Король забавляется - Ипатова Наталия Борисовна (книги онлайн бесплатно TXT) 📗

Как и требовал момент, перед Веноной Сарианой предстал уже совсем другой человек. Рыдать на груди невинно приговоренной особы королевской крови, причитая о своем сожалении, было бы, пожалуй, манерой безусловно дурного толка. Покои Веноны Сарианы были обращены к саду, раздражающий стук сооружаемого эшафота почти сюда не доносился, и их ежедневные встречи проходили под девизом «Поговорим об отвлеченном». Их беседы затрагивали в основном педагогику, принципы построения общественных структур, формы, принимаемые религией. Темы, в которых Аранта предпочитала молчаливо внимать. Пригодится, говорила королева. Пили каф. Избавленные от тягостной необходимости сохранять фигуру, поглощали с необъятного блюда нежнейшие бисквиты. Венона Сариана курила. Ни разу в жизни Аранта не видела ее раскладывающей пасьянс.

— Я знаю, — сказала та при виде Аранты. — Скоро. В конце концов, это будет знаменательный день. Надо обдумать, что надеть.

— Вы всерьез полагаете, что он доведет дело до конца?

— Дорогая моя, сквозь какие очки вы на него смотрите? Я мешаю ему с любой точки зрения. Чернь считает меня ведьмой, буржуазия полагает, будто я разоряю ее, высокородные винят в растлении дочерей. Все то же самое, а плюс к тому он хочет жениться на вас. Едва ли для кого-то это тайна.

— Вы, — осмелилась Аранта, — никогда не думали о побеге?

С великолепным пренебрежением Венона Сариана пожала плечами.

— Нет. А зачем? Разве что принц на белом коне за мной примчится, в чем я изрядно сомневаюсь. Побег уничтожит мое реноме. С эшафота я по крайней мере буду взирать на него сверху вниз. Я, невинная жертва. Видите ли, в этом положении я могу рассчитывать хотя бы на моральное удовлетворение. Между нами, еще одна причина от меня избавиться. Мое присутствие не позволяет ему без помех собою любоваться.

«Если бы ты в самом деле знала, насколько весома эта последняя причина! И этот брак, ради которого тебя казнят… Ведь он вершится ради той же цели. Чувствовать себя победителем — всегда. Победителем слабых женщин? Ну, в данном случае женщины хотя бы сильные. Мое замужество — это моя ликвидация».

— Почему бы вам в кои-то веки не надеть красное? — вслух предложила она. — Кто имеет большее право носить королевский цвет?

— Благодарю, — ответствовала Венона Сариана с неподражаемым сарказмом. — Я высоко ценю ваше предложение. Однако ни под страхом смерти, ни даже перед ее лицом я не надену цвет, который мне не идет.

— Белое, — сказала она минуту спустя, не то с хищной улыбкой, не то с мечтательной. — Это усекновение главы. На белом кровь будет смотреться драматично. Если я в этом участвую, это должно быть мое шоу. Надо покрасить волосы в черный цвет и сделать высокую прическу. Они ведь будут смотреть на шею. И маска…

— Стоит ли еще больше дразнить гусей? — рискнула вмешаться Аранта.

— А чем я рискую? Едва ли возлюбленный супруг осмелится отдать меня на растерзание возмущенной толпе.

Венона Сариана указала на комод справа от себя, где под расставленными цветами покоилась на шелке драгоценная маска из прозрачного, как вода, стекла. Давно, стало быть, заказала, да некуда было надеть.

Маска не выглядела похожей на Венону Сариану. Она вообще ни на кого конкретно не была похожа, будучи в своем округлом правильном совершенстве абсолютно лишена индивидуальных черт. Казалось, надеваясь на лицо, она сама отливает его в свою форму. Маленький женский секрет, который не позволит мышцам предательски дрогнуть. Эшафот обращен на восток фасадом. Благодаря свойствам стекла, свет отразится, и вместо лица королевы возбужденная публика сможет увидеть только слепое — и слепящее! — пятно. Все равно что смотреть на солнце. А если пойдет дождь, мероприятие скорее всего перенесут. Нельзя же портить народу событие. Не каждый день королев казнят.

— Что? — рассеянно переспросила Аранта, осознав, что Венона Сариана обращается к ней. — Прошу прощения…

— Как ты можешь здесь жить? — повторила королева. — Я — ладно. Мое положение ограждает меня от соприкосновения с этой косностью, дикостью, злорадством, которые обращают в ничто все, что хоть сколько-то от них отличается. Ну, ограждало достаточно долго. Я с детства привыкла жить за стеклянной стеной, находиться на виду, изображать собой фетиш и быть в то же время вне досягаемости. Но… каково это — ходить меж ними каждый день, отравляясь источаемой ими ненавистью и злобой? Быть уязвимой для предательства, лжи, пожелания зла? Когда я смотрю на них, мне кажется, будто по вашим улицам беспрепятственно расхаживают злобные безумцы. Вас косят чумные болезни. Вас сотрясают припадки религиозных помешательств. Простой плод человеческой фантазии объявляется вашими патриархами либо священным и неприкосновенным, либо омерзительным в своем святотатстве, в зависимости от их корпоративных интересов, тогда как он есть не больше, чем он есть. Вы отнимаете жизнь за пустое слово! Вы жжете заживо талантливых людей. Когда ты выходишь из своих стен, не чувствуешь ли ты затылком камень, сжатый рукой оборванного подростка? Не прожигает ли тебе спину завистливый взгляд? Что ты делаешь, когда посягают на твою жизнь, честь, достоинство и заставляют рядиться в их серость, потому что иначе — смерть?

— Убиваю, — в странном спокойствии сказала Аранта. Венона Сариана сняла очки и положила их рядом на стол. Без них ее напряженные глаза показались Аранте невыразительными.

— Ты хочешь сказать, даже тебе, чтобы жить здесь, надо научиться дышать этими миазмами разложения? Перестроить метаболизм в соответствии с испарениями этого merde?

Аранта тщательно взвесила ее слова. Почему-то было чрезвычайно важно правдиво и правильно ответить на этот вопрос.

— Вы никогда никому не причинили вреда. Поэтому вы и представить себе не можете, каковы должны быть в вашей ситуации адекватные действия. Вы не можете представить себя совершающей нечто, соответствующее ситуации, в какой вы оказались. Я… да, я нанесу упреждающий удар, если полагаю, что он необходим. Я вполне могу представить, что мне придется солгать, украсть или убить. Но я не испытаю при этом ни отвращения к самой себе, ни жалкой обессиливающей ненависти. Видите ли, Ваше Величество… для меня это будет в порядке вещей. Я могу убивать их, но ненавидеть и презирать… Кто бы я ни была, я часть этого. Кто сказал, будто я никогда не испытаю тех же чувств, того же отвращения, того же бессильного страха? Ненависть преломляет перспективу. Нечеткое же видение порождает слабость. Я считаю, моя жизнь стоит того, чтобы за нее постоять.

— Ненависть без сопротивления против сопротивления без ненависти? — усмехнулась королева. — Философская бездна, моя дорогая. Вы в самом деле хотели бы сюда окунуться?

— Нет. — Аранта покачала головой, живо представив себе, какой она оттуда выберется изжеванной и уничтоженной, — Разве будет польза?

— Вы безнадежно неинтеллигентны, моя милая, — заключила Венона Сариана. — Но, возможно, вы выживете.

И почему-то Аранте не захотелось с ней спорить.

14. НОЧНЫЕ ГОСТИ БАШНИ

Ночь была так тиха, что казалась бездыханной. Звезды мерцали над башнями и глубокими ущельями улиц так высоко, что человек со слабым зрением мог лишь догадываться об их существовании. Луна, Небесная Королева, плыла меж ними, жеманно подбирая краешек юбки.

Мертвая, напряженная тишина стояла даже в тех кварталах, куда горожане в это время суток искони стекаются удовлетворять тайную страсть к пороку. Таков был указ короля. Сегодняшняя ночь должна была вершиться благочинно. Никаких происшествий, никаких пьянок-гулянок, без позорного пьяного визга. Страна расставалась со своей королевой. То, что она сама ее убивала, было лишь досадным нюансом, способным отыскать себе дорогу не во всякое сознание. Тем более требовалось проявить хороший вкус.

А потому хозяева засветло закрыли свои заведения, в домах погасили свечи, и лишь большой колокол, именуемый Епископом, размеренно отбивал время, напоминая о скорбях земных, да ночная стража, усиленная вооруженными отрядами, патрулировала улицы, проверяя, насколько неукоснительно исполняется королевский указ. Если бы Красной Ведьме вздумалось прогуляться по улицам в эту ночь, она непременно задала бы себе вопрос: насколько в действительности беспомощным мог быть Рэндалл в ночь, когда одичавшая толпа осадила Белый Дворец, если сегодня, по одному его слову, город, вопреки естественному для греховной человеческой породы хаосу, застыл в оцепенении и немоте.