Отсчёт. Жатва (СИ) - Голобокова Мария (читаем книги .TXT) 📗
Комната с низким потолком едва-едва вмещала в себя письменный стол. Пол и стены покрывала бесконечная руническая вязь, я же стояла в углу, где скопление рисунков было самым плотным. Не знаю, как до этого удавалось сохранять вертикальное положение… может, это магистр что-то делает, и поэтому я всё ещё стою? Ноги подкашивались, сквозь ноющее чувство с трудом различала боль в суставах. Сама бы точно не устояла.
— В любом случае, казнь уже назначена, — закашлялся магистр Иптиг и поспешно приложился к кувшину, жадно глотая воду. — Хочешь сказать, зря её сюда везли?
— Но, может быть, вы могли бы попросить о более подробном расследовании…
— Девка приглянулась, что ли? Эх, Фелька-Фелька… Тьма всегда принимает обольщающий вид, чтобы склонить на свою сторону. Хоть это-то запомнить должен был из моих уроков, — постучал по своему лбу мужчина и сплюнул под ноги.
— Да вы сами на неё взгляните! — всплеснул руками Фельтим.
И магистр Иптиг взглянул. Я с ненавистью уставилась в светло-фиалковые глаза, спрятанные за тонким стеклом очков. Маг помотал головой и поспешно отвернулся.
— Отродье Забытого, — снова сплюнул он. — И вглядываться не надо — видно всё. Какая змея тебя укусила, Фельтим? Да даже если и не ведьма, совету нужны показательные казни, сам знаешь же. А тут девка — вылитая демоница. Волос чёрный, глаз чёрный, смотрит зло. Люди поверят — и ладно.
— Но, магистр Иптиг…
— Не наше это дело, не наше. Не наше! Хочешь сам с головой на плечах остаться — не лезь, вот мой тебе совет, — с кряхтением мужчина поднялся со стула, опираясь на посох. — И глаз с неё не спускай, понял?
— Как скажете, магистр.
Попыталась дёрнуться вперёд, протестующе замычать, но маг тихо щёлкнул пальцами и чернота опять обступила со всех сторон.
***
В жизни бывают такие мгновения, когда, в какой бы ужасной ситуации ни находился, отчего-то кажется, что вот-вот всё наладится. Так было, стоило испугаться Кирино — отозвалось зеркальце-полумесяц и помогло мне. И с Раджети — страх одиночества и неизвестности не покидал, и вряд ли бы Элой смог как-нибудь помочь. Хотя, он появился тоже отчасти вовремя. Да и траттория со всеми её работниками, этакий подарок от Ардо, чтобы не осталась на улице. Мало ли я успела постоять на «краю» всего за какой-то месяц? Хотя, наверное, времени прошло куда больше, чем «какой-то» месяц. Не знаю. Не хотелось считать дни.
Но я верила, что не умру, когда пахнущий выпивкой и сталью мужчина за волосы выволок меня из телеги и, подпихивая в спину то ли тупым мечом, то ли копьём, заставил подняться на помост. С каждым шагом по занесённому снегом и покрытому льдом дереву ступенек вера эта медленно рассеивалась. Что сейчас способно помочь мне? Разве что Кирино явится из пламени Восьмого. Только вот вряд ли он будет спасать, скорее уж с радостью понаблюдает за казнью со стороны, и наверное, в чём-то окажется прав — он ведь помочь пытался с самого начала, а я, такая-сякая, окромя демона в нём ничего разглядеть и не смогла.
Отчаяние росло. Взглядом пыталась высмотреть в толпе хоть одно знакомое лицо, но очень быстро всё перед глазами превратилось в разноцветные пятна… До меня не сразу дошёл смысл слов приговора. Я не хотела верить, но я уже знала, что именно так оно и было. То пламя, что предназначалось Кирино, спалило Цэмру, её мужа, их дом… и Квиля, он же был там. А я — осталась жива, потому что пламя-то было моих рук дело. Кусающее посторонних, ласково лижущее руки хозяйки. Нет, не домашний пёс, ни капли не похожее на Гир-Гирма. Дикий зверь, верящий и подчиняющийся лишь одному.
Если бы не чужая сила магистра, поддерживающая меня, рухнула бы как подкошенная на помост, а так получалось стоять, даже с гордо вскинутой головой… быть может. Сложно было сосредоточиться хоть на чём-то, мысли разбредались и тонули под волной смешанных эмоций — боль, отчаяние, горечь, обида. Но больше захлёстывало облегчение.
Наконец-то всё закончится.
Окажись происходящее долгим муторным сном — боль ушла бы вместе с пробуждением. А нет — и терять нечего. Я ведь уже давно должна была умереть?
Такая обречённость не к лицу девушке, которой должно в подобном возрасте щебетать с подругами да гулять на празднествах. Показалось, так бы сказал Кирино, находись он рядом. С его особой ехидной усмешкой, пробуждающей из глубин души ненависть, что раз за разом придавала сил. Но… что сейчас ненавидеть? Сдерживающие магию оковы? Саму себя за подобную глупость? Кирино, который, вероятно, больше никогда не очутится в моих снах? Дар… нет, доставшуюся по собственной дурости метку?
Будь у меня сейчас эта ненависть — изменилось бы что-то?
Из толпы послышались оживлённые возгласы. Чьи-то голоса спорили. Уже — скоро? В книгах, вроде бы, приговорённому к смерти полагалось последнее слово или целое желание. Желание?.. Я не смогу произнести и звук, но думать, думать могу.
Если можешь, кем бы ты ни был, если есть хотя бы маленький шанс — спаси. Спаси меня.
***
— Демоны!.. Да и вещей у неё оказалось всего ничего…
Судорожно выдохнула и сжалась. Открывать глаза не хотелось — было приятно думать, что всё ещё нахожусь в плену сна. Скоро подойдёт нянюшка, будет ругаться, что опять не ложилась до поздней ночи, потом войдёт отец и предложит поехать с ним в соседний город… да, что-то такое, совершенно обычное. Рукоделье, книги, прогулки с отцом, помощь по дому, игры со Стиярой. Что-то такое. Обычное.
Каким оно было? Вспомнить не получается отчего-то.
— Поэтому вы решили спрятать её у нас, сеньор Тамери? — почти над самым ухом низко, но мелодично хихикнула женщина. — Ваш отец будет в гневе, не думаете, что стоит лично пересказать ему всё, пока новости и нелицеприятный слухи не дошли раньше?
— Цыц. Только твоих мудрых речей мне не хватало, падшая женщина, — продолжал сетовать кто-то… едва ли дальше, чем на пару локтей.
— Опять вы обижаете Эль, сеньор Тамери? — обиженно зацокал над другим ухом ещё один приятный голос.
— Шш, ш. Кажется, вьюрок-то наша очнулась, — зашептал кто-то со стороны.
Против воли поморщилась и принялась тереть лоб ладонями — шёпот вонзился в голову больнее, чем громкие голоса, и разошёлся эхом, вызывая неприятную ломоту во всём теле и склизкий ком тошноты.
— Любишь ты с птицами всех сравнивать, Ми, — хмыкнул, судя по всему, единственный мужчина в этой комнате, — а для меня так никого подходящего и не нашла.
— Только беркут достоин вашего профиля, сеньор Тамери, — воодушевлённо защебетала Ми. — Я ль виновата, что вам такое сравнение не по душе?
Руки больше не стягивала колючие противомагические браслеты, и я смогла разглядеть окружение внутренним взором, через ауры. Вокруг находилось три женщины — моя голова лежала на коленях одной из них, две другие сидели по бокам. Чувствовался интерес, и — множество других эмоций, сбивающих с толку, незнакомых. Невдалеке, отдельно ото всех, расположился мужчина… или, вернее будет сказать, юноша — не удержавшись, приоткрыла один глаз и взглянула на обладателя странно знакомой ауры. Где-то я его видела — или чувствовала? — до этого.
— Смотрите, смотрите, сеньор, она за вами подглядывает! — хором захихикали девушки.
Будь у меня чуть больше сил, наверное, отпрянула бы и забилась куда-нибудь. Но на кровати, где меня устроили, было слишком тепло и уютно, чтобы растрачивать остатки энергии на неуместные, пожалуй, сейчас рывки.
— Как тебя зовут? — сухо поинтересовался хозяин ястребиного профиля.
— Вы слишком суровы с ней, сеньор! — вступилась за меня одна из девушек — я только и сумела, что краем глаза заметить мелькнувшую руку с бронзовым загаром. — Ей бы прийти в себя, приодеться… вы ведь даже не знаете, через что ей пришлось пройти.
