Восхождение самозваного принца - Сальваторе Роберт Энтони (бесплатная регистрация книга txt) 📗
Обернувшись, Джилсепони увидела молодого юнгу и поблагодарила его теплой улыбкой. Чуть поодаль стоял герцог Брезерфорд. Он сурово взирал на едва различимый вдали Палмарис, подчеркнуто не желая поворачиваться в сторону Джилсепони. Зачем он послал к ней матроса, если сам находится в нескольких шагах? Возможно, здесь тоже существовали какие-то неведомые ей правила этикета; а может, герцог не хотел нарушать ее уединение. Однако, скорее всего, герцог Брезерфорд намеренно избрал такую линию поведения. Прибыв неделю назад в Палмарис, он держался чрезвычайно холодно и официальным тоном уведомил ее, что погода благоприятна и настало время отправляться в Урсал для бракосочетания с королем Данубом. Джилсепони понимала, что герцог всеми силами дает ей понять, насколько неохотно он выполняет порученную ему миссию.
Вот и сейчас Брезерфорд повернулся и зашагал прочь, всячески желая избежать встречи с ней. Однако Джилсепони не была искушена в тонкостях придворного «такта». Она не собиралась выходить замуж за короля Дануба, закрыв глаза на отношение к ней его давних друзей, и не хотела, чтобы в ком-то накапливалось невысказанное недовольство.
— Герцог Брезерфорд, — окликнула она, направившись вслед за ним.
Брезерфорд сделал вид, что не слышит.
— Герцог Брезерфорд! — уже гораздо громче повторила Джилсепони. — Я бы хотела поговорить с вами.
Брезерфорд медленно повернулся к ней.
— Да, ваша светлость, — произнес он, слегка поклонившись.
Поклон получился довольно неуклюжим. Иного и быть не могло: суставы приземистого, похожего на бочонок Брезерфорда сгибались с трудом. Обликом своим он чем-то напоминал увесистый бочонок, посаженный на тонкие, кривые ножки.
— С глазу на глаз, — добавила Джилсепони, хотя не имела ничего против того, чтобы побеседовать с ним прямо на палубе.
Герцог слегка задумался, после чего ответил:
— Как вам будет угодно. — И повел женщину в свою каюту.
— Я хотела бы спросить, — начала Джилсепони, когда они оказались в каюте и Брезерфорд запер дверь.
— О чем? — осведомился он.
Джилсепони, не отвечая, смотрела на него сумрачным взглядом.
— Я внимательно слушаю, ваша светлость, — учтиво произнес герцог, продолжая разыгрывать простодушие.
— За зиму ваше отношение изменилось, — заметила Джилсепони.
— Касательно чего? — вновь уклончиво спросил опытный придворный.
— Касательно меня, — напрямую ответила она. — Едва вы появились в Палмарисе, я сразу же это ощутила. Вы все время держались от меня на расстоянии, а когда нам все же приходилось оказываться рядом, вас словно дрожь пробирала.
— Я — посланник короля, обязанный строго выполнять возложенную на меня миссию, — попытался было уйти в сторону Брезерфорд, но Джилсепони не собиралась довольствоваться ничего не значащими словами. Будущая жизнь в Урсале и так в достаточной мере тревожила ее, поэтому она хотела добиться ясности от человека, сопровождавшего ее к Данубу.
— Вы изменились, — сказала Джилсепони. — Во всяком случае, изменилось ваше отношение ко мне. Я не собираюсь утверждать, что прежде мы были друзьями, но все же позвольте узнать, герцог Брезерфорд, чем я могла вас обидеть?
— Ничем, ваша светлость, — ответил герцог, но одно то, каким тоном он произносил слова «ваша светлость» — официально принятое обращение к будущей королеве, — уже было достаточным ответом.
— Ничем, кроме моего согласия на предложение короля Дануба, — быстро проговорила она.
Брезерфорд опешил и принялся пощипывать свои густые и не слишком ухоженные седые усы. Значит, она попала в самую точку, подумала Джилсепони. Герцог шагнул к шкафчику и достал оттуда бутылку и два бокала.
— «Болотного» вина выпьете? — осведомился он.
Джилсепони не любила вино и при других обстоятельствах непременно отказалась бы. Но сейчас был особый случай. Брезерфорд предлагал ей не просто выпить; он приглашал к доверительной беседе, а не к учтивому пустому разговору между одним из приближенных короля и будущей королевой.
Она кивнула, взяла протянутый ей бокал и чуть пригубила терпкого вина, не отрывая взгляда от Брезерфорда, который одним залпом расправился с содержимым своего бокала.
— Вообще-то такое вино следует пить по глоточку, наслаждаясь букетом, — виновато произнес он.
— Вы напрасно волнуетесь, герцог Брезерфорд, — сказала Джилсепони. — С тех пор как вы прибыли в Палмарис, вы все время испытываете в моем присутствии явное беспокойство. Мне очень хочется знать, почему? Что же все-таки случилось?
— Ничего, ваша светлость…
— Не надо меня дурачить. — Джилсепони сердито посмотрела на собеседника. — Ваше отношение ко мне явно изменилось, причем не в лучшую сторону. Вы даже не удостаиваете меня искреннего ответа. Или вы считаете, что я и так догадаюсь?
Герцог наполнил свой бокал и сделал еще один большой глоток.
— Что бы вы сейчас ни сказали, это останется между нами, — заверила его женщина.
— Когда я отплывал в Палмарис, никого в Урсале не приводила в восторг моя миссия, — тихо произнес Брезерфорд.
— Путь неблизкий, а в такое время плыть куда опаснее, чем летом, — заметила Джилсепони.
— Дело не в превратностях плавания… дело в вас! — возразил Брезерфорд. — Мало кого радовало, что я отправляюсь на север за госпожой Джилсепони. Кое-кто даже намекал мне, что было бы неплохо выбросить вас за борт еще задолго до подхода к Урсалу.
От столь искреннего признания женщина опешила.
— Вы сказали, что этот разговор останется между нами, и потому я могу говорить откровенно, — продолжал герцог.
— Да. Пожалуйста, продолжайте.
— Почти все при дворе недовольны тем, что король Дануб берет в жены простолюдинку, — продолжал Брезерфорд. — Я ни в коем случае не смею отрицать ваших героических деяний, — поспешно добавил он, жестом останавливая собеседницу, которая собиралась ему возразить. — Ни во время войны с демоном, ни в годы сражения с чумой. Но это было давно, а у людей, боюсь, короткая память.
— Вы имели в виду память некоторых знатных женщин? — усмехнулась Джилсепони.
Вместо ответа Брезерфорд слегка наклонил в ее сторону свой бокал. Она угадала.
— Место королевы всегда предназначалось для женщин благородного происхождения, — сказал герцог. — Для дочерей герцогов, баронов и иных вельмож, причем считалось обязательным условием, чтобы они не были ранее замужем.
— Но ведь это королю решать, на ком остановить свой выбор, — возразила Джилсепони.
— Разумеется, — согласился Брезерфорд. — Однако он вряд ли сможет повлиять на то, с чем вам придется столкнуться в Урсале. Придворные дамы, завидующие, что не они оказались избранницами короля Дануба, будут обсуждать и осуждать каждый ваш шаг. Даже простой народ…
— Простой народ? — перебила его женщина. — Да что вы знаете о нас, герцог Брезерфорд?
— Достаточно сказать, что в Урсале к вам станут относиться совсем не так, как здесь, на севере, — продолжал герцог, не обращая внимания на ее возмущенное восклицание. — Поначалу, конечно, вы будете вызывать восторг простолюдинок. Ведь в их глазах вы — зримое подтверждение их надежд. Каждая крестьянская девчонка мечтает, что однажды в нее влюбится какой-нибудь вельможа и сделает ее знатной дамой. Однако пройдет не так уж много времени — и их любовь к вам превратится в ту же зависть. Будьте внимательны к каждому своему шагу, ваша светлость, — откровенно посоветовал он. — Все — от знати до простонародья — будут строго судить вас, если вы в чем-то ошибетесь.
Герцог даже не заметил, что говорит во весь голос, и его слова буквально гремели, заполняя пространство тесной каюты. Замолчав, он осушил свой бокал и тяжело вздохнул.
Джилсепони видела: ее собеседник решил, что перешел границы допустимого, хотя она и призывала его к откровенной беседе. Наверное, Брезерфорд ожидал, что после таких признаний Джилсепони навсегда возненавидит его и, возможно, даже станет настраивать против него Дануба — если не открыто, то исподволь. По правде говоря, слова герцога озадачили и рассердили женщину, и вначале ей действительно хотелось обрушить на него свое недовольство. Но задумавшись над словами герцога, она была вынуждена согласиться, что в чем-то он, несомненно, прав.
