ну, что ж. «Ничего не бывает даром», подумал Костик и решил, что плата не такая уж и большая за такие огромные возможности. С тех пор он и путешествовал, потом творил, купался в лучах славы и желчи завистников и долго выбирал себе спутницу жизни. Обязательно врача. В идеале — инфекциониста, чтобы лечила не по шаблону (а какой современный шаблон в лечении бубонной чумы, к примеру, а?), а творчески и по совести. Вот Татьяну и выбрал. Рассказал ей про все, как на духу, в доказательство смотался к Рембрандту, привез портрет Татьяны, написанный мастером по фотографии и экзему. Жена поверила.
