Надежда мира (СИ) - Воронина Тамара (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
В общем, среди менестрелей попадались тоже не сплошь Шаляпины и Каррерасы, имелись и обладатели камерных голосов, невеликих, но тем не менее звучных и послушных, но такие, как правило, были своего рода бардами: то есть не замахивались на «Темнолесье», а исполняли то, что сочиняли сами. Риэль пообещал Жене перевести на всеобщий все романсы, какие она вспомнит, и насочинять еще сколько угодно, такая музыка пишется сама, а слова придумаются, никуда не денутся. Ну да, или «Уси-пуси», или «Аве Мария»…
Женю вдруг осенило и она начала напевать Риэлю знаменитый дуэт из «Призрака оперы». Там, конечно, женский голос взбирается на немыслимую высоту, но Риэль вполне способен переделать все с точностью до наоборот. К этим «полусвоим» творениям он относился легкомысленно, в Гильдии не регистрировал – халтура, однодневка, сегодня поют, завтра забыли, час на стихи, вечер на музыку – и пой не хочу. А вот «Усталые глаза» он сочинял – не ел, не спал, все только переписывал, боги знают сколько бумаги извел, хотя обычно все рождается в голове и в ней остается, пришел в город, купил листочек, с одной стороны ноты записал, с другой слова – и в Гильдию. И тут – пришел, начал записывать – не то. И так почти три недели. Деньги кончились, петь не мог, но пел, то есть издевался над слушателями, ладно хоть ресторан был… трактир, кабак, публике все равно было, под что пить и жевать…
Откуда вдруг вынырнули эти люди, Женя не поняла. Вроде и подлеска особенного нет, деревья как в парке росли, цветов море, кустики хиленькие, и вдруг появляются сразу пятеро, двое с тяжелыми арбалетами, остальные с ножами по полметра длины. Женя взвизгнула от неожиданности и вцепилась в Риэля, а он крепко обхватил ее руками. Напряжен он был – ну камень, а не человек.
– Попались, – умильно сообщил один.
– Мы менестрели, – торопливо сказал Риэль. – Идем из Миддика в Скамож.
– Ну, раз менестрели, – заржал второй, – есть вас на ужин мы не станем. И даже брякалки ваши вам отдадим. Пошел вперед, и живо.
Риэль обнял Женю за плечи и не выпускал, хотя идти было неудобно. Взглянув на него, Женя испугалась еще больше, потому что лицо у него было вообще… не его. Свободной рукой он отводил ветки, смотрел прямо перед собой и молчал. Дорога не заняла много времени: сразу за деревьями обнаружился распадок, в котором и располагался лагерь разбойников. От силы полчаса ходьбы от дороги – наглость неслыханная. В Комрайне разбойники вели себя осторожно, потому что ловили их постоянно, старательно, при задержании не церемонились, да и суд обычно кончался примерно одинаково. Жене и Риэлю постоянно попадались на дорогах патрули, суровые, бдительные и вооруженные до зубов. Документы не проверяли за неимением здесь особенных документов, но Риэля заставляли предъявлять знак Гильдии – татуировку на внутренней стороне запястья. Могли еще потребовать, чтобы он спел куплет из какой-нибудь знаменитой баллады, потому что особо ушлые разбойники порой пытались прикинуться менестрелями.
Лагерь был обустроен основательно: несколько палаток, кострище посередине, вокруг аккуратные чурбачки, чистота. К тонкому дереву длинной веревкой была привязана коза. Скарр, местный заменитель собаки, равнодушно на них покосился. Разбойники были относительно ухоженными, во всяком случае воняло от них не очень. Риэля грубо толкнули в спину, а так как он обнимал Женю, то они оба упали на карачки, и Риэлю еще поддали по заду – просто для развлечения.
– Мешки развязывайте, футляры открывайте, – скомандовал один. – А деньги сразу отдашь или огнем тебя пожечь сначала?
Риэль молча снял свой рюкзак, развязал, открыл оба футляра, потом помог Жене, и пока бородатый тип рылся грязными руками в ее белье, отдал начальнику кошелек. Тот взвесил его на руке.
– Все?
– Двадцать золотых и полтора десятка дин, – пожал плечами Риэль. – Немного мелочи. Миддик – город дорогой.
– Двадцать золотых? Это хорошо. Мелочь оставь себе. Но если ты утаил хоть что-то, будешь очень жалеть.
– Я знаю правила, – грустно сказал Риэль, вызвав приступ бурного хохота, потянул Женю вниз и, когда они сели под деревом, снова ее обнял. Разбойники переворошили все их небогатые вещи, но заинтересовало их немногое: шарфик из батинского шелка, одно из двух Жениных платьев и концертный костюм Риэля. Все работники ножа и топора были ниже его ростом и заметно шире в плечах, ну куда, спрашивается, им серебряно-черная рубашка? Впрочем, одежда здесь дорога, можно продать, старьевщики, торгующие подержанными тряпками, не самые бедные люди в Комрайне. Скромная цепочка у Жени на шее почему-то не привлекла их внимания, может, просто показалась несолидно тонкой, а медальон скрывался под блузкой. Женя прижалась к Риэлю, снова развеселив бандитов, а Риэль опять напрягся.
Их оставили в покое, разошлись по своим делам, корзинку с едой унесли в одну из палаток.
– Что с нами будет? – спросила Женя прерывающимся голосом. Он не ответил, и Женя поняла, что вопрос глупый, однако задала еще один: – Меня изнасилуют?
– Меня тоже, – почти спокойно отозвался он. – Хотя это не утешение, конечно.
– Ой… а тебя-то зачем?
– Тебе объяснить? – усмехнулся Риэль. – Здесь не бывает женщин, мужеложство считается скверной, в бордели они не ходят… Стосковались по людям. Как ты думаешь, зачем у них коза? Конечно, тут и я предпочтительнее… А уж ты…
Слезы подступили к глазам, и Женя не стала их давить. Страх материализовался. То она боялась абстрактно, а теперь уже конкретно. Прежде просто отвлекала дорога, но ведь эта мысль была первой осознанной, когда прошел испуг. Зачем бы еще десятку здоровых мужиков понадобилась женщина, не есть же ее. Но вот о Риэле она просто не подумала. Он погладил ее по плечу.
– Что ж нам делать?
Очередная глупость. Ну почему бы просто не помолчать, поплакать себе тихонько, не мучить Риэля дуростью своей… Но он ответил:
– В общем, есть две возможности. Стерпеть и выжить. Или сопротивляться и умереть. Причем умереть очень плохо.
– Все равно ж перед этим изнасилуют.
– Обязательно.
Женя уткнулась лицом в колени. Ну почему мужики такие скоты, спрашивается… Слезы лились сами по себе, даже всхлипывать не хотелось, и себя было ужасно жалко. Эгоистка. Для мужчины насилие ничуть не приятнее, чем для женщины, даже если этот мужчина гей. А почему он так хорошо знает эти правила?
– Есть еще третий вариант, – очень тихо проговорил Риэль. – Я могу попробовать избавить тебя от этого. Не уверен, что смогу, конечно, но попробую… если хочешь. Кинжал они отобрали, но у меня еще есть нож.
Женя подняла голову. Даже слезу высохли. Ничего себе вариант!
– И что с тобой после этого будет? Мне, значит, третий, а тебе второй?
– Себя я, наверное, просто не успею, – виновато пробормотал он.
– Нет уж… Я переживу… наверное.
– Скорее всего, – согласился он. – Я пережил. Последняя моя тайна, которую ты еще не знаешь. Нас с Камитом поймали разбойники в Доменском лесу. Мы даже с дороги-то не сворачивали, а все равно. Я был молодой совсем, – он горько усмехнулся, – хорошенький, беленький… И глупый очень. Не сразу понял, что они хотят, а потом испугался до полусмерти… И Камит решил меня от этого страха избавить, бросился ко мне с ножом… да не успел. Менестрели не бывают бойцами. Его перехватили и ведь даже бить не стали. Просто… просто посадили на кол. И забавлялись со мной всякими способами, пока он умирал. Так, чтобы он все видел. А потом собрались и ушли. Когда я наконец смог двигаться, Камит уже умер. Всю ночь я рыл ему могилу ножом да руками. Тем самым ножом. Плакал, как ребенок. Зачем он… Не знаю, его жалел больше или себя. Крутилось в голове: а не сделай он этого, сейчас бы мог меня утешить, обнять. Я вытаскивал этот кол и все боялся сделать ему больно. Понимал, что ему уже все равно, и тем не менее осторожничал, боялся потянуть сильнее. А он так и смотрел на меня. До сих пор иногда снится… А тогда я вообще несколько месяцев спать не мог, да и не только во сне видел Камита на колу, чувствовал его взгляд. Знаешь, Камит не кричал. Вообще. И глаз с меня не сводил.
