Сестренки - Пилипик Анджей (книга жизни .txt) 📗
— Выходит, ты все еще живешь, — буркнул он. — Мне о тебе говорили. Ты — алхимик…
— Действительно. Но и ваш орден всегда занимался этим искусством. При случае, вы даже город как-то подожгли…
— То было давно. Несчастный случай во время работы, — усмехается аббат. — Впрочем, мы и сами пострадали, потому что в первую очередь огонь уничтожил наше обиталище…
— Насколько я заметил, ваша мастерская и сегодня не пустует. Где-то я слышал, будто бы существует тайная папская булла, осуждающая «лживое учение алхимиков».
— Да, в свое время действовала такая, но Иоанн ХХІІІ [106] денонсировал ее, узнав, что православные монахи со святой горы Афон предприняли работы. Наш орден, как такой, что веками углублял тайны алхимии… Впрочем, ты и сам знаешь об этом.
— Знаю.
— А ты не прибыл, сын мой, чтобы нас просветить?
— Если вы выразите такое желание.
Монах покачал головой.
— Вечная жизнь — это слишком большое искушение. — Дух людской слишком слаб, чтобы выставлять его перед таким испытанием.
— Не следует пересаливать с той вечностью… — скривился Сендзивой.
— Кто знает, как долго ты проживешь? А вдруг и целое тысячелетие… Ты всегда был нашим другом, так что и нам будет приятно, если мы и далее будем обмениваться услугами.
Алхимик склонил голову, но ничего на это не ответил.
— Что можем мы сделать для тебя за столь щедрый дар? — спросил настоятель.
— Дары вручают из потребностей сердца. Но я и вправду прибыл, чтобы просить об одной мелочи.
— Если только это будет в наших силах…
Какое-то время гость молчал.
— Я пытался найти пару своих учеников. Скорее всего, их уже нет в живых, но попытаться я должен.
— Как мы можем тебе помочь?
— Если бы кто-то обо мне спрашивал, дайте ему вот это, — Сендзивой положил на стол визитную карточку с номером мобильного телефона.
— Мы выполним твою просьбу.
— Еще одно. Вижу, что вы идете в ногу с прогрессом, и ваш небольшой арсенал снабжен даже автоматическим оружием… А не найдется ли где-то под стеночкой ящика с пулями для кручицы? Мне буквально несколько штук.
— Да хоть целое кило [107], — на лице аббата появилась улыбка.
Мерседес припаркован на газоне, так что птенчик, скорее всего, дома. Четырехэтажный блочник в Новой Гуте. На двери — как и на всех остальных — два несложных замка.
Катаржина указала кузине, где той встать. Станислава вынула из сумочки наган. Может пригодиться. Кася позвонила и отступила от двери на метр. Сладко улыбнулась, чтобы гангстер, когда поглядит в глазок, увидел замечательно выглядящую девицу лет двадцати. Тот не глядел, открыл сразу же. Увидав блондинку с косой, даже облизался про себя.
И в этот самый момент носок сапога ударил его между ног. Когда парниша летел вперед, получил вдобавок пару пинков в солнечное сплетение и в челюсть. Ладно, последний удар не слишком удался, зато он сломал парню нос…
— Ыыыы! — завыл бандит, как только смог вздохнуть.
— Центральное Следственное Бюро, — предъявила блондинка удостоверение. После чего впихнула хозяина в квартиру и прошла вслед ему. Станислава быстро осмотрела все четыре комнаты. Никого.
— Я имею право на адвоката, — с трудом пробормотал парень.
— Хрен ты имеешь, — сообщила блондинка, акцентируя слова, и приложила еще разок. — Где ты был сегодня утром между шестью и восемью часами?
— Дома, — ответил тот и тут же об этом пожалел.
Умелый удар носком сапога в колено ужасно болезнен.
— Врешь! Что, никогда не слышал, что следственным органам необходимо говорить исключительно правду? Что с твоей ногой?
Какой-то из ударов, похоже, сдвинул повязку, на тренировочных брюках появилось кровавое пятно.
— Поранился…
— Кася, — Станислава вышла из двери кухни, в ее руке был булатный стилет. — Ты была права.
— Где девушка?
— Не знаю.
Станислава прожила четыреста лет, но до сих пор считала, что выражение «втоптать кого-нибудь в землю» употребляется исключительно в переносном значении. Результат действий младшей кузины был настолько неприятным, что она отступила в комнату. Катаржина закончила свое дело. Качок валялся на полу и хрипел. Сломанная рука, разбитые ребра, запухший глаз, зубы бусинами рассыпаны по всей прихожей.
— Еще раз соврешь — и тебе крышка, — спокойным, деловым тоном сказала Катаржина. — И я сделаю все так, чтобы было похоже на работу маньяка, — процитировала она фрагмент из давнего фильма.
Бандит тут же поверил.
— Честное слово, не знаю, — переломанными пальцами заслонился он от очередного удара. — Ну, мы пошли ее с парнями схватить, она избила нас, четверых, и тогда шеф выстрелил из усыпляющего ружья…
— Ну вот, и начал говорить, — сообщила Кася кузине. — Дальше. Куда он ее забрал?
— Не знаю. Наверное, к себе.
— И где он живет? — продолжила допрос Катаржина.
— Не знаю…
— Ответ неправильный…
Старшей кузине вновь пришлось выйти. Когда она вернулась, качок вновь был готов давать показания. Катаржина мыла руки под краном в кухне. Черт, придется покупать новые сапоги, эти пятна практически не выводятся.
— Не, я чессслово не знаю, — прохрипел окровавленный ошметок на полу. — Клянусь. Связывались по мобиле.
— Номер?
— Это он нам звонил. Когда мы были ему нужны. Иногда раз в месяц, иногда и реже… Но своего номера не сообщал.
Катаржина забрала с тумбочки его мобильный и спрятала в карман.
— Зачем он ее похитил?
— Не знаю, нам он не говорил.
Катаржина подняла ногу.
— А что вы для него делали? — спросила она.
— Мы взламывали хаты. У коллекционеров: старинные книги, картины, оружие. А тут мы даже и не врубились. Обычная телка, — прибавил он, выплюнув очередной сломанный зуб. — А она всем нам четырем такой пизды вломила. И еще так быстро двигалась… Словно и не человеком была. Меня в ногу как-то так укусила, что дырина как из обреза…
— Как зовут вашего шефа?
— Приказывал называть себя Димитрием.
Бывшая сотрудница спецслужб задумалась.
— Если чего вспомнишь, — процедила она сквозь зубы, — обязательно позвони. И если хоть волосок с ее головы… я вернусь, и весь дом услышит, как ты сдыхаешь.
Тот лишь качал окровавленной головой.
Женщины вышли в коридор.
— Ее? — Катаржина спросила исключительно ради порядка.
— Не думаю, чтобы в Польше нашелся второй такой булатный стилет. Зачем Димитрию похищать нашу принцессу?
— Быть может, это приманка на тебя? — озабоченно глянула Кася на старшую кузину. — Если только это тот Димитрий, о котором ты упоминала…
— Устрою я ему приманку… — провернула та барабан нагана.
Их шаги она услыхала, когда те были еще далеко в коридоре. Двое. Что же, бывало и хуже. Впрочем, нет, в сумме так паршиво никогда не бывало. Всегда существовали какие-то шансы для защиты. Нож или сабля в руке, иногда только кулаки… Ее заковывали в цепи, связывали, но всегда ей как-то удавалось освободиться. Цепью от кандалов тоже можно задушить или разбить охраннику башку… А сейчас она лежит, связанная, что твоя колбаса… Черт!
Моника закрыла глаза. Чтобы отвоевать свободу, сила будет не главной, даже и не скорость хищника. На сей раз единственная надежда на ум. Как спровоцировать похитителей, чтобы те ее освободили?
Вошли они неожиданно. Моника тщательно считала. Два засова и замок, закрытый на два оборота. Нехорошо. Двери за собой закрыли. На ключ. Зато не оставили снаружи сообщника, который задвинул бы засовы. Выходит: надо сволочей пришить, забрать ключи, и дорога к свободе открыта. Правда, легкой она не будет…
— Мы знаем, что ты не спишь, — рявкнул один из мужчин.
Моника открыла глаза. Лицо: даже пристойное, хотя и крысинообразное, выдающее некую неуловимую чуждость. Что-то было в этих холодных глазах. Развязность? Возможно, и так. Педофил? Не исключено. Ну ладно… Пускай только попытается ее изнасиловать. Достаточно будет оплести бедра вокруг его тела и выдавить душу еще до того, как он успеет мигнуть… Перенесла взгляд на второго и оцепенела. Секлюцкий, преподаватель биологии… У него на лице не было маски, он никак не пытался скрыть себя, следовательно — ее убьют. Избавятся от нее, чтобы она никак не узнала гада.
